Вопреки или Ненавижу Мишку [Полина Алексеевна Ганжина] (fb2) читать постранично, страница - 14

школа, которую Мишка с неохотой закончил. Потом институт, работа. Стремительная карьера. Множество побед и поражений. В сущности, любая фобия — всего лишь химера. Единственный страх, которого удавалась всегда избежать — остаться без мечты, и как следствие, без веры и без любви. Время летело вперёд, но Мишка, не смотря на положение в обществе, оставался таким же добрым и истовым, что разительно его и отличало от окружающих.

Странно устроена жизнь. Мы ежедневно делаем одно и то же, при этом непомерно стремимся вырваться из замкнутого круга интенций, замыслов и обязательств. Даже отдых становится лишь частью грандиозного плана под названием жизнь.

* * *

Мишка любил фотографировать. Стремительный ритм и постоянные командировки не позволяли вдоволь насладиться тем самым мгновением жизни, который воспроизводил объектив. Мишка не снимал вычурные и роскошные здания — нет. Прекрасна была дождевая лужа на восходе солнца, закрытый бутон чудного цветка в шорохе дождя, ласковое сверкание пустынных улиц с причудливыми отзвуками, сиротливый щенок, лежащий у канавы, одинокий, сгорбленный жизнью, старик. Словом, это была та неподдельная и истовая красота, которую так легко увидеть, а испытать столь сложно.

Инсталляция чувств на нечаянных фотографиях была поразительно искренна, и так различествовала от современных проявлений, где безраздельно царили ложь и фальшь. Уловить пульсацию любви во взгляде, почувствовать неведанное, услышать песнь жизни во всей её многоликости и многогранности — дано избранным, тем, чья душа не отягощена злобой и лицемерием. Изумительны были дети — с их игривыми, не испорченными благостями жизни, личиками. Умудрённые жизнью старики не вызывали жалости — они были красивы и благородны дыханием истины, которая отражалась в усталых, но светлых глазах. Ошеломительны были животные с их абсолютно открытыми, не способными предать, мордочками. Прекрасно было всё. Во всём и везде была любовь и красота, нужно было только её узреть, услышать и постичь.

* * *

Мишка возвращался из клуба в гостиницу. Мерклые фонари Гекаты тускло играли на снеговой тропке. Они повстречались во мраке, на грани бытия и не-бытия, на лезвии абсурда и реальности, на очередном витке жизни и смерти. Сошлись для поединка, в котором не будет ни победителя, ни проигравшего. Он — человек, чьи дерзания и чаяния предопределены младенческим нектаром, впитанным с детства, и теми людьми, которые находились рядом. Есть только неистовое желание жить вопреки всему, и по тем правилам, которых ты достоин. Противник, зверь — сильный, смелый, могучий, живущий теми же принципами, что и человек. Они были столь различны, что казались узорами одной монеты — человеческой сущности. Одна сторона была светлой, а во второй превалировали лишь тёмные силы. Хмельной аромат растворился перед вызовом смерти. Это был самый истовый и красивый кадр их жизни — обречённый на смерть медведь умирал от рук павшего и истерзанного человека. Ночная мгла спрячет их от людских глаз, а свирепая, снежная буря разоденет в жемчужный саван. Мишка прикрыл собой израненного зверя от немилосердной бури, понимая, что сам может умереть. Впрочем, это уже было не важно…

Москва, 2013