КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 704141 томов
Объем библиотеки - 1320 Гб.
Всего авторов - 272310
Пользователей - 124519

Новое на форуме

Впечатления

DXBCKT про Дроздов: Князь Мещерский (Альтернативная история)

Поскольку уже в части предыдущей герой фактически достиг «своего потолка» (как и в плане наград, должностей, так и в плане помолвки с … ) было очень интересно увидеть — куда же именно «повернет» автор дабы развить тему «с малыми перспективами»))

Ну а поскольку сам ГГ давным давно не довольствуется простой работой хирурга (пусть и даже «на высших командных должностях» приближенных «к его императорскому величеству»), то на первый

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Дроздов: Лейб-хирург (Альтернативная история)

Во второй части автор явно достигает «потолка» (осыпав ГГ чинами и наградами, а так же в плане «иных перспектив» героя), плюсом идет «полный провал легенды Штирлица» (так что вопрос наличия «вопросов к попаданцу» / упс, тавтология / автоматически снят с повестки))

Неким же отвлечением от основной линии (судьба героя) становится «паралельная нить» повествования жизни друзей (будущего барона и «кавалерственной дамы» от медслужбы)).

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Дроздов: Зауряд-врач (Альтернативная история)

Поскольку в последнее время меня основательно «унесло» в сторону аудиоверсий (а не бумажно-электронных вариантов произведений) для меня некоторой проблемой стала не сколько художественная часть, сколько озвучка книги (а именно чтец). Случайно же набрев на данную серию (нечитанную мной ранее), и уже имея некоторое впечатление об авторе — я без сомнений взялся за нее (ибо все остальные варианты были «не айс»))

В начале книги

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Азъ есмь Софья. Царевна (Героическая фантастика)

Вторую часть (как собственно и первую) я прочел «уже на бумаге», благо доставка (на сей раз) сработала весьма оперативно... По части второй (коя так же была прочитана «влет»)) нельзя не отметить некоторое (пусть и весьма вынужденное) отступление от центрального персонажа, в пользу второстепенных фигур (царь, царевич, король и королевич)) + «по ходу пьесы» пошло весьма долгое описание «всяких там сражений» времен «завоевания Кемской

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
kiyanyn про серию МНС

Кажется, да Винчи сказал, что великое уродство встречается столь же редко, как и великая красота?

Вот так и великий бред встречается так же редко, как и хорошие произведения.

Но встречается, примером чему сия, гм... графомания.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
iv4f3dorov про Кулаков: Цивилизатор в СССР 1980 (Альтернативная история)

Либерман или как там его ещё спасает СССР? Тем что тащит за уши горбачишку? Афтырь ты мудак.

Рейтинг: +4 ( 4 за, 0 против).
greatcommy про Чехов: Полночь, XIX век (Антология) (Социально-философская фантастика)

Истинным ценителям

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Проклятый дар (СИ) [Велимера] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Часть 1 ==========

Каждый день моей прекрасной жизни начинался почти всегда одинаково — я просыпалась не намного позже восхода, потягивалась, садилась в постели, опираясь на подушки, и звонила в колокольчик. Тут же в комнату почти бесшумно проскальзывала служанка, кажется, Кали, ставила мне на бедра поднос с завтраком, раздергивала шторы и исчезала. И только знание и понимание цикличности всего сущего, наверное, позволяло мне находить счастье в этом однообразии. Превосходном стабильном однообразии.

Рядом с тарелкой блинов с творогом лежали два конверта. На верхнем стояла печать князя, который недавно на приеме обещался прийти. На нижний даже не нужно было смотреть — голубоватая прочная бумага, на которую имеет право лишь одна семья в королевстве. Хмыкнув, я небрежно отбросила корреспонденцию на разворошенные простыни. Потом принесут в кабинет.

Неторопливо позавтракав, я задумчиво поводила кончиком пальца по краешку стакана с теплым компотом, вспоминая, что запланировано на сегодня. Вздохнув, залпом выпила свой десерт и отставила поднос, откинула одеяло. Затопленный с вечера камин давно остыл, в спальне было приятно свежо. Обхватив себя руками, я подошла к высокому окну и улыбнулась, заметив на стекле у рам тонкую вязь морозных узоров. Я родилась зимой. Пусть я давно уже никак не отмечала день своего очередного появления на свет, зима для меня все равно вся какая-то праздничная.

Гладкий, отлично отполированный паркет холодил ноги, потом его сменил мрамор в ванной, но я люблю холод. В разумных пределах, разумеется. Умывшись, расчесавшись, я собрала волосы на затылке в пучок, как и всегда. Идеально выглаженная черная рубашка, черные брюки, как и всегда.

Босиком пройдясь по коридорам к кабинету, я ненадолго остановилась у портрета своего прошлого воплощения. Я была таким мощным, таким красивым мужчиной, а стала маленькой хрупкой девушкой. Воистину, реинкарнацию трудно понять в ее дурном чувстве юмора.

Тихий, полутемный кабинет встретил меня уютным потрескиванием дров в камине. Устроившись в своем кресле спиной к огню, я, как и всегда, нежно огладила блестящую столешницу из темного дерева. На левом краю стола высилась стопка из десятка писем, не столь важных, как те два. Закрыв ненадолго глаза, я откинулась на спинку, глубоко спокойно подышала.

Нужно приниматься за работу.

Открыв чернильницу, я приготовила железное перо. В тонкой большой тетради с твердой обложкой из черной кожи под сегодняшней датой значились всего трое посетителей. Взяв отточенный нож для бумаги, я вскрыла первое письмо.

Купец из недалекого портового города желал помолодеть на десять лет ради женитьбы на молодой капризной красавице. С тихой усмешкой покачав головой, я все же вписала его в свои планы на следующей неделе, как он и хотел. Вложив лист обратно в конверт, я подписала непосредственно на нем выбранную мной дату и время, чтобы секретарь отослал ответ и ничего не напутал.

В следующей записке, иначе не скажешь, богатый землевладелец желал узнать, сколько ему будет стоить омоложение на двадцать пять лет. Написав на конверте цену и указ ознакомить возможного клиента с правилами омоложения, я отложила и его.

Сын барона жаждал скорее повзрослеть, чтобы выйти из-под опеки родителей. Отказ, слишком молод вообще для моей магии.

Княгиня пограничного княжества хотела еще раз прибегнуть к моей магии. Они с супругом часто появляются у моих коллег, нужно посмотреть, сколько у них осталось от квоты на омоложение. Запись на начало следующего месяца.

Князь, ее муж. В следующую пятницу.

Записанный сегодня на полдень мануфактурист извещал, что дела загрызли его именно сегодня, и просил возможности прийти завтра в любое время. Я записала его на завтра на час дня.

Неделю назад прилюдно проклинавший темпоральный дар и магию в целом верховный жрец нового культа лебезил и умолял об услуге. Через две недели, пусть знает свое место.

Прославившийся благодаря удаче букмекер просил омоложения на всего-то пару лет, чтобы не терять хватку и скорость мышления. На завтра на три часа.

Вот и все. Криш скоро зайдет, заберет эти письма и понесет в архив, где напишет ответы и разложит все по алфавитному порядку в ящиках. Во всем должен быть порядок.

Без звука открылась дверь. Хорошо смазанные петли и ручки не скрипели. Не люблю посторонние звуки, особенно во время работы.

Забрав прочитанную почту, Криш положил на краешек стола письма от сильных мира сего и удалился. Тяжело вздохнув, я потерла ладонями лицо и взялась за письмо от князя.

Его светлость витиеватым языком потомственного дворянина сообщал, что принял решение из двух темпоральных магов столицы выбрать меня и может посетить мою обитель в пятницу, понедельник и четверг в любое время, какое мне будет удобно. Старый высокомерный ублюдок, что уж тут сказать, всю жизнь ему все под дудку плясали, теперь он хочет эту самую жизнь продлить. Что же, я бы с радостью избавилась от него пораньше, так что пусть приходит в пятницу ближе к вечеру, так и быть.

Письмо от короля я долго сверлила взглядом. Ничего хорошего там не написано, я уверена. Ну да и ладно, еще я буду от него скрываться!

Дарон в весьма фривольной манере просил поужинать с ним сегодня и забрать подарок на день рождения. Ну да, конечно, после того, как все цветы от него я начала превращать в прах, а ему самому грозилась отнимать по минуте от жизни за каждое загубленное растение, он теперь дарит подарки, которые как-то глупо уничтожать. И ведь всегда же, каждую зиму в разное время… Держит меня поблизости, якобы ему в любое время могут понадобиться мои услуги, а на деле лишь тешит свое эго и продолжает клинья подбивать.

Письмо вместе с выпендрежным конвертом отправилось в камин. Проигнорировать приглашение короля, конечно, я не могу, хотя ну уж очень хочется.

— Госпожа, — сторож, он же привратник просунул голову в приоткрытую дверь, — к вам пришли просить помощи.

Ну вот, снова благотворительность, да?

— Пусть войдут, — закинув ногу на ногу, я устроилась удобнее.

Передо мной предстали двое. Мужчина, явно не старый, но выглядящий таким, с ввалившимися щеками, нервно крутил в узловатых пальцах шапку. Одет был бедно, явно не совсем по нынешним морозам. И бледная темноглазая девчушка рядом с ним, худенькая, в куда более ладной одежде. Явно больна и давно, вот только я не лекарь.

— Я не могу лечить, — устало в который раз начала я, не успел он и рта раскрыть, — если я сделаю ее моложе, она будет все равно больна. Могу только сказать, к какому лекарю можно обратиться.

— Но как же так… — растерянно пробормотал мужчина. — Мы столько шли и вот так…

Ну, наверное, я слишком добрая. Уж точно добрее не обратных магов, которые торопятся прожить жизнь поскорее. С мыслями, что от меня не убудет, я написала записку лучшему в столице лекарю, чтобы счет за лечение девчушки прислал мне, достала из ящика стола пару золотых и положила на дальний от себя край стола. Уже видевший такое сторож подошел, взял деньги и небольшой билетик в долгую жизнь, передал потрясенно лопочущему благодарности крестьянину и вывел обоих. Сейчас он объяснит им дорогу, а дальше сами пусть как-нибудь уже.

Прикрыв глаза, я порадовалась, что попался благодарный человек. Бывает, начинают кричать, что я шарлатанка, что мне просто лень, что я алчная и хочу содрать с бедняков последние копейки. Таким и помогать не хочется.

До прихода первого клиента я спокойно читала книгу, не особенно зацикливаясь на прочитанном. Как я люблю такие тихие спокойные деньки, когда мало работы. Возмутительно редкие деньки. Хоть практику закрывай на год-другой, чтобы отдохнуть, но так все равно же не отстанут.

В одиннадцать часов Криш впустил молоденькую девушку, следом за ними проскользнула Кали с подносом. Налив гостье чай, передо мной служанка поставила большую кружку очень крепкого и сладкого кофе с молоком. Когда все посторонние испарились, баронесса тихонько взмолилась:

— Вы ведь никому не скажете, зачем я приходила?

Превосходно, опять впуталась в интрижку и хочет вернуть девственность. Ох уж это молодое поколение, если уж ты знатного рода, чего же так глупо поступать?

— Не переживайте, это тайна, — я взяла кружку в руки, с легкой усмешкой наблюдая за ее трогательно скрещенными на груди руками.

— Меня… Меня позавчера изнасиловали, — всхлипнула она, вынимая из рукава платочек, — мне никто не поверит, пожалуйста, помогите мне, я выхожу замуж через месяц!

Вздохнув, я взяла свои слова назад. Выглядит действительно невинной и ужасно расстроенной.

— Любые внешние изменения в теле, будь то шрамы, болезни или порванная девственная плева, останутся таковыми, даже если я сделаю вас младенцем, — я должна была это сказать, но как же мне больно видеть ее разочарование, — какие у вас отношения с женихом?

— Мы любим друг друга, — прорыдала участница почти сорванной свадьбы, — он очень добр ко мне, но ни за что не пове-ерит!

Откинувшись на спинку кресла, я побарабанила пальцами по подлокотникам. Жених будет в ярости, родители ее вообще убьют, а обращение к страже приведет лишь к огласке.

— Кто это был? — она замотала головой, рискуя разрушить свою прическу, но я повторила, уже резче: — Кто?

— Г-господин Валнер-младший, — ладно, допустим, я понятия не имею, кто это, но он явно козел, — мои родители позволили выйти за любимого, а не за него. Вчера я осталась дома одна, прислуга разошлась, а он заявился и…

Хорошо хоть, что она больше напугана перспективой скандала, чем самим инцидентом, это не может меня не радовать.

— Поговорите с женихом, — подперев голову ладонью, я прямо посмотрела в ее заплаканные глаза, — тихонько, без шума и скандала. Если он вас действительно любит, он поверит. Больше никому знать не обязательно.

Еще несколько минут у меня ушло на убеждение, что скрывать бесполезно и будет только хуже. В итоге баронесса, все еще всхлипывая, удалилась, а у меня осталось еще десять минут до прибытия следующего клиента. Несмотря на всеобщее знание о темпоральном даре, никто не хочет вникать в правила и его суть. Особенно в правила. Так надоели…

Хоть время и оставалось, следующий клиент вошел в кабинет ровно в одиннадцать тридцать. Ни к чему мне эти подвижки в расписании.

Зажиточный крестьянин из соседнего со столичным княжества желал помолодеть на сорок лет, использовав за раз всю свою квоту. Я уведомила, что могу омолодить только до двадцати лет, как требуют правила, и у него останется от квоты еще семь лет. Он поворчал, но все же согласился, да и куда бы он делся. Встав, я подошла к толстенной книге учета смены возрастов. Стоило мне написать в строчке имя и возраст клиента, сразу же проявились девять нулей — семь серых, красный и синий. Благодаря этой системе зачарованных книг никто не может обмануть нас и обойти правила, превысив квоту. Вписав в отведенном для меня месте черным количество лет, на которые я верну назад бренное тело этого господина, я вернулась в свое кресло. Натянув на правую руку черную перчатку, я протянула ее через стол.

— Брезгуете? — презрительно скривил губы клиент.

— У меня обратный дар, а это значит, что мое тело при контакте примет тот же возраст, что и ваше, — усмехнулась я, — не горю желанием выглядеть на столько лет, сколько мне есть.

Смутившись, мужчина торопливо сунул пальцы в мою ладонь, даже сжал, но мне было достаточно секунды непрямого контакта.

— Ну? — через семь секунд возмущенно запыхтел клиент. — Где магия?

— А вы не чувствуете? — улыбнувшись, я указала на зеркало.

По-молодому шустро вскочив, уже молодой парень уставился на себя, как на чудо. Для него, наверное, это и есть чудо. Гладкая кожа, редкая поросль на верхней губе вместо пышных усов, сильное, крепкое тело. Наверняка теперь легче дышится, легче ходится, легче будет даваться работа.

— Я еще жену к вам пришлю! — гаркнул он, проходясь ладонью по снова густой шевелюре. — Скажите, когда ей можно прийти?

Мы договорились о времени и цене, я с трудом убедила, что меня не надо обнимать, убрала оплату в ящик стола, провожая подпрыгивающего парня взглядом. Сделав короткую запись в тетради о том, что просьба выполнена, я откинулась на спинку и позволила себе улыбнуться. Обычно помолодевшие мужчины бросаются искать жену среди таких же молодых девок, а тут, ишь, старуху свою решил сделать себе под стать. Неужто любовь? Очень мило, несомненно.

