Битва с драконом [Гилберт Кийт Честертон] (fb2) читать постранично, страница - 5

живой подумал бы, что продолжается его кошмар, мертвый — что он попал в ад. Еще на полпути холмы потускнели, и было в этом что-то невыносимо древнее, словно еще не созданы в мире цвета. Мы, по-видимому, привыкли к тому, что облака движутся, а холмы неподвижны. Здесь все было наоборот, словно заново создавался мир: земля корчилась, небо стояло недвижимо. Я был на полпути от хаоса к порядку, но творил Бог или хотя бы боги. В конце же спуска, где я очнулся от мыслей, было не так. Я могу только сказать, что земля была в проказе. Она была белая, серая и серебристая, в тусклых, как язвы, пятнах растений. К тому же она не только вздымалась рогами и гребнями, как волна или туча, — она двигалась, как тучи и волны; медленно, но явно менялась; она была живая. Снова порадовался я своей забывчивости — ведь я увидел этот немыслимый край раньше, чем вспомнил имя и предание. И тут исчезли все язвы, все слилось в белое, опаленное солнцем пятно — я вступил в край Мертвого моря, в молчание Гоморры и Содома.

Здесь — основания падшего мира и море, лежащее под морями, по которым странствует человек. Волны плывут, как тучи, а рыбы — как птицы над затонувшей землей. Именно здесь, по преданию, родились и погибли чудовищные и гнусные вещи. В моих словах нет чистоплюйства — эти вещи гнусны не потому, что они далеко от нас, а потому, что они близко. В нашем сознании — в моем, например, — погребены вещи, ничуть не лучшие. И если Он пришел в мир не для того, чтобы сразиться с ними во тьме человеческой души, я не знаю, зачем Он пришел. Во всяком случае, не для того, чтобы поговорить о цветочках и экономике. Чем отчетливей видим мы, как похожа жизнь на волшебную сказку, тем ясней, что эта сказка — о битве с драконом, опустошающим сказочное царство. Голос, который слышится в Писании, так властен, словно он обращается к войску; и высший его накал — победа, а не примирение. Когда ученики впервые пошли во всякий город и место и вернулись к своему Учителю, Он не сказал в этот час славы: «Все на свете — грани прекрасного гармонического целого» или «Капля росы стремится в сверкающее море». Он сказал: «Я видел Сатану, спадшего с неба, как молнию».

И я взглянул и увидел в скалах, расщелинах и на пороге внезапность громового удара. Это был не пейзаж, это было действие — так архистратиг Михаил преградил некогда путь князю тьмы. Подо мной расплескалось царство зла, словно чаша разбилась на дне мира. А дальше и выше, в тумане высоты и дали, вставал в небесах храм Вознесения Христова, как меч Архангела, поднятый в знак привета.