День гнева (СИ) [Лукерья Евгеньевна Дарко] (fb2) читать постранично, страница - 2

лошади, выпрямилась в седле и, словно издеваясь над остановившимися на перевале бандитами, пустила лошадь размеренным шагом. На самом же деле, инквизитор просто старалась сгладить тряску, так как в данный момент голова ее раскалывалась до тошноты. Обычные после вливания последствия.

В городские ворота Ирэ заехала без опроса. Стражи, глянув на ее поболевшее, окаменевшее лицо, мелко задрожали и поспешили поскорей отворить створки. Инквизитора всегда бесила в коллегах эта их страсть наводить страх перед гражданами каменной мордой лица, однако сейчас это сыграло ей на руку. Отыскав нужную таверну, Ирэ привязала усталую лошадь к коновязи и на вопрос мальчишки: "Поухаживать за лошадкой, госпожа?", буркнула:

- Как за своей, потом продашь.

Пройдя грязный зал таверны насквозь, Ирэ вышла на задний двор, где в тени от огнеупорного загона дремал укротитель виверн.

- Виверну до Аенбурга. Быструю. - инквизитор тряхнула мужика за плечо, второй рукой подбрасывая на ладони золотой осо.

- Сию секунду, госпожа! - золотой подействовал лучше, чем ушат ледяной воды за шиворот. Укротитель стрелой метнулся в загон, покрикивая на помощников. Через минуту во дворе, недовольно шипя на солнце, стояла зеленая виверна. Между крыльями размещалось седло со спинкой вместо задней луки и прочными ремнями. Подпруги крепко затянуты лично укротителем за передними лапами виверны, что в полете, когда она прижимает их к животу, обеспечивает дополнительную фиксацию. Узкая змеиная морда плотно упакована в намордник с внутренними шипами, от которого тянется тонкая цепочка-узда. Ирэ закрепила сумку и посох сбоку от седла и неуклюже в 7него вскарабкалась. Боль продолжала терзать голову, заставляя предметы плыть перед глазами.

- Самостоятельная? - собрав из трех кружащих укротителей одного, поинтересовалась Ирэ.

- Да, госпожа, лучшая! С пути не сбивалась не разу, полет мягонький, но быстрый... - укротитель прервался, глядя на осо, упавший в песок у его ног. Было видно, что он готов сразу схватить его и засунуть в карман, но вышколенность не позволяла рыпаться до отлета клиента. Ирэ зажала узду в специальном креплении на передней луке, удостоверившись, что с двух сторон она провисает одинаково. Затем открыла сумку, нашарила там пузырек с вытяжкой сон-травы и сделала оттуда небольшой глоток. Одним из приятнейших эффектов сон-травы являлось полное обезболивание перед плавным погружением в сон. Блаженно откинувшись на спинку седла, инквизитор кивнула укротителю, чтоб тот командой поднимал виверну но крыло. Сделав небольшой круг над двориком, виверна с седоком взяла курс на нужную стоянку. Уже засыпая, Ирэ заметила в небольшой рощице у противоположных ворот города двух мужиков из давешней банды. Видимо, они разделились, не зная, какой дорогой инквизитор будет выезжать из города, и по двое караулили у обоих ворот. Ирэ злорадно ухмыльнулась. Ну, ждите, ждите.

Угли уже остыли. А Ирэ до сих пор слышала крики сгорающего на костре человека. Они звенели в голове, засев в нее так глубоко, что еще нескоро удастся их вытряхнуть.

- Ты чего? Это же не первое твое сожжение? - ее напарница, грузная тетка лет сорока, затянулась перечной самокруткой. - На тебе лица нет. Я, между прочим, уже успела пройти по всей деревне и осветить дома.

- Не первое... - тихо ответила Ирэ. Да, не первое. До этого были семь или восемь. Но сжигали они еретиков и колдунов-демонопоклонцев. А сегодня... Сегодня была маленькая ведьма. Они нашли ее случайно, она сидела в подлеске и заставляла лещину пустить мелкие отросточки на месте свежих срезов, рядом лежала охапка веточек: девчонка жила у старой знахарки и помогала ей в сборе трав и мелких манипуляциях. Схваченная за косу, девочка онемела от ужаса, увидев белые накидки. Она даже не вернула радужке глаза нормальную ширину. Пока Гэрна, напарница Ирэ, волокла девчонку по направлению к деревне, она плакала и умоляла ее отпустить. Умоляла отпустить во имя Господа! Это было странно слышать из уст ведьмы. Инквизиторов учили, что ведьмы - злобные твари, лживые, не уважающие веру и до последнего нужно держать с ними ухо востро, а Ирэ видела просто испуганную крестьянку, которая просто очень хотела жить. Селяне слушали приговор молча, девочка плакала, привязанная к шесту среди политых маслом бревен. Со всех сторон на инквизиторов лилось молчаливое неодобрение толпы, хотя никто в открытую не выступил бы: страх перед Церковью сильнее, да и ведьм не сильно и любили. Из толпы выскочила старуха - из под черного платка выбились седые пряди, ногти давно уже приобрели несмывающийся зеленоватый оттенок, фигура сухая, ссутуленная. Но глаза... Ее глаза полыхали бессильной злостью и болью. По щекам катились слезы, когда она смотрела, как факел поджигает пропитанные маслом поленья. Девочка тоже плакала, теперь беззвучно. Старуха пала на колени и, не отводя глаз от лица девчонки,