Третий сегодняшний клиент не явился вовремя. Да и не пришел вообще. Распорядившись написать ему, я встала, потянулась, постояла у окна, глядя на заснеженную улицу и суету, а потом вернулась в спальню. Вечер будет очень беспокойным, определенно. Может, притвориться больной? Да нет, бред какой-то. Не боюсь же я его, в самом деле. Уже полгода прошло со смерти Ее величества, стоит ожидать глупостей со стороны короля. Но он сам виноват в моем холодном отношении.

Продремав до вечера, я проснулась с несколько болящей головой, да еще и в холодной комнате. Это вызвало недовольство, но вины в этом ничьей нет — я сама запретила прерывать мой сон лишними звуками. Да и вообще производить при мне лишние звуки.

Переодевшись в теплые штаны, я зашнуровала высокие сапоги, накинула на плечи плащ. Терпеть не могу чувствовать на себе взгляды, поэтому на выходе из дома я надела глубокий капюшон. Моя черная карета с одним маленьким окошком в дверце уже ждала, запряженная парой вороных. В начале этой жизни меня раздражало все темное, хотелось яркого, но этикет требовал соответствовать положению в обществе, а теперь мне даже нравится. Я ведь Черный темпоральный маг. Красный, например, в этой жизни ненавидит алый цвет, которым постоянно окружен, а Синего бесят его ультрамариновые волосы. Серым вот хорошо, они более-менее свободны, но и живут всего-ничего. Лучше вечность впереди, чем право носить цветастые тряпки.

Множество проверок у дворцовых ворот, которые я всегда ненавидела, только усилили мое недовольство этим вечером, в целом, и его инициатором, в частности. Даже интересно, если бы я была Серой и старела вместе с ним, ухлестывал бы он так за мной? Сомневаюсь.

Меня проводили в небольшую гостиную, где уже был сервирован легкий ужин из моих любимых блюд, наверняка отменно приготовленных. Дарон вскочил из своего кресла, взмахом ладони выпроводил лакея.

— Я рад, что ты сегодня пришла, — приветливо улыбнулся вдовец, ни дня в жизни не испытывавший нежных чувств к жене.

— У меня был выбор? — расстегнув на горле застежку плаща, я повела плечами, сбросив его на руки королю.

— У тебя всегда есть выбор, моя дорогая, — я опустилась в кресло, Дарон сел напротив. Все еще неплохо выглядит для своего возраста и никак не соберется использовать квоту, — белое или красное?

— Белое, — выбрала я.

Мое любимое, десертное, медово-ягодное. Сам король наполнял мой бокал. Тридцать лет назад мы с ним ужинали каждый день, а зачастую и завтракали. Тридцать лет назад я любила его.

— Не хочешь выпить за мою свободу? — усмехнулся мужчина, поглаживая аккуратную бороду.

— Мерзкий лицемер, — я откинулась на спинку, не собираясь чокаться с ним под такой отвратительный тост.

Мне всегда было искренне жаль Шарилу. Она старалась угодить мужу, выглядеть для него хорошо, изучала науки и языки, чтобы быть ему интересной. А он слал цветы мне. Ублюдок.

— Я политик, мне положено лицемерить, — отставив бокал со своим любимым терпким темным вином, король взялся за вилку и нож, — сегодня был тяжелый день, много дел.

Я отвернулась, разглядывая картину на стене. Что мне, жалеть его, что ли? Еще чего.

Сделав еще несколько безуспешных попыток завязать разговор, Дарон попросил взглянуть на подарок за креслом. Бросив на него недоверчивый взгляд, я встала и обошла предмет мебели. На меня воззрились черные глаза. На черном ошейнике сбоку был повязан черный бантик.

— Ты дурак, что ли? — возмутилась я. — Мне не нужны рабы!

— На тебя примерно месяц назад напали, разве нет? — приподнял брови монарх.

— Я могу за себя постоять, — фыркнув, я скрестила руки на груди, — да и умереть не боюсь, в отличие от некоторых.

— Зато я боюсь, что ты умрешь, — спокойно ответил Дарон, — и очень этого не хочу. Видишь, он весь черный, как тебе и положено.

— Мне не нужен раб! — повторила я, стараясь не смотреть на сидящего на полу парня, обхватившего колени руками. — Да и вообще, он выглядит, как твой сынок.

Волосы у этого оборотня темнее, чем у его хозяина, но черты лица уж больно напоминают молодого короля, тогда еще принца.

— Я подумал, что тебе понравится, — довольно улыбнулся он, — Вада тихий, очень хороший боец, не будет мешаться под ногами. Что не так?

— Он раб! — еще раз озвучила я то, что “не так”.

— Как и все его сородичи, — пожал плечами король.

В бессильной злобе топнув ногой, я подхватила со спинки кресла плащ и направилась на выход. Он прекрасно знает, что я не люблю рабов! Зачем мне этот несчастный полукровка? Подумаешь, напали на меня! Тот наглец был обращен мной в прах на месте! Мне не нужны защитники!

Едва не пылая от злости, я вернулась домой, отмахнулась от Криша, пытавшегося всучить мне пришедшие за день письма, и, не разуваясь, рухнула на кровать. Вот старый извращенец! Надо же было так испортить настроение!

— Госпожа, — когда я уже почти задремала, меня разбудил голос управляющего, — у ворот сидит оборотень, утверждает, что он ваш, и отказывается уходить. Вызвать стражу?

Бедная вышколенная собачонка…

— Нет, впусти его в дом, — вздохнула я.

Ничего хорошего от таких подарков почему-то я не ожидаю…

========== Часть 2 ==========

Я проснулась, как всегда, когда солнце только встало. Вчера легла раньше обычного, так что шторы остались незадернутыми, да и в одеяло я заматывалась уже явно во сне. Кали, ответственная за мою спальню и трапезы, уже должна сидеть под дверью с завтраком.

Сев, я потерла лицо и решила сперва умыться. Нарушение привычного порядка дорого мне обошлось — я наткнулась ногами на что-то, что точно не являлось полом и у кровати моей лежать не должно было. Видимо, разбуженный тычком в бок оборотень рывком приподнялся на локте и заглянул мне в глаза.

— Ты что здесь делаешь? — возмутилась я, поджав ноги.

— Извините, госпожа, — состроив виноватую мордочку, он и не подумал отвести взгляд, самым беспардонным образом осматривая мое лицо, — я не хотел вас напугать.

Так, это никуда не годится! Я сказала вчера не сюда его положить!

Передвинувшись по кровати, я аккуратно переступила ноги наблюдающего за мной парня и решительно направилась к двери.

Меня редко можно было увидеть на первом этаже так рано, поэтому слуги кланялись и провожали меня изумленными взглядами. Управляющий нашелся там, где ему и положено — в маленькой каморке-кабинетике рядом с кухней.

— Я сказала вчера впустить это, — я указала себе за спину на таскающегося за мной оборотня, — в дом, а не в мою спальню!

— Но, госпожа, — встав, Лар`ин нерешительно потер руки, — вчера его некуда было положить, так что я выделил ему место на кухне у очага, и более на второй этаж никто не поднимался, кроме Криша и служанок.

Обернувшись, я грозно нахмурилась и скрестила руки на груди. Высокий широкоплечий брюнет сразу как-то съежился, ссутулился, осторожно поглядывая на меня исподлобья.

— Как ты это объяснишь? — нервно притопывая, я все размышляла, не будет ли совсем уж неучтиво вернуть такой своевольный подарочек.

— Мое место рядом с вами, госпожа, — пробормотал он, робко заламывая руки.

— Не в моей спальне, — отрезала я, — будешь жить на первом этаже и сопровождать меня в поездках, — парень не реагировал, так что я решила уточнить, — ты все понял?

— Да, госпожа, — едва ли не прошептал оборотень.

Довольно хмыкнув, я обошла его и вернулась в спальню, чтобы переодеться и сказать отнести завтрак в кабинет.

Стопки писем было уже две. Вчерашние и утренние. Это обстоятельство не прибавило радужности моему настроению, но делом заниматься все же надо.

С трудом разобравшись с первой стопкой, я с тяжелым вздохом откинулась на спинку. Ну почему со вчерашнего вечера все наперекосяк? Я люблю спокойствие, размеренность, а Дарон взял и за несколько минут все испортил. Чудесный подарок, ничего не скажешь. А главное — на редкость бесполезный. Ну вот чем это несчастное создание может мне пригодиться? В хозяйстве его не используешь, ну максимум можно заставить тяжести таскать. Он же, если стражник, умеет только драться и жаждать пожертвовать собой ради хозяина. Можно его в помощь сторожу отправить, но кто в здравом уме полезет в мой дом? Все знают, кто я. В конце концов, только мой дом во всей столице облицован черным камнем. Только и остается, что таскать его за собой в качестве стражи. Хотя особо следить за ним я не собираюсь — потеряется и ладно. Может, вообще выпустить? Ошейник у него есть, стража приставать не будет. Так уйдет куда-нибудь в лес да и будет себе спокойно жить. И я буду спокойно жить. Да, пожалуй, так и сделаю. А он не замерзнет? Может, пусть до конца зимы поживет? Да что же это такое, надо что-то делать с этой добротой!

Занятая своими мыслями, я ничего подозрительного не слышала, а как взялась за следующее письмо, обратила внимание на звук. В этом кабинете, когда нет клиентов, издавать звуки имеет право только камин. Но нет, я слышу чье-то дыхание. Или это где-то в окне сквозит?

Встав, я обошла стол и увидела то, что, в принципе, и ожидала — подаренный оборотень тихо спал, подложив ладонь под щеку и свернувшись милым клубочком. Как же похож на молодого Дарона, просто кошмар.

— Эй… — мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, как его зовут. — Вада! Вставай.

Даже не пошевелился. Вот же нахальное создание! Аккуратно тронув носком сапога его голень, я от неожиданности сделала шаг назад, когда он резко приподнялся.

— Извините, госпожа, — чуть сипло пробормотал он, — у меня сломаны ребра, поэтому постоянно хочется спать.

О, он ранен, бедняжка… Интересно, кто и за что его так…

— Ты спишь так, будто тебя и пушка не разбудит, — проворчала я, стараясь не дать себя разжалобить, — как глухой, в самом деле.

— Я и есть глухой, — робко улыбнулся полукровка, глядя на меня блестящими темными глазами, — простите, если это доставляет вам неудобства.

Пораженно приподняв брови, я зачем-то осмотрела его уши, хотя, конечно, внешне они в порядке, обычные вполне уши.

— Но ты же понимаешь, что я говорю, — не совсем понятно, с какой целью я это сказала, но ответ был получен незамедлительно.

— Я читаю по губам, госпожа, — Вада чуть склонил голову к плечу.

Не зная, что сказать, я просто вернулась на свое место. Машинально расставляя клиентов в расписании, я думала только об этом странном парне. Дефектных оборотней обычно вообще не держат, а этого вырастили, обучили. К чему такие заморочки, я не понимаю. Да и Дарон тоже хорош, подарил мне глухого. Оборотни славятся нюхом и слухом, а тут, фактически, половина от заявленного. Полукровки, конечно, ничуть не хуже, да еще и обладают собачьей преданностью, но и хозяина меняют с трудом, все тоскуют по старому. Так зачем тогда мне было подарено это полное противоречий существо? Может, он правда его сын? Хотя по оборотню трудно судить о его возрасте, после двадцати они практически не меняются. Да и не могу я поверить, чтобы Дарон вот так вот относился к своему отпрыску, он, вроде как, довольно ответственный отец, несмотря на отношение к жене. Ну почему в моей жизни обязательно должно что-то меняться, почему все не может быть каждый день одинаковым!

Раздраженно воткнув перо в подставку, я шлепнула на стол последний конверт и решительно встала. Сегодня ко мне придет только в четыре клиентка, до этих пор я планирую в кабинете не появляться.

Я специально посмотрела — Вада не шевелился, пока я проходила мимо, опять спал. Ему, наверное, все время больно с переломами…

Тем не менее, уже шагнув в коридор, я услышала за спиной шорохи и шаги. Даже интересно, что именно заставило его проснуться? Движение воздуха? Конечно, я могла бы просто спросить, но… Ну, глупо.

В мрачной библиотеке я всегда чувствовала себя прекрасно. Книги эти я собирала в прошлой жизни, но далеко не все успела прочитать, так что потихоньку наверстывала упущенное. Устроившись в глубоком кресле под тихий скрип кожи, я поджала ноги, положив щиколотки на сиденье. А ведь мужчиной я бы и близко такое не провернула, места бы не хватило. На столике рядом лежала книга с закладкой, ровно там, где я ее оставляла. Прикрыв глаза, я улыбнулась — темно, прохладно, сухо и так восхитительно тихо…

Положив книгу на бедро, я подняла взгляд на подпирающего плечом книжный шкаф у входа оборотня.

— Пойди скажи Кали, чтобы принесла мне кофе, — дождавшись, когда он неохотно кивнет и отлепится от своей опоры, я опустила взгляд на страницы.

Многие обратные маги ведут дневники, чтобы следующим воплощениям было проще вспомнить себя. Я же таким не занималась — никогда не считала нужным вспоминать прошлые жизни целиком. Вернуть личность в целости гораздо важнее, чем какие-то там воспоминания о работе, балах или прочем.

Краем глаза заметив движение, я подняла голову — вернулся Вада и устроился на том же месте. Совершенно бесшумен, это божественно, но очень странно. Он ведь глухой, как он может знать, издает звуки или нет?

— Сядь, — я указала на кресло в двух шагах от него.

Мое распоряжение было выполнено. Когда я через две с половиной минуты подняла взгляд, он уже спал. Тоже не дело, вечно дрыхнущая охрана. Подлечить бы его…

Почти через десять минут пришла Кали с моей большой кружкой и вазочкой печенья на подносе. Расставив все на столике, она тихонько прикрыла за собой дверь.

— Почему у тебя сломаны ребра? — поинтересовалась я, маленькой ложечкой помешивая ароматный кофе.

Вада проснулся, когда служанка вошла, хотя от такого вкусного запаха и мертвый бы глаза открыл.

— Провинился, — лаконично буркнул парень.

— Встань, — вздохнув, я и сама поднялась на ноги, — сколько тебе лет?

— Двадцать шесть, госпожа, — следя за моим приближением, он переступил с ноги на ногу.

Ну это неплохо. Сейчас моему телу двадцать четыре, от двух лет ничего не будет.

Оборотень чуть отклонился, когда я взялась за верхнюю пуговицу его рубашки, но пугливо замер. Какой же он зашуганный…

Я не стала вытаскивать из-под пояса брюк заправленную темную рубашку, расстегнула ее только до пупка. В правой части его груди, под выступающей мышцей, была отчетливо видна вмятина.

— Это само выправится? — я коснулась теплой кожи, ощутив легкий укол и мгновенно прокатившуюся по телу волну незначительных изменений. Вада кивнул, нервно сглотнул. Это правильно, будет очень больно. — За сколько бы зажило?

— За пару недель, — шепотом ответил он.

Интересно, а как он регулирует громкость голоса?

