Гефсимания Троицкая (СИ) [Алексей Николаевич Крылов] (fb2) читать постранично, страница - 2

счастливого времени, когда удастся ему убедить своего Архипастыря в удобности выбранного места.

В этом много помог архимандриту Антонию Митрополит Киевский и Галицкий Филарет, Первосвятитель древнего Киева.

Еще будучи ректором Московской Духовной Академии (1814-19 гг.) он любил ходить на Корбуху. В 1842 году, будучи уже Митрополитом Киевским, проездом из Петербурга в Киев, он посетил Сергиеву Лавру, а также Вифанию; с ним в одной карете ехал и наместник Лавры Антоний. Дорогой он рассказал Митрополиту о своем горячем желании построить Скит на Корбухе и о сомнении Митрополита Московского Филарета относительно этого места. На обратном пути из Вифании, проезжая мимо Корбухи, Митрополит Филарет Киевский вдруг спросил у наместника:-"Ну-ка покажи место, где ты думал бы устроить ваш Скит?" Проехать к месту, которое Антоний выбрал для будущего Скита, было невозможно по причине лесной чащи, и Митрополит с отцом наместником вышли из кареты и пошли пешком; когда же они подошли к самому месту, то Митрополит, останавливаясь, спросил: "Ну, где же ты, отец, хотел устроить Скит, а главное, поставить церковь?" - "Да вот, владыко святый, на этом самом месте, где мы остановились",- ответил Антоний.

Митрополит Киевский, внимательно осмотрев местность, промолвил: "Так дело-то, говоришь ты, остановилось у вас за тем, что ваш митрополит не соглашается на выбор этого места?"

"Да, святый владыко, - с грустью ответил отец наместник. - А вот, если бы я был у вас владыкою, знаешь ли, что бы я сделал? Я указом предписал бы тебе, отец наместник, а не то силою заставил бы тебя строить Скит именно здесь, где мы теперь стоим. Ты говоришь, что ты избрал это место. Оно было избрано прежде тебя и меня, а тебе теперь лишь указано... Пиши твоему владыке митрополиту еще и еще о настоящем месте для Скита, пусть владыка погневается на тебя, а ты все-таки стой на твоем и помянешь после, что будет по-твоему, или иначе по Божьему указанию тебе. Когда ты вел меня к этому месту, я уже наперед его знал и без тебя пришел бы сюда. Здесь я бывал побольше твоего. Да я ли грешный только?.. Нет, и до меня и при мне, было довольно здесь лиц, по тропинкам коих мне грешному приводилось ходить лишь во след их... Еще раз говорю тебе, пиши своему владыке и настаивай неослабно, не боясь гнева его, чтобы благословил избрать для Скита это, а не другое место, на коем и да будет благословение Божие!"

Проговорив эти слова, Митрополит Киевский осенил место крестным знамением на все четыре стороны. Наместник Антоний, приняв от владыки благословение, тотчас же заломил три ветви на дереве, стоявшем там, где быть будущему храму.

Архимандрит Антоний, проводив с почтением Киевского владыку, тотчас написал Митрополиту Филарету Московскому и еще раз просил его о постройке Скита; но ответа не последовало.

По прошествии некоторого времени отец наместник снова повторил свою просьбу и получил в ответ: "Оставить это дело до моего личного прибытия в Лавру". "Но так как это прибытие не могло быть раньше конца сентября, то, значит,- рассуждал наместник Антоний,- мои желания и надежды начать работать тогдашним летом были тщетны. Наконец, когда владыка прибыл в Лавру, то угодно было Господу и здесь испытать мое грешное и слабое терпение. За несколько дней до прибытия и во все время пребывания владыки в Лавре стояла столь дурная, дождливая, холодная, ветряная погода, какой и вообразить трудно. Когда я однажды решился было напомнить владыке, не угодно ли ему лично побывать на Корбухе, он сказал: "Что это?.. На явную болезнь или смерть ты хочешь тащить меня туда в такую погоду?!"

Через день после праздника - именно 27 числа, владыкою был предназначен выезд в Москву, а погода нисколько не изменилась. "Ну, думаю, - прощайте все мои надежды и предположения!.. Но вдруг, задолго еще до полудня 27 числа, поднялся страшнейший ветер, и тучи и облака начали рассеиваться и, через какие-нибудь два часа, выглянуло солнце и такое яркое и жгучее, что день превратился в чисто майский. Часа в два владыка совершенно неожиданно потребовал меня к себе и говорит: "Ну, что ж? Погода, кажется, совсем переменилась к лучшему, и теперь нужно бы съездить на Корбуху".

Лошади были немедленно поданы, и когда мы выехали за посад, то погода стояла истинно очаровательная: вся природа как бы упоевалась ею. Когда мы проехали лес в карете, а затем пошли пешком, хотя под ногами было и очень мокровато, а по местам почти топко, как на болоте, откуда-то взялись разные птички, которые кружились над головами нашими и оглашали воздух пением на все голоса, словом, в лесу стало так прекрасно, усладительно, что и весною редко можно чувствовать такое состояние, в каком мы находились. Сам владыка, как бы не верил себе, смотря на все окружающее нас в природе, как бы приветствующее с каким-то нарочитым торжеством. Таким образом, мне не нужно было ни описывать местности, ни выхвалять ее красот перед владыкою, на лице