Иммунопрофицит [Евгений Васильевич Акуленко] (fb2) читать постранично, страница - 2

климакса. Она заполняла бумажные квиточки со скоростью струйного принтера, жалобно попискивающей на поворотах авторучкой.

— С кем имели половые сношения с мая месяца? — ядовито спросила врачиха.

Лепетко поскреб подбородок, осклабился:

— Весь «плейбой» за прошлый год.

— Поточнее.

— С Евдокией Кулаковой, — обобщил Лепетко.

— Адрес?

— Да тут недалеко… Одна остановка на такси…

— Хамим? — Лепетко удостоился взгляда бесцветных глаз, — Привлечь за укрывательство?

— Меня?! Привлечь?! — Лепетко аж подбросило на стуле.

И захлебываясь праведным возмущением, Лепетко выдал гневную отповедь, суть которой сводилась к тому, что он, Лепетко, оказывается, давно и долго состоял в противоестественной связи не только с моделями «плейбоя», но и главврачом, главным санитарным врачом, министром здравоохранения, крокодилообразной врачихой, ее помощницей, ветхим зданием вендиспансера, мебелью и цветами в горшках. Что брался доказать через суд, прокуратуру, через заднее крыльцо и товароведа, с весьма своеобразным использованием в качестве вспомогательных устройств автогена, пожарной машины и токарного станка.

— …Коновалы сраные! — резюмировал Лепетко.

— Значит так, Адамантий Викторович! — поморщилась врачиха, — Я сейчас вкратце обрисую ваши возможные перспективы, чтобы развеять вредные иллюзии. В суд, вы, конечно, подать можете. Хоть в Гаагский трибунал. Нам до этих разбирательств дела нет. Факт в том, что вы в группе подозрения на ВИЧ. И за невыполнение амбулаторных предписаний несете уголовную ответственность. Иными словами, вам, — врачиха ткнула в Лепетко пальцем, — светит закрытый стационар принудительного содержания с усиленным питательным рационом на двадцать три рубля в день. Вот, к сведению, — врачиха потрясла каким-то бланком, — уведомление вашему участковому.

Лепетко сник. Сдулся, как надутый на давнишней свадьбе шарик: дыхнул былым перегаром, брызнул слюной, и нет его.

— А хамить дома будешь маме своей! Понял? — вставила холодильник с сиськами.

Верные интонации и умело расставленные акценты в реплике указывали на ежедневные репетиции.

— Анализы сдать завтра в восемь, — врачиха пододвинула стопку бумажек, — Здесь распишись, что ознакомлен и обязуешься. Сюда показываться каждый вторник, — и округлила глаза, — Свободен!..

2. МЕСТОРОЖДЕНИЕ

Все! Вот она, его растраченная жизнь: ворох анализов! Кто виноват? Да, все виноваты!

Лепетко душила бессильная злоба. Чтобы не взорваться изнутри, ей нужно было дать выход. И Лепетко находил способы.

Глухой ночью из подворотни выныривала темная фигура.

— Спят усталые игрушки, — зловеще шептала она и чье-нибудь окно обрушивалось грохотом стеклянного водопада.

— Сколько до рынка, шеф? — одними губами спрашивала фигура у припаркованной иномарки, — Дорого! — и гвоздик украшал длинной царапиной лакокрасочное покрытие, — Пеш-шочком пройдусь, — и машина устало приваливалась на спущенное колесо.

— Журчат ручьи, — еле слышно насвистывала фигура на лестничной клетке, избрав объектом прицеливания коврик у какой-нибудь двери.

Это чтобы запах аммиака подольше будоражил обоняние жильцов.

Крадучись, мститель миру возвращался по адресу прописки и засыпал сном младенца. Впрочем, умиротворение продолжалось недолго. А именно, до утра.

Иногда Лепетко озарял робкий лучик надежды, вдруг не заразился он, ведь результаты анализов еще неизвестны.

Но Лепетко гнал от себя напрасные терзания, мрачно готовясь принять неизбежное. На ум приходили слова покойной бабушки, мол, это на западе, бывает — лечат от одной болезни, а пациент умирает от другой. А у нас, от чего лечат, от того и умирают! И от мыслей этих Лепетко поливал коврики вдвое интенсивней.

Однажды в квартиру позвонили. На пороге стоял милицейский патруль в составе двух сержантов. Лепетко, как и любой гражданин, имеющий проблемы с законом, подсознательно готовился к визиту правоохранительных органов. Но сейчас он растерялся, заготовленные слова вылетели из памяти. К тому же, сержанты с последствиями ночного дежурства боролись проверенным еще в училище способом. Чтобы перебить перегар, они сгрызли на двоих головку чесноку, а чтобы перебить чеснок — покурили «Приму».

Лепетко отшатнулся, будто на него брызнули из газового баллончика. Этот маневр сержанты расценили, как попытку к бегству и быстренько Лепетко оприходовали в задний отсек уазика, попутно еще насовав по почкам. Не то, чтобы для вящей податливости задержанного, а, скорее, так, по инерции.

«Как на меня вышли?», лихорадочно соображал Лепетко, «Неужели по анализу мочи?»

Помещение объемом с чемодан пришлось делить с невидимым, но вполне осязаемым сокамерником. И обоняемым. Утешало одно, в милицейском училище тот не учился и, значит, про чеснок, не знал.

— За шо тебя, братан? — хрипло поинтересовался сокамерник.

— Да, по мокрому делу, — отмахнулся