Медленно состаривая всю его грудную клетку на две недели, чтобы все правильно срослось, я слушала, как парень скрипит зубами, как он громко тяжело дышит, но терпит. Вмятина, и правда, выровнялась с тихим звуком, вызвавшим в моей памяти скрип старых корабельных снастей. Так давно мои руки не касались чужого тела…

Легким поглаживающим движением я провела ниже, по красивому твердому животу, коснулась проявляющихся на выдохе контуров пресса. Состарившееся на два года тело возомнило, что это время действительно прошло, и мой обычный тактильный голод возрос в разы, мешаясь с желанием. С каким удовольствием я бы прижалась к нему обнаженному…

Широкая ладонь коснулась моего плеча, другая скользнула по талии на спину.

— С чего ты взял, что меня можно трогать? — спокойно поинтересовалась я.

— Простите, госпожа, — спрятав руки за спину, Вада в кои-то веки стыдливо отвел взгляд, — мне показалось…

Усмехнувшись, я снова посмотрела на свою руку, прижатую к загорелому теплому животу, похожую на белого странного паука. Может, и не показалось, но вряд ли между нами что-то будет.

Вернувшись в свое кресло, я снова открыла книгу и заняла ладонь горячей кружкой. Брюнет быстро поправил одежду и робко сел. Кажется, он нешуточно смущен произошедшим.

— Часто тебя использовали в подобных целях? — усмехнулась я, сделала небольшой глоток.

— Да, госпожа, — буркнул он.

— Кто? — я прикрыла глаза.

Светская жизнь предусматривает знание всего и обо всех, а такие весьма скандальные данные могут и пригодиться.

— Княгиня Малон, — еле слышно ответили мне, — потом меня купила Ее величество.

— Королева? — встрепенулась я.

Неужто Шарила нашла утешение в объятиях юнца, так похожего на ее возлюбленного монарха?

— Да, госпожа, — опустив голову, Вада стиснул пальцы до побеления, — она заставляла меня у нее на виду заниматься любовью со служанкой.

Вот так и уважай ее после такого… Хотя уважать все же можно, не изменила ведь. Да и Дарон хорош, подарил мне ненужную постельную игрушку своей жены! Вот уж никогда не поверю, что он не знал!

— Я больше чем уверена, что служанка была похожа на королеву, — хмыкнув, я подперла голову ладонью и постаралась начать читать.

Ох, Шарила, я была о тебе лучшего мнения… Устроила себе эротический спектакль, тьфу…

Мысли упорно переползали на то, что я и сама не прочь бы взглянуть на разгоряченного оборотня. Тело довольно жестоко наказало меня за доброту.

В дверь тихо стукнули, вошел Ларин.

— Госпожа, — помявшись, он все же продолжил, — сегодня должна была быть закупка дров, но такая вьюга, что невозможно выйти на улицу и лавки закрыты.

Вздохнув, я прикрыла глаза ладонью. Вот и оставляй ведение дел на чужое попечение…

— После ужина раздай всем грелки и еще одеяла, остаток дров оставь на утро, — вот уволить бы за такое… — у меня в спальне на ночь не надо топить, лучше утром в кабинете.

— Хорошо, госпожа, — чуть склонившись, управляющий облегченно выдохнул, — при первой же возможности пошлю за дровами.

— Уж соблаговоли, — съязвила я, — и отведи Ваду на кухню, он сегодня с утра не ел.

Названный оборотень удивленно вскинулся, но распоряжение пошел выполнять. А я наконец осталась наедине со своим перекусом и книгой.

До вечера в доме было относительно тепло, но после заката ощутимо похолодало. Забравшись под свои два одеяла, я обложилась грелками и весьма уютно заснула.

Проснувшись после полуночи, примерно в половину первого, я повернулась на другой бок и попыталась как-то устроить замерзшие ноги. Сунув озябшие кисти между бедер, я трижды прокляла этого тупого управляющего, но заснуть это не помогло.

Перестав шевелиться, я уловила тихое дыхание. Опять он здесь…

Отбросив ненужные уже грелки, проложенные между одеялами, я поплотнее замоталась в нижнее и закрыла глаза. Но разве же можно заснуть, когда так холодно! А Вада бедный вообще на полу лежит, околел, наверное, давно. Ах, да, оборотень же. Вот везучий… А хотя, почему бы и нет?

Несмотря на то, что под одеялами холодно, двигаться и высовывать из-под них руку было еще холоднее. Дотянувшись кончиками пальцев до плеча парня и по резкому рывку убедившись, что он проснулся, я спрятала конечность.

— Залезай под одеяло, — скомандовала я, когда темноволосая голова появилась над краем кровати.

— Мне не холодно, — хрипло спросонок ответил он.

— Зато мне холодно!

И так уже, как гусеница, замоталась в это бесполезное, пусть и толстое одеяло…

Забравшись под верхнее покрывало, шерстяное и очень колючее, Вада замер, когда я беспардонно придвинулась к нему и уткнулась лбом в теплую, почти обжигающую шею.

— Так и лежи, — моментально начав засыпать, я блаженно улыбнулась.

Холод я, конечно, люблю, но в разумных пределах…

Утром было восхитительно тепло. Проснувшись, я не стала открывать глаза, только вздохнула. Моя ночная импровизированная грелка нагло полезла обниматься и закинула на меня ногу во сне, но мне сейчас так уютно и хорошо…

Вада зашевелился, аккуратно убрал с меня свои лапы, и сразу стало холодно, так что я проворчала:

— Положи все как было.

Конечности вернулись на свои места, а их обладатель почти перестал дышать. Ну и все равно мне.

Невольно вспомнилось такое же милое, уютное утро с Дароном. Мы проснулись, перебрались на диван пить чай, все так же замотанные в одно одеяло на двоих, голые, сонные, такие влюбленные, что сейчас аж тошнит. Это было наша последняя зима вместе. До сих пор чай ненавижу.

Закрыв глаза, я решила, что вполне могу сегодня еще немного подремать. Сегодня вся работа запланирована на вторую часть дня, так что еще пару часов точно я никуда не пойду.

От лежащего рядом оборотня исходил такой жар, что хотелось отодвинуться, но при этом мерзла спина. Повозившись, я перевернулась на другой бок и без всякого стеснения поближе прижалась спиной к его телу.

Что же, это было ошибкой, и серьезной. Оказавшись в таком провокационном положении, тело взбунтовалось и затребовало удовлетворения низменных желаний с помощью теплого оборотня. В некотором смысле он, я бы сказала, даже горяч… В конце концов, я же не первая буду его так использовать, правда?

Замечательный плюс долгой и не первой жизни — очень легкое отношение к интрижкам. После серьезных отношений с Дароном мне вообще не хотелось быть хоть с кем-нибудь дольше одной ночи. Вот в прошлой жизни было вообще шикарно, я была привлекательным и популярным мужчиной. Но в именно этой интрижке есть одно небольшое “но”. Эта собачка не будет ли всю оставшуюся жизнь таскаться за мной хвостом, если я сейчас поддамся желанию? Я же ведь планировала его отпустить. И вообще он молодой и уже порядком подзамученный любовными пристрастиями хозяек, не лучше ли оставить его в покое? Куда мне на моем шестом десятке уже парней двадцатилетних соблазнять?

Тяжело вздохнув, я все же отбросила эту спорную затею. Лежит — пусть лежит. Пусть обнимает, греет. Можно будет удовлетворять тактильный голод за счет объятий с ним, прикрываясь холодом. Но дальше заходить не стоит, совсем уж подло получается.

— Я вам не нравлюсь? — как-то уж очень грустно и тихо спросил парень.

Чуть повернувшись, чтобы он мог видеть, что я говорю, я спросила:

— Ты о чем?

Ну да, почему бы не прикинуться дурочкой…

— Вы хотите, но почему-то молчите, — смущенно и невероятно мило опустил глаза брюнет.

Забавно, забавно… Значит, обоняние настолько хорошее, чтобы улавливать запахи эмоций? Теперь даже как-то стыдно…

— Молчу потому, что у тебя и так уже богатый список хозяек-извращенок, — скрестив руки на груди под одеялом, я чуть нахмурилась.

— Вы очень добрая, — не может быть, он краснеет, — я бы хотел… Выполнить любой ваш каприз, госпожа, — совсем смутившись, он сглотнул.

Явно не знает, куда девать глаза, но при этом не может не смотреть на меня, чтобы не прозевать ответ. Чудо какое… Даже если он прекрасно играет и пытается добиться моего расположения, чтобы прочнее обосноваться рядом со мной, мне все равно. Такое милое чудо…

— Любой каприз, — усмехнулась я, высвобождая одну руку и ласково проходясь пальцами по мягким волосам.

— Я… Я просто хочу вас порадовать, — выпалил он, жмурясь, тихо заскулил, когда я коснулась области за ухом, — обещаю, я буду знать свое место и…

Чуть приподнявшись, я поцеловала его теплые тонкие губы. Да, знать свое место полезно. Хороший мальчик.

========== Часть 3 ==========

Удобно устроив голову на подушке, я обнимала целующего меня в шею тяжело дышащего парня за плечи и совершенно не испытывала угрызений совести. Его гибкое красивое тело жалось к моему, а лежащая на бедре горячая ладонь чудесно сочеталась с мягкой усталостью.

Приподняв голову, Вада заглянул мне в глаза, словно хотел спросить, довольна ли я. Чуть улыбнувшись, я поцеловала его в лоб, и темные глаза засверкали. Бедная собачонка…

Уткнувшись носом мне в ключицу, он прижался еще ближе и затих, щекоча ресницами шею. Лениво перебирая мягкие волосы, я думала только об одном — совершенно не хочу вставать. Мне тепло, хорошо, так почему я должна куда-то идти? Эх…

Бывало, мы с Дароном лежали вот так, на боку, тесно, жадно обнимаясь. Целовались, болтали, даже читали. Если бы он меня не предал, сейчас я бы наверняка обнималась с ним, а не с его волчьей копией. Ну и пусть.

Придремавший Вада расслабился, чуть отклонился. В постели он оказался посмелее, чем в жизни, это точно. И да, он хорош. Горячий, чуткий, нежный мальчик с невинным до безобразия взглядом. Рычит, а не скулит, позволяет себе невесомо сжимать зубы на моей коже, впивается пальцами в бока и бедра. Совсем не похоже на преданного стража, таскающегося за мной хвостом. Но не сказала бы, что такая метаморфоза мне не нравится. Это же идеально. Покорный днем, страстный ночью, невероятно милый круглые сутки. Усмехнувшись, я прижалась щекой к его макушке. Каждую жизнь в новом теле отношения с противоположным полом кажутся естественными, но никогда не тянет к своему. В прошлой инкарнации я в эту спальню перетаскала столько женщин, что определенно выходило за грани приличия, но теперь они не вызывают у меня ни малейшего интереса. Хотя, если учитывать, что я в первый раз родилась именно мужчиной, я бы должна именно женщин и любить.

Но уже почти полдень, мне нужно встать, пообедать и приниматься за дела, сегодня же придет князь. Все расписание полетело в тартарары с этим подарком, чтоб его… Ну ладно, это не худший минус, какой мог бы быть.

Высвободившись из объятий оборотня, я села на краю кровати, потерла лицо. Мне нравится такое начало дня, точно нравится…

В моем возрасте уже забываешь о стеснении, так что я не стала подбирать одежду с постели и пола. Вада зашевелился, судя по звукам, встал. Дальнейший глухой стук был мне непонятен, так что я обернулась.

Брюнет сидел на коленях, сцепив руки в замок и низко опустив голову.

— Простите меня, госпожа, — тихо пробормотал он, — я приму любое наказание.

— За что? — полюбопытствовала я, но потом вспомнила, что без зрительного контакта он меня не “услышит”. Когда я положила ладонь ему на макушку, парень крупно вздрогнул, но только крепче стиснул руки. Вздохнув, я присела на корточки, приподняла его растерянное лицо. — За что я должна тебя наказать?

— Я позволил себе лишнее, — его взгляд на мгновение метнулся к моему бедру, — простите, я не должен был причинять вам боль.

Усмехнувшись, я коснулась проявляющихся на чувствительной коже синяков от его пальцев. Не сказала бы, что мне было очень больно…

— Я скажу тебе, что нужно делать, — пересев на край кровати, я закинула ногу на ногу, открывая внешнюю сторону пострадавшего бедра. Вада повернулся и следил за мной с готовностью принять любое наказание, и это одновременно раздражало и нравилось, — поцелуй, и все пройдет.

Пару секунд до него доходило. Чуть приподнявшись, он безумно нежно прикоснулся губами к синяку. Ну как он так умеет… Завороженно наблюдая и ласково поглаживая его напрягшуюся шею, я только прикусила губу, когда искушенный в ублажении хозяек раб начал проявлять инициативу, скользнув ладонью по моей голени. В принципе, я никуда не тороплюсь…

Поцелуй мягких нежных губ заставил меня подумать, что я понимаю княгиню Малон. Откинувшись на спину, я обняла нависшего надо мной оборотня, чуть прогнулась от скольжения его ладони по боку. Как же мне не стыдно, возмутительно не стыдно…

Приоткрыв глаза, я оттолкнула от себя Дарона. Он послушно сел, виновато и непонимающе заглядывая мне в лицо, и снова стал молодым оборотнем. Показалось, что глаза голубые…

Вздохнув, я закрыла лицо руками. Я что, никогда не избавлюсь от этого дурацкого призрака прошлого?

— Простите, госпожа, — подняв взгляд, я только усмехнулась. Бедный мальчишка, опять мнется, винит себя… — я что-то сделал не так?

— Все нормально, — встав, я взъерошила ему волосы, заставив на секунду зажмуриться то ли от удовольствия, то ли от ожидания боли, — кто твой отец?

— Я не знаю, простите, — смущенно прикусив губу, невыносимо милый Вада сцепил пальцы в замок. Он всегда так делает, когда нервничает? — знаю только, что он оборотень, госпожа.

Ладно, это уже точно не Дарон. Только как теперь объяснить причину парню?

— Эй, — приложив ладонь к его щеке, я улыбнулась, — все правда нормально.

Наклонившись, я чмокнула его в кончик носа и тут же об этом пожалела. Ну вот как надо было обращаться с этим чудом, чтобы он от такой простой ласки засиял? Вот поэтому не люблю рабов. Мне их слишком жалко, яслишком хорошо с ними обращаюсь.

Приказав прийти в кабинет через полчаса уже в приличном виде и покормленным, я сама отправилась приводить себя в порядок.

Устроившись в кресле, я огладила полированную столешницу. Этот парнишка сбивает меня с толку. Вроде бы взрослый уже, столько должен был повидать, а наивный такой… Это делает его еще милее, но почему-то мне кажется, что он не со всеми хозяйками таким был. Как бы не огрызнулся он на меня, я же такого не терплю. Какая бы ни была добрая, наказываю всегда в полной мере.

Тихонько вошла Кали с подносом, уставленным тарелками, сервировала обед на столике у окна и, секунд пять подождав распоряжений, испарилась. Вышколенные слуги — счастье. Да и вообще в моей жизни много счастья. За столько долгих жизней я уже научилась его видеть в мелочах и, что немаловажно, ценить. Я люблю жить, хоть и привыкла делать это с определенным уровнем комфорта, близким к максимуму. Жизнь — это прекрасно.

Вздохнув, я отложила письма и встала. Активные занятия с утра вместо завтрака всегда пробуждают во мне аппетит.

Когда я уже закончила с едой, почти неслышно появился Вада. Грея ладони о кружку с кофе, я откинулась на спинку. Судя по тишине, он опять стоит у дверей. Ладно, пусть. Вот допью и буду решать, куда его деть на время приема. Не хочу сейчас об этом думать, хочу просто пить кофе и слушать потрескивание дров в камине.

