Записки судебно-медицинского эксперта [Юрий Николаевич Бунин] (fb2) читать постранично, страница - 4

лесоучастка, — уже немолодые люди. Саша их поздний и единственный ребенок, смерть его была для родителей страшной трагедией.

Мало того, масла в огонь подлил еще и врач-эксперт. Никакого морга в Катайге, конечно же, не было. Можно было произвести вскрытие в каком-либо производственном помещении или даже на улице (было еще тепло). Но врач не нашел ничего лучшего, как вскрывать труп мальчика в его собственном (!) доме. Да еще позволил родителям присутствовать при вскрытии, что уж вовсе ни в какие ворота не лезет. Помогала врачу местная медсестра, уже не в первый раз.

Обнаружив признаки ушиба мозга, врач поместил кусочки мозга и других органов в баночку с формалином для гистологического исследования. Однако, когда вскрытие уже было закончено и медсестра зашила труп, врач решил, что, поскольку с травмой мозга «все ясно», необходимости в гистологическом исследовании нет, велел медсестре выбросить кусочки органов «куда-нибудь, хоть в туалет».

Ясно, что после отъезда врача это стало известно родителям. Нетрудно понять, какое впечатление произвело все это на родителей, и особенно почему-то на отца. Стало понятно, чем вызваны жалобы и недоверие к врачу-эксперту, допустившему грубейшие нарушения как судебно-медицинских правил, так и принципов врачебной деонтологии.

Вернувшись в Томск, мы надлежащим образом оформили результаты эксгумации. Следователь Бушманов прекратил уголовное дело за отсутствием субъекта преступления. (Кстати, труп водителя В. позднее тоже был эксгумирован, но другим экспертом.)

Отец мальчика, психика которого, очевидно, пострадала в результате всего происшедшего, долго не мог успокоиться и посылал жалобы во все мыслимые инстанции — вплоть до прокуратуры города Киева почему-то.

Эта история имела трагикомическое завершение. Примерно через полгода нас с Г.К. вызвал начальник Бюро М.В. Григорьев и показал копию жалобы гр-на Ж. Копия была изложена в общей тетради в 96 листов и адресована, в частности, нашему Облздравотделу. Было в ней и про нас, грешных. Ко мне гр-н Ж. претензий не имел: «Эксперт Бунин делал свое дело, не говоря ничего лишнего, а этот корифей судебной медицины Г.К…». Далее следовала развернутая оценка поведения Г.К. во время эксгумации. С тех пор Г.К. иначе, как «корифеем судебной медицины», мы не называли.

Недолго думая, начальник объявил нам с Г.К. по выговору, о чем сообщил в Облздравотдел. Я так до сих пор и не понял: мне-то за что? Как потом объяснили старшие и более опытные коллеги: чтоб служба медом не казалась.

Комизм, однако, на этом не закончился. Начальник Облздравотдела, как положено, подготовил ответ гр-ну Ж. и передал секретарше для отправки. Та, в запарке, вместо ответа отправила Ж. продукцию уважаемого Дома санитарного просвещения — брошюрки типа «Что такое гонорея», «Как предупредить сифилис» и т. п. Получив сие, взбешенный гр-н Ж. отправил все это в Министерство здравоохранения с ядовитым комментарием о стиле работы томского Облздрава. Спустя несколько лет мне удалось познакомиться с копией его письма. Реакция Минздрава мне неизвестна.

Глава II. Утонул или убит?

В начале августа 1973 года жители села Молчаново — 60-летний Б. и его зять, 30-летний К., — на моторной лодке отправились проверять сети, поставленные в одной из проток Оби. С собой, как водится, взяли большое количество водки. Домой они не вернулись. На следующее утро обеспокоенные родственники пришли на берег и обнаружили в вытащенной на песок лодке мертвецки пьяного К. Когда его с трудом растолкали, он только и смог пробормотать, что тесть утонул, и снова вырубился.

Проспавшись к обеду, К. рассказал, что, приплыв в протоку, перед тем как проверять сети, они с Б. решили выпить. Ну и крепко выпили. Проверяя сеть, Б. не удержал равновесия и вывалился за борт. Пытаясь выбраться, он запутался в сети и стал тонуть. К. пробовал затащить тестя в лодку, но тот был мужчиной грузным, а сам К. — изрядно пьяным. Тесть ушел под воду и больше не вынырнул.

Зятек вернулся на лодке в Молчаново, вытащил ее на берег, допил оставшуюся водку и отключился. Родственники на нескольких лодках поплыли в протоку, нашли сеть и запутавшееся в ней тело Б. и привезли его в Молчаново.

В то время штатного эксперта в Молчаново не было. Обязанности врача-эксперта в течение многих лет исполнял хирург районной больницы О.И. Баранский и делал это хорошо. В тот день он с группой врачей районной больницы выехал в село Могочино для проведения планового медосмотра. Тем временем родственники обмыли тело Б., одели и повезли на кладбище. Баранский встретил похоронную процессию, возвращаясь из Могочино. Как опытный врач-эксперт, он поинтересовался, что произошло, и узнал, что Б. утонул, а свидетельство о смерти выписал врач-окулист (!) районной больницы на основании наружного осмотра (это допускалось). Баранский предложил родственникам все же исследовать труп, но те категорически отказались.