Глядя в запотевшее окно, за которым явно было очень солнечно и морозно, я улыбнулась. Зима — прекрасное время года. Я часто рождалась зимой, даже в первый раз я родилась зимой. Другое дело, что между смертью и новым рождением разница в несколько секунд. И все равно зима для меня праздничное время.

— Ты чего здесь встал? — гневно спросили сзади. Задумавшись, я не услышала, как открывается дверь. — Пугаешь людей!

— Он стоит там, где я сказала стоять, — от двери не видно, что в этом кресле кто-то есть, но и мне не видно, кто столь нагло и шумно ввалился в мой кабинет. Поднявшись, я с кружкой в руках прошла к себе за стол, — как вы вообще вошли?

— Мне кто-то должен позволить? — высокомерно вздернул подбородок князь.

Я так понимаю, бедный Криш за дверью в ожидании выговора за то, что не удержал ретивого посетителя.

— Кажется, вам было назначено на пять часов, — приподняв брови, я скрестила руки на груди, — ужасно неприличный визит для такого высокопоставленного человека.

— В пять часов я буду занят, — мужчина бесцеремонно уселся в кресло для посетителей, — мне нужно убрать двадцать лет.

— Боюсь, сейчас я ничем не могу вам помочь, — покачав головой, я закинула ногу на ногу, — если вы не можете прийти в назначенное время, пожалуйста, перенесите прием. Для этого не обязательно приходить лично.

— Мне нужно сегодня! — кажется, у милорда плохой день, все его бесит прямо с утра пораньше. — Это что, так сложно?

— Не сложнее, чем приходить вовремя, — холодно улыбнулась я.

Этот человек надавил на мое самое больное место — на любовь к расписаниям. Мне казалось, уж аристократ должен быть пунктуален.

— Неужели вы думаете, что роман с королем делает вас всесильной? — желчно поинтересовался князь, барабаня пальцами по столу.

Его взгляд явно был направлен на мою шею, где красуется бледный, но все же заметный след жадного поцелуя.

— Неужели вы думаете, что после давнего разрыва с королем у меня не может быть других мужчин? — в тон ответила я, приподнимая брови.

Кажется, сейчас мы перейдем к взаимным оскорблениям, и этот разлюбезный дворянин от меня никогда и никаких услуг не получит. Вот прям чувствую.

Ему явно хотелось сказать что-нибудь насчет моей распущенности, но нет, сдержался.

— Что же, — князь встал, хлопнув ладонью по моему столу, вот нахал! — думаю, другие темпоральные маги смогут мне помочь.

— Как я рада, что больше не увижу вашу одаренную природным тактом и пунктуальностью персону, — откликнулась я, дружелюбно улыбаясь.

Проводив взглядом несостоявшегося клиента, я пару минут боролась с желанием написать в книге для остальных об отмене квоты, чтобы никогда он не смог получить наши услуги. Что же, от такого надо отвлечься.

Поднявшись с тяжелым вздохом, я поманила Ваду. Он подошел, в ожидании приказов рассматривая мое лицо. Такие прямые взгляды несколько раздражали, но без них ведь никуда, правда?

Приподнявшись на носочки, я обвила руками его шею, потянулась за поцелуем. И оборотень покорно наклонил голову, целуя меня нежно, с искоркой страсти. Теплые руки скользнули по талии, прижимая меня крепче к тренированному телу. Как же мне нравится…

Вада сел на полу, сбоку от стола, а я с легкой головой и прекрасным настроением взялась за письма. Хороший охранник — почти не слышно его. Только тихое дыхание, которое нетрудно не заметить, сливающееся с шумом пламени у меня за спиной.

Закончив с письмами, я просмотрела дела на сегодня. Князь не придет, клиентка на два часа прислала записку, что не может явиться. А это значит, что я свободна. Можно было бы прогуляться, но там холодно. Можно было бы почитать, но это всегда можно. А можно было бы и занять время до ужина…

Встав, я обошла стол и оборотня, направилась в свою спальню. Таскается за мной, чудик… Ну зато я сегодня буду в кои-то веки засыпать удовлетворенной и спать буду без снов.

Вада не подвел. Старательно убивал мое время, тихо постанывая иногда. И уж его точно не волновало, что я не проявляю удовольствие слишком громко.

Сыто потянувшись, я накрылась одеялом и пробормотала:

— Можешь идти.

— Куда? — встрепенулся парень, замер у кровати, только что застегнув брюки и даже не убрав руки от пояса.

— Тебе же выделили комнату, — вздохнув, я прикрыла глаза и посетовала: — а обещал, что будешь знать свое место.

— Я буду, но… — нервно переминаясь с ноги на ногу, брюнет покусал губу. — Я ведь должен вас защищать, а как я смогу, если буду далеко, я же… — словно смутившись, он опустил взгляд. — Дефектный, — чуть нахмурившись, я ждала продолжения. Спать с ним, конечно, очень уютно, но я привыкла быть в своей постели одна, чтобы никто не складывал на меня свои конечности, пусть и очень теплые, — позвольте остаться у дверей, госпожа.

И будет вот это он мне сопеть на всю комнату, да? С одной стороны, место свое он, и правда, знает. С другой, слишком настырно пытается на нем остаться.

— Ладно, — буркнула я.

Пусть лучше с моего разрешения, чем утром опять обнаружу несанкционированную ночевку рядом с постелью. Коврик, что ли, ему у двери постелить…

Приятным сюрпризом было то, что “у дверей”, выпрошенное оборотнем, оказалось с той стороны створок, в коридоре. Тем лучше — и место свое он знает, и тишина соблюдена. Я рановато ложусь спать, но день был непростым, полным напряженностей, я устала. Если уж целые сутки шли вразрез с расписанием, чего уже соблюдать его в последние часы дня…

========== Часть 4 ==========

Опять легла рано, шторы никто не закрыл, солнце разбудило, холодно, потому что камин не затоплен… Зато хотя бы выспалась…

Перевернувшись на живот, я обняла подушку и зарылась в нее лицом. Надо же, до сих пор чуть пахнет Вадой, навевает приятные мыслишки… Позвать его, что ли, пусть полежит со мной, погреет, я его, красивого и молодого, потрогаю, почешу за ушком…

Когда красивый и молодой оборотень спиной выбил дорогую дверь и шлепнулся на пол, я была несколько удивлена такой скорой материализации фантазий. Но парень вскочил, преграждая дорогу разъяренному Дарону, и многое прояснилось.

— Выйди и зайди нормально, — попросила я, не поднимая головы.

— Я тебе его что, для этого подарил? — рявкнул монарх, выхватывая из ножен меч. Вада, на удивление, даже не отступил, хотя защищаться ему нечем. — Он должен был жизнь твою защищать!

— А еще делать то, что я скажу, — улыбнулась я, с превеликим удовольствием разглядывая ревнивца, — он и делал. Очень даже хорошо, кстати.

— Прекрати! — рыкнул король, пытаясь отпихнуть стража и все же переступить порог. — Только и делаешь, что дразнишь, хотя можно было бы уже все вернуть!

Полукровка стоял, как влитой, и было забавно наблюдать за попытками широкоплечего и, в целом, сильного мужчины убрать его с дороги. И только удар тяжелой рукоятью в зубы заставил его пошатнуться и отступить на шаг.

— Это моя собственность, — нахмурилась я.

Ухватившись за плечо короля в почти бесплодной попытке задержать, Вада едва не свалился с ног. Бедняжка, зубы, наверное, в крошки… Махнув ему, чтобы оставил упрямца в покое, я села. Парень прижал рукав к губам, присел на корточки и аккуратно стер немногочисленные капли крови, успевшие сорваться с его подбородка. Чудный какой, ну такой милашка…

— А ты — моя женщина, и я вообще голову ему оторву за то, что он касался тебя! — Дарон хмуро уставился на меня, скрестив руки на груди.

— Я? Твоя? — усмехнувшись, я откинула одеяла и встала. — Дарон, дорогой, я никогда никому не принадлежала и не буду принадлежать.

Моя свобода безгранична хотя бы потому, что никто, кроме названых братьев, не может сравниться со мной в продолжительности жизни.

— Ты полтора года была моей любовницей! — ухватив меня за локоть, Его величество немного наклонился, заглядывая мне в глаза. — Я лучше всех тебя знаю, Айриллин. Тебе нравится быть чьей-то. Я использую квоту, стану молодым, в конце концов, я буду принцем, нам никто не помешает.

— Нет, это ты был моим любовником, — одной фразой перечеркнув всю его тираду, я легко попыталась освободиться.

Мне нравилась та игра, нравилась его ревность и страсть, нравилось любить его. Но он сам же все и испортил, теперь ни о каком прощении не может быть и речи. Я никогда и никому не буду принадлежать. Я, Айриллин, Черный темпоральный маг, просто не могу никому принадлежать.

— Пожалуйста, Айриллин, — прошептал он, опускаясь на колени, его ладонь скользнула от моего локтя к запястью, — любимая, я все сделаю, что ты хочешь…

Вздохнув, я попыталась еще раз ему объяснить, почему между нами больше никогда не будет романтических отношений:

— Ты пал в моих глазах еще тогда, когда предложил мне продолжать наши отношения после твоей свадьбы. Ты отвел мне унизительную роль запасной женщины и знаешь, что я такое не могу простить, — прижавшись лбом к моей ладони, он замотал головой, — Дарон, дело не в твоем возрасте. Дело уже даже не в тебе. Дело в том, что я давно к тебе ничего не чувствую.

— Ты лжешь, — дрожащим голосом взмолился мужчина, — пожалуйста, Айри, скажи, что ты…

Звонкий шлепок пощечины эхом отдался в просторной комнате.

— Ты потерял право так ко мне обращаться вместе с моим уважением, — холодно сообщила я. Как можно сокращать мое имя, являясь мне чужим человеком? Никчемный, униженный идиот. Меня могли бы разжалобить мольбы, я люблю, когда мне служат, когда меня превозносят. Но не после такого унижения, — я не желаю больше слышать ничего о твоих чувствах, мне надоело.

Отобрав руку, я пошла в ванную. Надо же было так меня разозлить! Я долго могу отшучиваться, терпеть и играть по чужим правилам. Но у всего есть предел.

Когда я, одетая и причесанная, вернулась в спальню, там был только застывший у дверей оборотень, все еще зажимавший рот. На тумбочке лежал церемониальный свиток с красной восковой печатью. Небрежно развернув его, я прочла приглашение быть на коронации старшего принца, где я на глазах у восторженной толпы сделаю Дарона двадцатилетним. Мы уже довольно давно ввели это правило — если король применяет омоложение, он должен оставить престол. Иначе за шестьдесят лет он может наворотить делов, а так только около тридцати. Преемственность власти необходима для динамики общества, это не наша прихоть. Что же, почему нет. Я окажу эту услугу Дарону и буду иметь полное право избегать с ним встреч далее.

— Г-госпожа…

— Будешь говорить, когда я разрешу, — одернула я, глядя на парня.

Быстрым шагом пройдя мимо него, я направилась в кабинет. По лестнице поднималась Кали с подносом. Она сегодня поздно. Плохо.

Дверь в кабинет была приоткрыта — горничная вытирала пыль. Это нужно было сделать на полчаса раньше. Плохо. Привыкли, что я раньше девяти из постели не вылезаю, сдвинули расписание работ. Очень плохо.

— Позови сюда Ларина, — бросила я, усаживаясь за стол. Привычное оглаживание столешницы не принесло удовольствия — она еще влажная. Гадость. Вздохнув, я откинулась на спинку и обвела взглядом свое уютное обиталище. Вот это черное пятно у двери мне не нравится, — исчезни, не мозоль глаза.

Вада тихо и послушно свалил в коридор, а я выдохнула, протерла рукавом нужную часть стола и попробовала еще раз. Не скользят пальцы так, как надо, по влажному лаку! Раздраженно барабаня по подлокотникам, я отсчитывала секунды. Темпоральный дар обычно делает владельца занудой, педантом и пунктуалом, потому что в голове точнейшие часы. Сосредоточившись, я могу сказать, сколько сейчас времени до половины секунды и даже лучше. И Ларин поднимался целых двести пятнадцать секунд, хотя тут идти без спешки всего сорок восемь.

— Госпожа, — остановившись посередине комнаты перед столом, управляющий чуть склонил голову.

— Скажи всем, что еще один случай нарушения установленного мной расписания повлечет за собой увольнение опоздавшего, — еще раз. Лак все еще не скользит, — вместе с тобой. Ясно?

— Да, госпожа, — пробормотал он.

— Пусть Кали принесет завтрак, а Криш — почту, — еще раз. Все еще нет.

— Да, госпожа.

Прикрыв глаза ладонью, я медленно и глубоко вздохнула. И во всем этом виноват всего лишь один проклятый король, разозливший меня с утра пораньше! Как бы до вечера меня не бесило все вокруг. Ох и полетят головы, если еще хоть кто-нибудь сделает что-нибудь не так!

Тенью скользнула к столику у окна Кали. Ее вот надо будет оставить, она неплохо справляется. Молчит, не гремит никогда посудой, ходит тихонько. Я даже голос ее ни разу не слышала, и это чудесно. В нашем суетливом мире нет ничего важнее медленных удовольствий и тишины. А лучше вместе. Посидеть у окна, смакуя горячий кофе в тишине. Или читать у камина с бокалом вина — в тишине. Вот оно, самое ценное в жизни.

Привычный завтрак — компот, блины с творогом, варенье, яйцо в мешочек. Не хочу смородиновое. Хочу малиновое, а еще мне нужен хлеб и масло.

— Кали! — позвала я, хлопнув в ладоши. Шустро просеменив и встав передо мной, она склонила голову и чуть присела. — Принеси мне хлеб, сливочное масло и малиновое варенье, а это забери.

Забрав креманку, девушка торопливо, но тихо убежала. Да, хорошо бы все так покорно себя вели. Может, и настроение у меня улучшится.

Пятьсот семьдесят девять секунд спустя служанка вернулась с дополнением к завтраку. Я уже успела расправиться с яйцом и одним блином. Взмахом ладони отпустив ее, я взяла мягкий, еще чуть теплый тонкий ломоть, намазала его довольно мягким маслом, на один край налила ложку варенья, чтобы не текло. Любимое блюдо моего детства. Этого детства. Получилось вкусно, жесткая корочка неприятно кольнула губу, но это мелочь.

Утолив голод, я довольно откинулась в кресле. Что же, с прислугой я разобралась, теперь нужно решить, что делать с нерадивым охранником. Он, конечно, молодец, но такое бездействие, как сегодня утром, мне не нужно. Или он без колебаний защищает мою жизнь, или отправляется обратно дарителю.

Когда Кали забирала поднос, я задумчиво покусала губу, но все же произнесла:

— Позови Ваду.

Кивнув, девушка ушла. Чуть шелестит юбка, шагов на ковре не слышно, только тихие стуки у двери по паркету и щелканье замка. Ваду не слышно совсем — появился как из ниоткуда, будто по воздуху летает. Хорошо.

Оборотень в ожидании вытянулся передо мной, разглядывая мое лицо. Не люблю прямые взгляды, но иначе он меня не поймет.

— Сядь, — не хотелось поднимать взгляд. Брюнет сразу опустился на колени, положил ладони на бедра, как и подобает, — почему ты бездействовал?

Если сейчас он скажет, что боится навредить королю или что-нибудь в этом духе, я точно его выгоню.

— Я не знал, как вы хотите, чтобы я действовал, — пробормотал полукровка, немного невнятно, с трудом шевеля рассаженными губами, — я должен был убить его?

Вот оно что. Побоялся разозлить меня, причинив ненужный вред. Ладно, хорошо, это я могу понять.

— Не надо убивать, если есть возможность, — прикрыв глаза, я попыталась придумать формулировку поточнее, — но остановить любым способом. Всех, у кого не красные, не синие, — поколебавшись, я добавила: — и не зеленые волосы, — ну а вдруг.

— Я понял, — отозвался Вада, — простите за мое неподобающее поведение, госпожа.

Мило… Мило, очень мило. Такой виноватый, как нашкодивший щеночек…

— Ты не знал, все нормально, — подперев кулаком подбородок, я внимательно осмотрела его лицо. Больно, наверное… — у тебя зубы целы?

— Нет, но вырастут новые, госпожа.

Да, удобно быть оборотнем… Если не считать того, что ко второй ипостаси прилагается статус раба.

— За сколько? — я с легким удовлетворением заметила в его взгляде ужас.

Лечение — это далеко не всегда безболезненно. А растить зубы придется не так уж и быстро, чтобы ровненькие были.

— За полгода примерно, — покорно опустив взгляд, парень уточнил: — но должно быть много крови.

— Сходи за полотенцем, — откинувшись на спинку, я закрыла глаза и прислушалась к себе.

Кажется, мое недовольство всем и вся несколько улеглось. Это хорошо. Не люблю быть в плохом настроении, самой неприятно.

Вада вернулся довольно быстро с белым полотенцем. Плевать, выкинут, если не отстирается. Да, это будут долгие минуты, бедный ты мальчик…

Крик из-за полотенца превращался в невнятное мычание, он сгорбился, на шее вздулись жилы. Я осторожно погладила напряженно дрожащее плечо, потянула его к себе, позволяя прижаться к бедру. Ничего, треть уже позади, все будет хорошо… У меня самой заныла челюсть. Кошмарная боль, наверняка, бедный парень. Может, лучше бы они у него естественным образом выросли? Да нет, полгода ходить с пеньками вместо весьма нужных передних зубов не дело, как он есть будет?

Но уже почти все, уже пять месяцев, еще минута, только одна минутка, ну правда. И как он выдержал это, не понимаю. Хотя было бы легче, если бы он потерял сознание, это точно.

Прекратив воздействие, я запустила пальцы ему в волосы, но тут же убрала руку. Мокрые. Вада весь взмок, что не удивительно.

Обессиленно привалившись к моей ноге, брюнет тяжело дышал и мелко дрожал. Бедный щеночек…

Подняв окровавленное лицо, полукровка заглянул мне в лицо настолько преданным взглядом, что любой пес бы позавидовал.

— Спасибо за вашу доброту, госпожа, — сипло прошептал он, — простите, я шумел, да?

— Ничего страшного, — постаравшись поласковее ему улыбнуться, я поспешно отвела взгляд от лежащих на полотенце обломанных зубов, даже с корнями, — пойди приведи себя в порядок и возвращайся.

Пошатываясь, он встал, пошел выполнять распоряжение. Как он может называть меня доброй, я его только что шесть минут пытала! Да, ради его же блага, но обычно в такой ситуации не смотрят на пользу, только на вред. Вада правда как щенок — безоговорочно принимает все, что я только могу ему дать, и за все благодарит. Даже за боль. Да, это преданность, собачья преданность, но почему она развилась у него так быстро? У него до меня было, по меньшей мере, две хозяйки, разве он не был к ним привязан?

Вздохнув, я встала. Нужно заняться делами. Хорошо хоть сегодня никто не придет, суббота все-таки.

Остановившись на полпути, я нахмурилась. Откуда Дарон узнал? Откуда бы ему знать, что я сплю с его подарочком? Ах, да, самый пунктуальный в королевстве князь… Наверное, он поспешил сообщить о моей дерзости, надеясь рассорить меня с королем. Что же, ему это вполне удалось, пусть и не совсем так, как хотелось. Но для меня все обернулось даже лучше, чем можно было бы предположить.

Сев за стол, я провела по нему ладонью и наконец осталась удовлетворена результатом. Письма было всего четыре, завтра у меня выходной. И чудесно, буду валяться до обеда. Но это не значит, что прислуга не должна соблюдать установленное расписание.

Закончив с делами, я перебралась обратно в кресло у окна. Люблю это место, особенно зимой. Из-за запотевших окон дневной свет мягче, приятнее. Вот и с настроением полный порядок…

Тихо открылась и закрылась дверь. И тишина. Значит Вада вернулся. Подняв руку, чтобы ее было видно поверх спинки, я поманила его.

— Пойди скажи Кали, чтобы принесла мне кофе, — распорядились я, когда на меня воззрились темные глаза, — и принеси книгу со столика в библиотеке.

Бесшумно испарившийся оборотень явно виновник того, что я так быстро успокоилась. Ведь если я разойдусь, это на несколько часов, а то и на пару дней, а тут…

Это все потому, что он такой преданный, наивный и милый! Такой милый, милый, милый! Правда как маленький щеночек! Обхватив себя руками, я глупо хихикнула. Сколько мне лет, сколько долгих жизней прожито, а я все такая… Хотя лучше быть такой, чем обрюзгшей ворчащей старухой, которой нет пользы от вечно молодого тела. Но он такой милый… Никогда не горела желанием завести домашнего зверька, но в этой жизни у меня будет милый и симпатичный щеночек.

— Вы замерзли, госпожа? — ладно, настал тот момент, когда я все же прокляла его умение тихо ходить.

— Нет, — приняв книгу, я отвела взгляд, чтобы не смущаться, — садись, не стой.

Он опустился на колени, нервно сцепил пальцы в замок и тихо попросил:

— Можно… Госпожа, можно я к вашей ноге…

— Можно, — усмехнулась я, убирая ноги со столика.

Я с улыбкой проследила, как он чуть разворачивается, прислоняется плечом к креслу и очень осторожно, медленно кладет голову мне на бедро.

— Спасибо, госпожа, — вздохнул он, будто, я даже не знаю, жизнь ему продлила на тысячу лет или дом подарила, — вы такая добрая.

Да, наверное, я добрая…

Открыв книгу и устроив ленту-закладку удобнее, я погрузилась в чтение. Теплый висок, легко давящий на ногу, добавлял уюта в атмосферу комнаты, даже не знаю, как и почему. И уже не хочу знать. Пусть будет, как есть. В этой жизни у меня будет чудный щенок, несмотря на то, что я не люблю рабов. Чудный, милый и ласковый щеночек.

Кали поставила на столик кружку и вазочку с маленькими пряниками. В них внутри должно быть повидло, кажется. А люблю я их за отсутствие крошек — они размером с ноготь, их не нужно раскусывать.

Потянувшись за лакомством, я потревожила притихшего оборотня. Он отстранился, заглядывая мне в лицо в ожидании приказов.

— Хочешь пряник? — предложила я.

Зубы же отрастил уже, вот побалую его. Вряд ли в жизни он часто ел сладости.

— Госпожа? — приподнял брови в знак непонимания Вада.

— На, будешь? — протянув ему выпечку, я натолкнулась на нерешительность и колебания, стоит ли ему так наглеть и принимать угощение. — Открой рот, — стоило ему исполнить приказ, я сунула пряник парню в зубы, — жуй давай, — потрясенный невиданной щедростью раб подчинился, — вкусно?

Осторожно кивнув, он немного побледнел. Решив не давить больше и не шокировать, я поставила вазочку на подлокотник, поджала под себя одну ногу, все же оставив выпрямленной ту, на которую Вада наверняка опять положит голову, взяла кружку и с довольным вздохом откинулась в глубоком кресле. Горячий кофе, горячий воздух от камина, горячий мужчина у ног — чего еще в жизни женщине надо. Полукровка вернул свою голову на место, притихнув и не шевелясь.

Спустя пару минут я протянула руку с пряником, буквально сунула его брюнету под нос. Еле слышно поблагодарив, он аккуратно подставил ладонь для вкуснятины. Такой милый щеночек… Осталось только приучить его к ласке.

========== Часть 5 ==========

Утром от нечего делать я взялась учить Ваду читать. Меня возмутило, что никто не удосужился этого сделать раньше, но вскоре причина стала понятна — глухому не так-то просто уловить произношение одной буквы. Но он умел писать свое имя, состоящее из трех разных рун, и я решила отталкиваться от этого. Оборотень ловко запоминал руны в составе слов — сначала простых, похожих на его имя, и уже через час смог прочитать строчку. Оставив его сидеть на полу у столика в кабинете, я перебралась на рабочее место и с улыбкой наблюдала, как он сосредоточенно хмурится и ведет пальцем вдоль строк, беззвучно шевеля губами. Темные глаза все быстрее двигались слева направо и все реже смотрели на памятку. Я даже немного возгордилась. Конечно, мои учительские способности всегда были о-очень скромными, потому что я слишком нетерпелива, но с таким усердным и послушным учеником все как по маслу.

В дверь тихо стукнули, вошел Криш. Я сначала подумала было, что он принес еще порцию писем, но мне на стол легла лишь визитка. С трудом продравшись через все завитушки, я смогла прочесть имя гостя. Гостьи. Княгиня Ареми Малон. Забавно…

— Зачем она пришла? — постучав подушечкой пальца по столу, я склонила голову к плечу. — На прием без записи?

— Нет, княгиня по личному вопросу, госпожа, — секретарь забрал визитку, чтобы отнести ее в архив.

— Во-от как… — подперев подбородок ладонью, я улыбнулась. — Пригласи.

Спустя сорок семь секунд я услышала цокот каблуков из коридора. Вада вскинул голову, втягивая воздух носом, тихо фыркнул себе под нос и опустил хмурую мордашку, вернувшись к чтению. А мне все была любопытна его реакция на первую хозяйку.

— К вам попасть не проще, чем на аудиенцию к королю, — с порога хмыкнула довольно красивая, но уже стремительно увядающая женщина. Я лишь с приветливой улыбкой пожала плечами, — и вы даже не встанете?

— А я должна? — чуть приподняла брови я.

Если она сейчас упомянет мое крестьянское в этой жизни происхождение, я даже не попытаюсь смягчить ответ. Темпоральный дар делает меня выше любого из людей.

— Хорошо, ладно, я к вам с просьбой, Айриллин, — вздохнув, княгиня грациозно присела в кресло для посетителей. Вероятный объект просьбы старательно не отсвечивал, — вам ведь подарили оборотня-полукровку, который принадлежал королеве, ведь так?

Я с улыбкой указала взглядом ей через плечо, и она все же соизволила заметить свою игрушку. Теперь уже мою. Со стоном вскочив, женщина бросилась к нему, Вада съежился, будто ощетинился. Но с чего она решила, что может трогать и уж тем более обнимать мою собственность своими грязными развратными ручонками?

Я спокойно соединила ладони на уровне груди. Тихий мелодичный звон разлился по комнате. Все замерло, включая стрелки часов. Весь мир приостановил свой бег. Все человечество, кроме темпоральных магов и Вады.

Не дождавшись явно неприятных ему объятий, он аккуратно приподнял голову и в изумлении приоткрыл рот. А после я была одарена взглядом, полным восхищения и восторга, какого не получала уже давно.

Сейчас мои братья закатили глаза и постарались не шевелиться, проклиная меня и не в силах издать ни звука, потому что в таком состоянии времени невозможно говорить. Но не стоит заставлять их ждать слишком долго.

Поманив оборотня, я указала ему на место рядом со столом. Он послушно подскочил и встал, где приказано, сложив руки за спиной. С усмешкой осмотрев четкий профиль, я щелкнула пальцами, разрушая стазис.

Не обнаружив мгновенно исчезнувшего раба, Ареми резко обернулась.

— Не нужно трогать то, что принадлежит мне, — сцепив пальцы в замок, я пристроила на них подбородок.

— Послушайте, я не могла отказать королеве, но… — усилием воли заставив себя успокоиться, благовоспитанная леди снова села. — Я заплачу, сколько скажете, Айриллин.

Так и думала. Почему так предсказуемо…

— Боюсь, я не настолько бесчестна, чтобы продавать подарок, — прикрыв глаза, чтобы не видеть ее жадный взгляд, направленный на мое, я вздохнула, — да и Вада неплох.

— Вы… Вы с ним… Как вы могли!

То есть, она ревнует мою собственность ко мне. Чудно. Я тоже начинаю ревновать, немного, но все же. Потому что не нужно быть такой наглой и самоуверенной.

— Захотела и смогла, — мягко улыбнувшись, я немного отодвинулась вместе с креслом, привлекая внимание оборотня, и похлопала ладонью по бедру. Парень тут же сделал шаг ко мне, опустился на колени и пристроил голову у меня на ноге, довольно жмурясь от ощущения пальцев в волосах, — он не продается. Что-нибудь еще, княгиня?

— Но!..

— Не продается, — жестче повторила я, хмурясь.

Как я не люблю тех, кто не понимает с первого раза! Еще и тратит мое время на то, чтобы выпрашивать у меня моего Ваду в моем любимом кабинете.

— Вы уверены? — так сладенько поинтересовалась Ареми, что меня разобрал смех.

— Угрожаете? — вытирая выступившую слезу, я со стоном откинулась в кресле. — Вы очаровательны, княгиня, в своем упорстве, но Вада не продается.

— Еще посмотрим, — прищурившись, женщина резко встала, поправила локон и гордо удалилась.

Ну хоть какое-то чувство такта у нее имеется. Я знала, кажется, ее свекра, не слишком хорошо и не жалею, он был довольно-таки мерзким и очень грубым типом, тянувшим больше на атамана шайки разбойников, чем на князя.

— Госпожа, — робко позвал оборотень, прижимаясь скулой к моему бедру чуть сильнее и совершенно по-щенячьи заглядывая мне в глаза, — можно спросить?

— Конечно, — странно, раньше он был более прямолинеен. Ах, да, я же вчера запретила говорить без разрешения… Кто же знал, что он воспримет настолько буквально. Теперь придется это учитывать, — можешь не спрашивать разрешения, если я не в дурном настроении.

— Спасибо, — милейшим образом чуть смущенно приподняв уголки губ, парень отвел взгляд, — госпожа, вы меня продадите?

Подняв глаза, он нервно сглотнул. Буквально на лбу написано, что хочет быть со мной, надо же.

— Знаешь, как-то не планировала, — улыбнувшись, я чуть сжала пальцы в его волосах, и Вада тихо заскулил, ластясь к ладони.

— Вы так добры, госпожа, — он улыбнулся так счастливо и нежно, что я засомневалась, что когда-нибудь смогу от него отказаться, — большое спасибо.

Может, он хочет свободы? Неужели за десяток лет не надоело постельное рабство? Не люблю рабов. И так жалко его отпускать, так неохота, но…

— Если честно, — начала я, убирая руку от его головы и подпирая ей висок. Продолжать отчаянно не хотелось, но надо. Надо хотя бы предложить. Судя по тревоге в темных глазах, оборотень почуял некоторый подвох, — я бы хотела тебя отпустить. Снять ошейник и отпустить.

— Но что я буду делать? — с ужасом прошептал верный щеночек. — Мне нужно будет вас где-то ждать?

— Нет, ты просто уйдешь и будешь жить, как хочешь, — вздохнула я.

— Как? — выпрямившись, он чуть приподнялся, вцепился обеими руками в подлокотник и с открытой паникой во взгляде всматривался в мое лицо. — Я не понимаю, госпожа, простите, я не понимаю приказ.

Нет, это становится слишком сложным…

— Без приказа, — пояснила я, — ты не будешь ничьим рабом, будешь свободным.

— Но что я буду делать? — едва ли не со слезами переспросил брюнет. — Я не понимаю. Зачем мне свобода, госпожа? — стоило мне открыть рот, он ткнулся лбом в подлокотник. — Пожалуйста, умоляю, разрешите мне остаться. Не отпускайте меня, прошу. Я исправлю свое поведение, госпожа, я буду послушным, клянусь, только не отпускайте меня на свободу.

Последнее слово Вада выдохнул, содрогаясь то ли от страха, то ли от отвращения. И правда, если смешать оборотня с волчьей душой и человека, получится комнатная псинка…

Взгляд зацепился за ошейник. Раньше я не обращала внимание, но кожа вокруг него воспалена, кое-где будто бы даже нарывы. Да и вообще… Попытавшись поддеть символ рабства кончиком пальца, я убедилась — он врос ему в кожу. От осознания постоянно испытываемой бедным мальчиком боли по плечам побежали неприятные мурашки, я поежилась.

Прикосновение было воспринято как оклик, на меня подняли щенячий взгляд влажных наивных глаз. Надо решать. Если оставлю его при себе, будут проблемы. Если отпущу, вздохну полной грудью и забуду о нарушениях расписания.

Да когда я вообще проблем боялась, а?!

— Я просто предложила, — не удержавшись, я легонько тронула кончик его носа подушечкой пальца, — если ты отказываешься от свободы, тебе придется служить мне всю жизнь, — не успела я договорить, он уже активно кивал, — это потому что я пускаю тебя в постель?

Я с усмешкой проследила за переходом от радости к недоумению и вине на его подвижном лице.

— Н-нет, госпожа, просто вы… — смущенно опустив взгляд, оборотень прикусил губу. — Вы самый добрый человек из всех, что я знаю. Я очень хочу вам отплатить за вашу доброту, за лечение, за ласку, но могу только служить.

Надо же. Никогда не замечала за собой особой сердобольности. Ну да, полечила, но мне же это ничего не стоит. Не бью, потому что ни повода, ни привычки такой, ни желания. А ласка… Тут больше эгоизма, чем доброты. Только порядком замученный раб может счесть меня доброй.

— Я добрая, потому что ты хороший мальчик, — улыбнулась я, взъерошивая ему волосы.

От похвалы с долей издевки он буквально расцвел, прикрыл глаза и прошептал:

— Я обещаю, я всегда буду хорошим, моя госпожа.

Вечером, переводя дыхание и прижимаясь к горячему сильному телу, я вдруг осознала, что мне очень удобно. Обычно сложенные на меня конечности только мешают, как и дыхание, запах кожи, да и вообще чужое присутствие. Но Вада лежал рядом, близко, и не мешал, даже создавал уют. Это было странно, несколько волновало, но я решила, что стоит плыть по течению и не беспокоиться о будущем. Я всегда могу вернуться в прошлое и переписать неугодные моменты жизни. А будущего еще нет. Только эта интрига и заставляет жить.

— Останься, — пробормотала я, когда парень хотел встать, чтобы занять свое выпрошенное место в коридоре, — спи здесь.

Он замер, как напуганный кролик, робко положил руку обратно мне на талию, едва дыша и стараясь не шевелиться. Как не вяжется с тем, кто буквально несколько минут назад с рыком впивался пальцами в мое бедро.

Мне нравится.

========== Часть 6 ==========

Проснувшись, я не стала открывать глаза. Прижимаясь щекой к широкой груди, я чуть улыбнулась, ощущая теплую ладонь на талии. Вада, видимо, еще спал, потому что дышал ровно и спокойно, а не как заяц в капкане, да и обнимал слишком уж небрежно. Если бы он не был рабом, из него мог бы выйти прекрасный мужчина, уверенный в себе и властный. Но тогда он не нравился бы мне так сильно…

Тихонько скрипнула за спиной дверь. Очень плохо, надо сказать, чтобы смазали петли, не хочу слышать лишние звуки. Почти бесшумно Кали раздернула шторы, оставила в ванной кувшин с водой и вышла. Это, конечно, хорошо, но почему она вошла до того, как я ее позвала? Непорядок…

Вада напрягся, его дыхание сбилось и стало очень осторожным.

— Доброе утро, — приподняв голову, я заглянула ему в глаза.

— Доброе утро, госпожа, — смущенно пролепетал он, явно не зная, куда деваться, — извините, я вас разбудил?

— Нет, я сама проснулась, — ласково тыкнув его в кончик носа, я улыбнулась, когда он на мгновение забавно сморщил нос. В таком положении головы ошейник не мог не причинять ему жуткую боль. Почему вообще прежние хозяева не озаботились покупкой ошейника большего размера? Этот явно еще с тех времен, когда полукровка взрослел и становился массивным, — тебе не больно?

Осторожно гладя кончиками пальцев припухшую кожу, я боролась с желанием вернуться в проклятое прошлое и еще подростком забрать его к себе, чтобы не мучили такого невинного и преданного щеночка. Но тогда он вырастет совсем другим, оно мне надо?

— Я уже привык и не замечаю, госпожа, — пробормотал парень.

Нет, так не пойдет. За своими вещами нужно ухаживать, тем более за… Ну, если я назову его любимой вещью, это же не будет признанием? Хотя, если уж посмотреть на мое отношение… Нет, нет, больше никакой любви, я слишком стара для этого дерьма!

Невесело усмехнувшись своим глупым мыслям, я снова положила голову оборотню на грудь. Сердце у него колотится, как после бега. Интересно, а он во сне двигает конечностями, как щенки лапками? Фыркнув, я уткнулась носом ему в шею, пытаясь стереть улыбку. Думаю, если бы двигал, я бы заметила.

Вспомнив, что сегодня коронация, я пожалела, что омрачила себе утро. Так не хочется видеть Дарона, но, в то же время, это значит, что я могу от него избавиться. Фигурально, разумеется.

Вздохнув, я села, потянулась. Брюнет подскочил, встал рядом с кроватью.

— Госпожа, вы позволите?..

— Да, иди, — взмахнув ладонью, я проводила его взглядом.

Мне нравится этот мальчик. Понимаю, я недалеко ушла от его прежних хозяек, но… Как-то сложно отказать себе в удовольствии видеть его подчинение и обожание. Пусть и рабское. Мне ведь даже в этой жизни больше лет, чем ему, не говоря уже об общем счете, как не стыдно совращать малолетку? Ну да, он уже давно совершеннолетний и взрослый, но такой молодой для меня. И ведь даже отказать мне не может, вдруг я ему не нравлюсь совсем? И спросить глупо, он же не скажет, что я не в его вкусе, даже если я прикажу отвечать честно.

Фыркая, я умылась и, не глянув в зеркало, промокнула лицо мягким полотенцем. Сегодня будет тяжелый день, ужасное настроение мне гарантировано, и отдуваться будет Вада. Жалко, но что поделать, в раздраженном состоянии я не перебираю, на ком сорваться.

Кали и завтрак были уже у дверей. С ее самовольством разбираться буду позже.

— Отнеси в кабинет, — распорядилась я, шлепая босиком по паркету.

Ладно, ладно, я справлюсь со всем. Если понадобится, неудачные моменты можно хоть десять раз переиграть.

Из-за плотно прикрытой двери кабинета доносились голоса. Нахмурившись, я вошла и забыла все слова.

Сейчас же зима. Они всегда приезжают зимой меня поздравить.

— Э-эй, братишка! — приветственно раскинул руки Красный.

Повиснув у него на шее, я рассмеялась, когда брат пощекотал меня, отстранилась.

— Почему ты выглядишь таким старым? — лет на тридцать, не меньше.

— Дамы сейчас предпочитают мужчин в солидном возрасте, — ухмыльнулся бабник, оглаживая темно-красную щетину на подбородке.

— Я удивлен, как они вообще еще на тебя вешаются с твоей-то славой, — проворчали за спиной с отчетливым детским шепелявеньем.

— О-о, какой ты милый малыш! — умилилась я, поднимая на руки Синего.

Последние пару лет он был слишком маленьким и еще не помнил себя, так что это очень приятная встреча.

— С днем рождения, брат, и не смей со мной сюсюкаться, ты же знаешь, что я уже не ребенок, — редкие синие бровки нахмурились, но меня все же обняли.

— Ты зе знаесь, сьто я узе не лебенок! — передразнил Красный.

Всегда самый серьезный из нас Синий страдальчески вздохнул и с очевидной просьбой во взгляде посмотрел на меня. Я с улыбкой покачала головой и поднесла трехлетнего, не более, малыша к здоровому мужику, даже приподняла, чтобы маленькая детская ручка могла отвесить затрещину.

— Кали, — пока эти двое пытались драться, я повернула голову к вошедшей служанке, — принеси еще порцию завтрака, хлеб с маслом и какую-нибудь кашу на молоке.

Посадив ребенка в кресло, мы с Красным сели на полу у столика. Синий сидел довольно гордо. Он самый старший из нас и довольно скуп на веселье, но все же рад поддержать любую шутку или шалость.

— Мы, кстати, хотели разбудить тебя, но нам сказали, что ты не оди-ин, — протянул Красный, пихая меня локтем.

— Ну и что, — усмехнулась я, ткнув его в плечо кулаком в ответ, — может, лучше в столовую пойдем?

— И тут нормально, — отозвался опирающийся спиной на подлокотник Синий, — мы слышали о смерти королевы, это ничтожество опять с тобой?

— Еще чего! — отмахнулась я. — Я вот только недавно ясно дала ему понять, что ничего больше между нами не будет.

— А ведь здорово похож… — приподнял брови Красный, глядя в сторону двери.

Мне все загораживало кресло, но, видимо, Вада уже привел себя в порядок и занял свой пост у входа.

— Совпадение, — пожав плечами, я встала и поманила оборотня. Не став садиться за стол, я черканула записку и вручила брюнету, — спроси у привратника, как добраться до этой лавки, — показав на написанное название, я подняла взгляд на его лицо, — и возвращайся, когда закончишь.

— Да, госпожа, — чуть наклонив голову, полукровка тихо и быстро испарился.

— Ну и что вы так на меня смотрите? — не выдержала я, садясь обратно к столику. — Подарили мне его, на свободу он не хочет.

— Ты уверен, что тебя не волнует их внешнее сходство? — аккуратно и мягкопоинтересовался Синий.

— Поначалу тошнило от него, — положив руки на стол, я оперлась на них подбородком. Такое странное чувство — теперь все время хочется повернуться к собеседнику лицом, чтобы он мог видеть движения моих губ, хотя необходимости в этом нет, — но Вада такой… Он как щеночек.

— Так вы по-собачьи?..

Влепив наглецу по его алой макушке, я гневно фыркнула и треснула его еще раз.

— Как ты можешь лезть в такую интимную часть жизни нашего брата? — возмутился Синий. — Дай-ка ему еще разок от меня.

— Ну все-все, хорош, я же просто пошутил! — рассмеялся Красный, пытаясь увернуться.

— Кстати, в городе переполох, — невозмутимо приподнял брови Синий, скрестив маленькие ручки на груди, — все украшено. Какой-то праздник?

— Сегодня коронация принца, — неохотно ответила я, — и мне предстоит сделать короля моложе.

Мне же придется прикасаться к Дарону, а я этого так не хочу…

— Давай я проведу церемонию, — мягко предложил Красный, взяв меня за руку, — а ты останься дома, м?

— Отличная идея, — кивнул ребенок, — я бы тоже предложил, но, сам понимаешь, сейчас выгляжу непрезентабельно.

Да уж, мои братья — лучшие из лучших. Не дадут меня в обиду. Как же мне с ними повезло…

— Хорошо, — улыбнулась я, сжимая пальцы мужчины в ответ, — но к чему сидеть дома? Раз уж вы приехали меня поздравить, отпразднуем где-нибудь!

— Во-от, это наш Черный! — расхохотался Красный, потрепав меня по распущенным волосам.

Тихо стукнув в дверь, вошла Кали с подносом. Добавив к уже стоящей на столике посуде все, что я сказала, она разлила из кувшина компот по стаканам и тихо ушла. Зато осталась другая, незнакомая мне девушка-оборотень. Она вошла сразу за служанкой и опустилась на колени рядом с креслом, не поднимая янтарных глаз.

— Это Марил, — небрежно представил свою рабыню Синий.

Верно, сложновато и передвигаться, и в бытовом плане лет до пяти без помощника.

У нас не принято болтать за едой, поэтому ели в тишине. Светловолосая девушка в изящном ошейнике из окрашенной в синий кожи кормила малыша кашей с ложечки, и я не могла не улыбаться, видя его сосредоточенное личико. А еще было чувство, что чего-то не хватает. Вернее, кого-то. Я так привыкла, что Вада всегда под рукой, и теперь почти физически ощущала его отсутствие. Ну ничего, он скоро вернется. Вовремя я научила его читать, а то ему сложновато было бы найти нужную вывеску… Нужно еще заняться письмом, а то пишет он ну просто ужасно коряво.

После завтрака мы отправились в гостиную. Невостребованная Марил плелась следом, потому что Синего на руках понес Красный. С удобством расположившись на диване, я счастливо вздохнула. Был бы здесь еще Зеленый, получилась бы наша полная семья. Так спокойно и тепло я чувствую себя только с ними.

— У тебя ведь где-то был кот? — поинтересовался синеволосый любитель мурчания.

— Да, на кухне, вроде бы, живет, — пожала плечами я. Хватило одного взгляда на рабыню, чтобы она встала с колен и собралась идти за котом, — и еще попроси Кали принести нам кофе, сладкое и…

Глянув на малыша, я приподняла брови.

— Молоко с медом, — добавил он, даже не задумываясь.

— Ты у нас такой сладкоежка, — усмехнулся Красный, потягиваясь.

Мы ели нежные пирожные, болтали, вспоминали былое, и я чувствовала, что мы семья. Сколько бы лет ни прошло, мы все равно будем друг другу родней, братьями. И всегда будем ждать и надеяться, что четверть нашей семьи родится еще раз.

К обеду вернулся Вада. Тенью застыл у дверей, я не обратила внимания на момент его появления. Заметила только тогда, когда собрались перебираться в столовую. Я подошла проинспектировать качество работы.

Новый ошейник из черной матовой кожи был туго затянут, как и прошлый, сразу под адамовым яблоком, на белой повязке с красными пятнами. Изделие хорошее, прослужить должно долго. Ослабив ошейник так, чтобы он свободно опустился, я вздохнула, погладив повязку.

— Сколько это будет заживать? — парень напрягся, сглотнул.

— Пару дней, госпожа, — он прикрыл глаза на мгновение в ожидании боли.

Но я не стану. Лучше пусть само, два-три дня естественного заживления лучше, чем минута мучительного.

— Пусть пока будет так, — распорядилась я, — когда все заживет — затянешь как положено. Иди обедай.

— Да, госпожа, — с заметным облегчением чуть наклонил голову оборотень и вышел.

Красный с Синим на руках и даже, кажется, затисканный кот в детских объятиях смотрели на меня с умиленным ехидством.

— Что-о? — возмутилась я. — Уже со своим щеночком посюсюкать нельзя?

Мы рассмеялись, я даже обняла своих вредных любимых братьев. Красный вымахал в этой жизни, просто жуть, на две головы меня выше!

После обеда мужчина привел себя в порядок, даже побрился и поехал на коронацию. Мы же с Синим остались вести степенные разговоры за чашечкой молока, а бедный кот, отпущенный было на время трапезы, снова был пойман и наглажен. Не сомневаюсь, Дарон будет в ярости, но так ему и надо!

========== Часть 7 ==========

Утро застало меня с диким похмельем. Едва проснувшись, я застонала, выбралась из объятий Вады и уткнулась лицом в подушку. К горлу подкатил мерзкий ком, болело все, что есть в голове, даже глаза.

Оборотень обеспокоенно завозился, тихо позвал меня.

— У меня похмелье, — повернув к нему голову, я сощурила слезящиеся глаза, — так что лучше бы тебе помолчать.

— Я… — нерешительно вякнул он. — Я могу принести вам лекарство.

Пожав плечами, я снова спрятала лицо от тусклого утреннего света. Да хоть яд, проклятье… Но парень, вставая, аккуратно накрыл мои плечи сбившимся одеялом. Мило…

Вот будто так надо было вчера праздновать мой день рождения, который в этот раз вообще в конце зимы! И радует только одно — у Красного тоже болит головушка. Синему повезло, ему пока не до алкоголя, и как же я сейчас ему завидую…

Вада вернулся через восемь минут, немного раскрасневшийся от мороза. Вяло повернув голову, я наблюдала, как он красными руками процеживает через марлю какой-то резко и неприятно пахнущий отвар.

— Что это? — недовольно проворчала я.

— Я н-не знаю, как оно называется, — виновато опустил взгляд брюнет, — но должно помочь, госпожа.

— Где ты это взял? — сев, я скривилась от гудения в висках и приняла протянутую кружку.

— В саду, госпожа, — нерешительно потоптавшись, Вада все же нашел себе место, опустившись на колени у кровати, — все животные умеют по запаху находить целебные растения.

Ну да, я наслышана о таком. Да и в деревне, где я провела первые два года этой жизни, собаки и даже коты частенько жевали какую-нибудь траву. Аккуратно сделав небольшой глоток, я сморщилась. На вкус не лучше, чем на запах. Мгновенного эффекта нет, а жаль, жаль…

— Там еще осталось? — поинтересовалась я. Парень кивнул. — Отнеси моему брату, Красному.

Склонив голову в знак подчинения, полукровка поднялся и исчез. Приложив ладонь ко лбу, я зажмурилась. Вот же проклятая болезнь… Но стоп, я же темпоральный маг!

Небольшим усилием я сделала себя старше на шесть часов, поморщившись от резкой вспышки боли в бедной голове, и улыбнулась, ощутив разлившуюся в теле легкость. Как же я люблю свой дар…

Оставив на тумбочке кружку с пригубленным отваром, я огладила кончиками пальцев ее край, мягко усмехнувшись. Очень мило, очень заботливо… Такое чудесное маленькое создание, готовое вилять хвостиком при виде меня — разве можно не ответить привязанностью? Животные легко чувствуют тон, теплоту и любовь в голосе. Вада все без разбора считает за благо. Нужно бы сказать ему, что он хороший, хороший и милый щеночек, нужно погладить его, почесать за ушком. Может быть, даже спросить, не хочется ли ему чего-нибудь, я бы подарила. За его преданность и влажный взгляд я подарила бы ему все, включая свободу, но ее он вряд ли попросит.

Когда я вышла из ванной, у меня на кровати валялся неугомонный красноволосый подросток в теле взрослого мужика.

— Ты такой заботливый, — ухмыльнулся он, переворачиваясь на спину с моей подушкой, прижатой к груди, — вот только я еще с вечера позаботился о своем пробуждении.

— Как-то из головы вылетело, что у нас есть дар, — я присела на край кровати, откинула волосы со лба.

— Из тебя всегда такая красивая женщина получается, — Красный коснулся моей щеки кончиками пальцев, и я прикрыла глаза, ластясь к его ладони, — одни твои жгучие черные локоны чего стоят.

— Тебе же нравятся блондинки, — хмыкнула я, плюхнулась рядом, пристроив голову на широком плече.

— По-моему, ему нравится все, что женского пола, — фыркнул шепелявый Синий, которого рабыня посадила на кровать. Ребенок без обиняков с размаху уселся прямо на живот закашлявшемуся брату и невероятно трогательно скрестил ручки на груди, — бабником был, так им и останешься.

— А ты вообще ко всему холоден, ледышка, — показал язык мужчина, заложив руку за голову.

— Я не тискаю чужих служанок, — так вот почему Синий с утра такой хмурый.

— Эй, чьих это ты служанок тискаешь в моем доме? — недовольно поинтересовалась я.

— Да ла-адно вам! — обреченно застонал Красный, закрывая глаза ладонью. — Я был слегка пьян, она была не против, да и тисканьем все закончилось. Полапал я ее и отпустил! А ты что, подглядывал, а, малявка?

— Моя рабыня не может не сказать мне, где шлялась, — поджал губы малыш. Ладно, это не мои слуги, так что… — изволь больше не трогать мою собственность своими…

— Ну все, будет вам, ребятки, — примирительно подняла руки я, — мы в кои-то веки собрались, давайте ненадолго забудем разногласия.

Мы все имеем немаленькую связь с временем года, когда родились. Синий по-осеннему собран, запаслив, всегда пессимистично ждет худшего. Красный родился весной, поэтому легкомыслен и тяготеет к плотским удовольствиям. Я люблю поспать, сидеть в своей берлоге и порядок. А летний Зеленый всегда был весел, передвигался вприпрыжку и умопомрачительно готовил пироги с сезонными ягодами и фруктами. Он не рождался уже очень давно, почти тысячу лет, но мы не перестаем ждать. Ведь мы, Цветные — единственное постоянное в этом непрерывно меняющемся мире. Серые живут только одну жизнь и побаиваются нас. Считают, что мы прокляты, потому что не можем касаться других людей, кроме друг друга, без перенимания чужого возраста, потому что мы вынуждены наблюдать за смертями близких. Ничего эти Серые не понимают.

— Извини, брат, я сегодня уезжаю, — уже более мирно известил Синий. Да, только я тяготею к месту своего появления, даже рождаюсь почему-то постоянно недалеко отсюда, а этих бросает по миру только так, — скоро я понадоблюсь своему королю.

— Да, братишка, я тоже хотел в ночь выехать, — виновато пробормотал Красный.

Грустно, конечно, что мы так мало побыли вместе. Но, в конце концов, у нас есть все время мира.

— Тогда увидимся весной, — через силу улыбнулась я, поворачиваясь на бок и крепко обнимая Красного.

— Я предлагаю сходить куда-нибудь сегодня, отметить прощание, — Синий погладил меня по плечу, — или ты мог бы поехать с кем-нибудь из нас, погостить. Сидишь тут, как сыч, в своем доме, уже третью жизнь, между прочим.

— Я люблю сидеть в своем доме, — улыбнулась я.

— Тебе сейчас нужно работать? — мужчина широко зевнул и потянулся.

— Да, у меня несколько клиентов, — я села, повела плечами и только в этот момент заметила застывшего у дверей Ваду, сосредоточенно разглядывающего потолок.

— Тогда я хочу сходить, каких-нибудь сувениров присмотреть, а то в прошлый раз ничего памятного не привез, — Красный поскреб щетину и спихнул с себя Синего.

— Я с тобой, — недовольно фыркнул малыш, лягнув младшего брата в бок.

— Ну идите гуляйте, — улыбнувшись, я встала, — заодно тогда и столик закажите в каком-нибудь ресторане.

Шлепая по паркету босыми ногами, я вышла в коридор, поманила сидящую с подносом у дверей Кали и направилась в кабинет. Откинув мешающиеся волосы за спину, я покрутила головой, разминая шею. Не имею привычки собирать волосы в прическу, не люблю это. Да и взгляды эти осуждающие так приятно на себе ловить, наслаждаясь безнаказанностью.

Кали тихо сервировала завтрак и ушла, Вада застыл у дверей. Все как всегда. Но сегодня он как-то неестественно спокоен, будто что-то скрывает.

— Вада, — позвала я, подперев щеку ладонью. В принципе, я еще могу успеть попросить братьев купить то, что он скажет. Если вообще он чего-то хочет, — тебе бы что-нибудь хотелось?

— Госпожа? — непонимающе поднял брови парень.

— В прямом смысле, — усмехнулась я, — хочу тебя побаловать. Хочешь что-то? — он целых две секунды колебался, прежде чем покачал головой. — Давай, скажи, ну же.

Если мне придется еще раз повторить, настроение будет испорчено.

— Я не могу просить такое, — застенчиво опустил взгляд он, — я же ведь всего лишь ваш слуга.

— Теперь мне интересно, — говорить о таком через всю комнату несколько неловко, поэтому я поманила его.

Сев на колени у моего кресла, Вада опустил голову и быстро, глотая окончания, пробормотал:

— Я бы хотел быть не просто развлечением, я хотел бы что-то значить для вас, госпожа, хоть немного, простите, я не должен…

Он замолчал и как-то весь съежился, явно ожидая наказания. Вот как. Покорный щеночек хочет быть любимым щеночком. С одной стороны, безумная, неслыханная наглость. С другой — вполне естественное желание взаимности. Ведь я же что-то для него уже значу, да? И почему я так рада этому выводу…

Полукровка вздрогнул, когда я положила ладонь ему на затылок. Ласково перебрав темные волосы, я кончиками пальцев почесала ему за ухом. Тихо заскулив, Вада изумленно поднял взгляд, потерся макушкой о мою ладонь.

— Ты уже для меня кое-что значишь, — коснувшись его щеки, я улыбнулась, не веря сама себе. Сколько я его знаю? Что я, вообще, творю на старости лет? — ты мой милый щеночек, и я хочу, чтобы ты был рядом.

Пораженно распахнув глаза, оборотень глубоко вдохнул, открыл рот, чтобы что-то сказать, и выдохнул, видимо, не найдя слов.

— Госпожа, вы не можете, не нужно, я же раб, вы не можете так говорить…

Я наклонилась и заткнула его, поцеловав в кончик носа. Счастливо-неверяще и очень робко улыбнувшись, парень чуть подался вперед, очень нерешительно. Я не стала отстраняться, даже еще немного наклонилась, чтобы наши губы все же соприкоснулись.

Весь день я пребывала в приподнятом настроении, а Вада и вовсе ходил, как мешком пристукнутый, едва не натыкаясь на углы. Его поведение не могло не вызывать улыбку, просто невозможно было не умилиться.

К вечеру вернулись довольные и краснощекие братья, отправились переодеваться. Я же, уже одевшись, накинула на плечи подбитый мехом плащ, застегнула его на горле и вышла во двор. Непривычно немного было в сапогах — столько времени дома просидела, все босиком и босиком.

Огромное прозрачное небо чернильного цвета с крупными звездами так и манило взгляд. Вздохнув, я с улыбкой проследила за растворением в неподвижном воздухе облачка пара. Морозно, снег наверняка скрипит. Но, стоя на расчищенной дорожке, этого не узнать. Взгляд упал на крупные сосульки на краю крыши. Видимо, на днях была небольшая оттепель. Зябко запахнувшись поплотнее в плащ, я вспомнила, как в каждом детстве мы вечно грызли эти несчастные сосульки и как мне все завидовали, потому что только меня не ругали за это, ведь я же Черный темпоральный маг, мои родители едва не поклонялись мне.

Одергивая рукава черной рубашки, Вада плавно и быстро спустился по ступенькам крыльца, встал рядом.

— Достань мне сосульку, — я указала на желаемое.

Вот и проверим хваленую силушку оборотническую. Дом же двухэтажный, с высокими потолками, сосульки от земли метрах в десяти.

— Какую-то конкретную, госпожа? — спокойно уточнил парень.

Я пожала плечами и приготовилась к зрелищу.

С того места, где стоял, Вада разбежался, легко с одной ноги подпрыгнул на метра полтора, оперся носком на подоконник, потом тем же манером допрыгнул до наличника. Дальше окна не было, но он просто прыгнул выше, ухватил самую большую сосульку в зоне досягаемости, оттолкнулся ногами от стены, кувыркнувшись в воздухе, и аккуратно приземлился на две ноги в стороне, в снег. Впечатляюще.

Взяв протянутую с полупоклоном сосульку, я сунула острый кончик в рот. Вкус детства…

Аккуратно отряхнув сапоги от снежинок, оборотень заложил руки за спину и замер рядом, как и положено защитнику.

— Ты же заболеешь, — укорил меня Синий, которого несла на руках его служанка.

Вот незадача, забыла ее имя… Ай, неважно.

— Нет у тебя детского мышления, — расхохотался Красный, нахально откусил от моей, между прочим, сосульки порядочный кусок и с хрустом начал его жевать.

— Ну это же мое! — капризно хныкнула я.

Брат-то брат, но я же не буду после него теперь ее есть! Выбросив лед в снег, я потрясла замерзшей и намокшей рукой. Вада немедленно протянул ладони, сложенные лодочкой. Вот так сервис…

Вложив кисть между его рук, я улыбнулась. Ну разве не чудесный щеночек?

========== Часть 8 ==========

На входе в ресторан нас постигли некоторые проблемы — не хотели пускать ребенка и оборотней. Когда решился вопрос с нашим происхождением, сразу все стало можно. Вада стоял у меня за спиной, тихо, неподвижно, как изваяние, служанка Синего находилась чуть ближе к хозяину, чтобы кормить его. На нас глазели, глазели бесстыдно и постоянно, но нам не привыкать.

Мирно общаясь и умудряясь не пререкаться, мы спокойно ужинали. Правда, в девять часов посетителей вдруг стало больше, столики сдвинули к краям зала. К счастью, мы сидели в углу. К счастью для тех, кто все передвигал. Хотела бы я посмотреть, как заставили бы трех темпоральных магов что-то делать.

Вскоре стало ясно — здесь проводят бои оборотней. Народ очень шумел, делая ставки и подбадривая своих фаворитов, я только морщилась. Какой архаизм, и вот эти люди зовут себя сливками общества. Благовоспитанные леди наблюдают за кровавыми соплями и выбитыми зубами без тени смущения на лицах. Отвратительно. Мне казалось, они должны в обморок падать…

Официанты сгрудились в одном месте, сортируя собранные в виде ставок монеты и расписки, а у меня в бокале заканчивалось вино. Поманив через плечо Ваду, я дождалась, пока он наклонится ко мне и угостила его кусочком мяса со своей вилки, одновременно озвучивая приказ. Кивнув, жующий парень выпрямился и в обход импровизированного поля боя пошел звать нам официанта.

— Что? — усмехнулась я, заметив красноречивые взгляды братьев.

— Избалуешь ты его, — вздохнул Синий, — ты всегда слишком добрый не там, где надо.

— Ну и пусть, — протянул Красный, — ты только посмотри, какая у нашего брата мордашка счастливая.

Фыркнув, я уткнулась в тарелку, стараясь сдерживать улыбку. Ну да, счастливая, и что? Это же ведь хорошо.

Подняв голову на звук оваций, я увидела, как бесчувственного крупного оборотня утаскивают куда-то за портьеры, а, видимо, победитель вскинул руки над головой, кажется, даже зарычал. За ним, прямо напротив нас, Вада тронул за рукав одного из официантов, начал было говорить, но его с полным презрения лицом оттолкнули. Запнувшись о чью-то ногу, парень сделал пару широких шагов, пытаясь удержать равновесие, и оказался на арене.

Его приняли за соперника, причем сразу все окружающие. Начали заново делать ставки, официанты сбивались с ног. А мой бокал все еще пустовал.

Увернувшись от первого удара, Вада бросил на меня взгляд. Я скрестила руки на груди и откинулась на спинку, давая понять, что наблюдаю. Посмотрим на подарочек в действии, Дарон говорил, что он хороший боец.

Более массивный противник забавно злился, потому что никак не мог достать верткого стройного парня. Это было даже забавно — чистокровный уже вымотался махать конечностями, а уклоняющийся полукровка даже дыхание не сбил. Но такое быстро надоело. Дождавшись, когда моя собственность будет ко мне лицом, я взмахнула ладонью. Когда он внимательнее посмотрел на меня, я распорядилась:

— Заканчивай.

Кивнув, Вада резко остановился и мощно ударил оппонента в челюсть. Тот пару секунд постоял и в наступившей тишине звучно рухнул навзничь. А мой щеночек и правда имеет зубки…

— Извините, — парень повернулся к опять столпившимся в одном месте официантам, — за столиком в углу вас ждут.

И тихонечко напрямую через арену прошел, встал у меня за спиной. Усмехнувшись, я взялась за вилку и нож. Надо будет поощрить его чем-нибудь вкусненьким за неплохие навыки. Мой умница. Я им прямо-таки горжусь.

Как только к нашему столу подошел официант, буквально из-под земли вырос довольно упитанный мужчина. В глаза бросалось обилие массивных перстней на его коротких плотных пальцах.

— Уважаемый, — обратился он почему-то к Красному, — сколько вы хотите за вашего бойца.

Всегда покатывающийся над тем, что меня в женском виде вечно недооценивают, мужчина не преминул заржать и сейчас, аки породистый жеребец. Даже Синий захихикал, предатель.

— Наверное, о таком нужно договариваться с владельцем, — невозмутимо высказалась я, — но мой ответ сразу отрицательный.

— Если желаете, я дам вам время подумать, заплатить я могу очень…

Положив приборы, я соединила ладони. Тихий звон перекрыл все звуки, моментально оборвавшиеся. Глубоко вздохнув, я пнула под столом продолжающего беззвучно смеяться Красного, уже утирающего слезы. Я не продам Ваду. Хотя бы потому, что мне нужна его преданность. Да, это эгоистично, но я его не продам. Тем более, этому борову, который будет обращаться с ним как попало, да еще и заставлять драться. Нет уж, увольте. Тем более, полукровка и сам этого не хотел. Так что все, никаких мне тут!

Видимо, по мне было хорошо заметно, что настроение испорчено. Так что, когда я встала, братья тоже отложили салфетки и поднялись. Синий самостоятельно сполз со стула, чему я невольно умилилась. Я не отделяла слуг от стазиса, так что им придется догонять. Красный выгреб из кармана пяток золотых, положил посреди стола. Мы уже так давно не считаем деньги…

На середине пути к выходу я щелкнула пальцами. Через пять шагов Вада пристроился чуть позади. Но я забыла плащ. Ну и ладно.

Пренебрежительное “ладно” пришлось взять обратно, пока мы ждали, когда подгонят мой черный экипаж. Дрожа, как осиновый лист, я все же даже и не думала возвращаться. Да лучше я замерзну насмерть, чем после такого ухода забегу назад за плащом.

Я даже дернулась, когда меня обняли со спины. Но теплый, а в сравнении с морозным воздухом совсем горячий оборотень прижался грудью к моей спине, крепко обнимая за плечи и талию. Стало значительно теплее, я сунула руки под его предплечье и облокотилась на жесткое тело.

— Вы так мило вместе смотритесь, — очень серьезным тоном, не вяжущимся со смыслом сказанного, сообщил Синий.

Красный только с умиленной улыбкой покивал. Фыркнув, я отвернулась. Ну и что? Просто меня спасают от холода. И вообще, хочу обниматься — и обнимаюсь! Мой Вада, что хочу, то с ним и ворочу, вот!

Я проснулась совершенно больной. В горле першило, из носа текло рекой, ужасно болела голова, от жара дрожало и ломило все тело. А все потому, что я вчера еще и провожать братьев выскочила на крыльцо босиком. Прав был Синий… Хорошо, что он об этом не знает, а то замучил бы нотациями.

Меня усиленно обкладывали грелками, топили в спальне, поили горячим. Моя личная грелка металась, пытаясь помочь хоть немного. Я, к обеду проваливаясь в дрему, держала его рядом, а проснулась одна, потому что он подбрасывал дрова в камин.

Приход лекаря я проспала, но все предписанные им примочки и компрессы мне все же сделали. Озноб вскоре прекратился, но я почти не могла открыть слезящиеся глаза.

— Это не простуда, госпожа, — проскулил Вада, подставляя макушку под мою ладонь и жмурясь, — у вас что-то внутри болит, в животе.

Я только слабо улыбнулась и попросила принести мне бумагу и перо. Неизвестно, как скоро я встану на ноги, а дела делать нужно. И встану ли я вообще. Умирать не очень страшно, главное — объяснить щенку, что я скоро вернусь.

Написав записку Красному с просьбой позаботиться, пока меня не будет, о доме и прочем моем имуществе, я сняла с пальца перстень.

— Храни его, хорошо? — вручив кольцо оборотню, я с трудом подняла руку, чтобы погладить его по голове. — Я скоро вернусь.

— Мне ждать вас здесь? — жалобно уточнил щеночек.

Я кивнула, закрыла глаза, замораживая Ваду во времени. На всякий случай, чтобы ему было проще ждать. Не будет стареть, хотя бы.

Комментарий к

Все помнят про реинкарнацию, да?

========== Часть 9 ==========

Я проснулась.

Не стала сразу открывать глаза. В конце концов, в новом теле всегда сначала не по себе. Но проблема в том, что оно ощущается совсем не детским. Длинное, как прошлое, стройное. Щекочут волосы на плечах. Медленно, очень осторожно, я открыла глаза и убедилась в своих опасениях. Довольно изящная кисть с золотым браслетиком явно принадлежала не ребенку и так же явно принадлежала мне. Сколько же мне лет? Ничего, пара часов нужна на слияние старой и новой памяти, раз уж я пробудилась рывком.

Прошло четыре тысячи лет. Время изменилось на три тысячи восемьсот семьдесят два года, триста двадцать шесть дней, пятнадцать часов, семь минут с тех пор, как я в последний раз его ощущала. Это катастрофа.

Сев, я зажмурилась и уткнулась лицом в ладони. Как я могла не родиться раньше? Почему такой большой перерыв? Братья мои, наверное, с ума сошли уже от беспокойства. Интересно, Зеленый все же вернулся?

Вада! Бедный маленький Вада! Я надеюсь, кто-нибудь из братьев разморозил его и дал спокойно умереть, иначе… Нет, не может быть, никто не может ждать четыре тысячи лет!

Привыкать к новому телу долго не придется, оно почти не отличается от прежнего. Вот только к новому времени нужно будет приспосабливаться. Все изменилось. Из окна было видно, что комната высоко над землей, да и средства передвижения изменились. На столе тетради, книги, ноутбук. Хорошо, я уже начала вспоминать, как что называется. Я учусь в школе, мне шестнадцать. Кошмар, я ведь всегда вспоминала себя гораздо раньше, до пяти лет! Дом мой, я так понимаю, давным-давно разрушен временем.

Походив по спальне, я взяла в руки телефон. Пальцы гораздо лучше смятенной меня помнили, что нужно делать. Я просмотрела календарь, заметки. Две тысячи пятнадцатый год. Они сменили точку отсчета времени? С трудом, но я смогла найти информацию. Буквы вспоминались практически сразу.

Надо же, счет идет от рождения какого-то человека. Какая нелепица. Но как же мне связаться с братьями? Они ведь сейчас вряд ли зовут себя по цветам. Может быть, мои родители знают, как сейчас работают темпоральные маги?

Такие маленькие апартаменты, всего две комнаты. В кухне-столовой сидели мои мама и папа, негромко разговаривали. У меня что-то спросили, но я не поняла.

— Здравствуйте, — начала я, но поняла, что говорю на прошлом языке. Судя по непонимающим лицам, все давно поменялось. Ладно, нужно сосредоточиться, — здравствуйте. Мое имя…

— Ты не… — дальше я не поняла опять. Все же нужно больше времени на слияние памяти, тем более в таком возрасте. Я что-то тороплюсь, но это ведь так важно! — Я же говорила надеть теплую куртку!

— Мое имя Айриллин, — упорно повторила я, — тело вашей дочери было рождено, чтобы стать моим сосудом.

На меня смотрели несколько секунд, а потом засмеялись. Что же, видимо, о реинкарнации темпоральных магов здесь не слышали. Очень плохо.

Взяв со стола стакан, я присвоила ему отложенный на секунду стазис и подбросила. Естественно, спустя секунду он неподвижно завис в воздухе.

— Мое имя Айриллин, — повторила я в наступившей тишине, — я Черный маг времени, переродилась в теле вашей дочери.

В разразившемся хаосе было очень трудно сосредоточиться на новом языке, но я старалась.

Бледная мама со стаканом в руках сидела на стуле. Она уже приняла успокоительное и почти не реагировала на мои рассказы. Отец же быстро воспринял новое, но все еще относился скептически. Про темпоральный дар они ничего не слышали никогда, и не знали, как найти моих братьев.

— Вы можете помочь мне добраться кое-куда? — попросила я.

Путь домой всегда легко найти. Меня тянет туда, будто веревка в груди, натянутая между мной и местом первого рождения.

Получив согласие, я пошла приводить себя в приличный вид. А то расхаживаю в голубой пижаме, как и не Черный вовсе.

Черных вещей в гардеробе оказалось возмутительно мало, но это я исправлю. Натянув черные брюки, нет, джинсы, я надела черную футболку. Расчесав волосы и умывшись, я подошла к ноутбуку.

— Ну что, страшный зверь, будем знакомиться, — пробормотала я под нос.

Я смогла сама набрать нужный текст, распечатать помог папа. Это единственный способ найти Ваду, если ему не посчастливилось все еще оставаться живым. Я даже не знаю, насколько эффективно работал стазис столько времени между моими жизнями.

Отец почти не задавал вопросов. Видимо, ему нужно было смириться с произошедшим, уложить это в голове. Если опираться на мою память об этой жизни, я бы и сама не поверила в такое, если бы не была собой.

На месте моего дома теперь красовался жилой комплекс. Как грубо… А я ведь хотела вернуться сюда и спокойно жить. Вдвоем с отцом мы быстро расклеили на всех досках для обьявлений и столбах листы с короткой надписью “Потерялся черный щенок по имени Вада” и моим номером.

— Кто вообще этот Вада? — поинтересовался папа, разглаживая последнее объявление.

— Мой слуга, — улыбнулась я, крепче сжимая в руке телефон.

Пожалуйста, мой хороший, будь уже мертв…

За день мне позвонили несколько раз с неопределившихся номеров, но я не брала. Не думаю, что глухой Вада может мне послать голосовой вызов. Хотя, не исключено, что нынешние технологии могли позволить ему слышать. Например, слуховой аппарат или что-то в этом роде.

Я все ждала. Ждала, ждала, ждала, одновременно надеясь еще его увидеть и не увидеть. Если он правда прожил такую невероятно долгую жизнь, ему можно только сочувствовать. Мы, Цветные, легко бы так могли, но вся суть в том, что перерождение притупляет чувства прошлых жизней. Мне сейчас вот совершенно плевать на Дарона и на всех, кто успел меня хорошенько позлить. А у Вады такого не было. Да, время лечит, разумеется, но далеко не так хорошо, как реинкарнация.

Натянутость в общении с родителями никуда не делась. Я звала их на “вы”, потому что они мне чужие, фактически, люди. Но, когда я сказала, что оставлю их в покое, найдя братьев, они засопротивлялись. Все еще видят во мне свою Полину, хотя от нее осталось очень немногое.

Утром мне предложили пойти в школу, но я отказалась. Нечего мне там сейчас делать. Там друзья и просто знакомые, которые не могут не заметить перемену, поэтому мне нужно найти другое учебное заведение. Родители обещали об этом позаботиться и оставили меня одну. Но все же матери нужно пить меньше таблеток, это никуда не годится. Хотя сидеть и реветь тоже никуда не годится, в принципе.

Плюхнувшись на кровать, я тяжело вздохнула. Хочу домой, назад, в свой тёмный угрюмый особняк. В мрачную библиотеку, в кабинет, погладить стол. Хочу свою кружку, в конце концов. Мне всегда так тяжело распрощаться с любимыми вещами, так тяжело…

Пришло сообщение. Я лениво подняла телефон на уровень глаз. Мне за это утро написало столько незнакомых людей со своими глупыми вопросами, что я успела от них устать.

Одно слово, состоящее из бессмысленного на первый взгляд набора букв. Но это записанное кириллицей слово, разбившее мне сердце и заставившее радостно подскочить.

“Госпожа?”

Я с трудом могла держать себя в руках, пока сидела в такси. Мне немедленно хочется увидеть Ваду, а еще Красного, чтобы придушить, потому что не пожалел его. И Синего, чтобы придушить за то, что не пожалел его и не пнул Красного снять стазис или сам не снял. Как можно было заставить мальчика так страдать! Да у него жизнь длиной теперь как две трети моей! Это же куда годится, а? Засранцы!

Машина остановилась у одного из подъездов. Несколько молодых мам с колясками и одинокий темный силуэт на лавочке. Будто полный безнадежности — сгорбился, сцепил руки в замок, низко опустил голову. Ждет меня. Уже столько веков ждет меня, бедный щеночек. Мне вдруг стало так стыдно, словно от меня зависело, когда родиться.

Я аккуратно подошла к нему. Подняв голову, Вада сначала посмотрел с безразличием. Потом, осознав, вскочил, жадно поедая меня взглядом, хотел что-то сказать. И рухнул на колени, склоняя голову и укладывая ладони на бедра, как и положено.

Я присела на корточки, без опасения резко стать старше ласково перебрала волосы на его затылке. До двадцати лет темпоральный дар не работает, даже обратный. Совсем не изменился, только черты лица стали немного острее, будто он физически страдал. Да за столько лет разве можно не пережить страдания?

— Привет, щеночек, — улыбнулась я, когда он поднял взгляд.

— Моя госпожа, — прошептал парень, все так же влажно, преданно и с восхищением глядя на меня, как тысячи лет назад, — моя госпожа…

— Вставай, — я выпрямилась, он торопливо вскочил, — нам о многом нужно поговорить, да?

— Х-хотите куда-нибудь пойти? — сипло предложил брюнет, не отводя от меня глаз.

— Пойдем, — согласилась я, — где ты живешь? — мне показали на соседний дом, так что я кивнула и направилась туда. Вада, как раньше, пристроился сзади, но я обернулась на ходу и взмахнула ладонью: — Иди рядом.

У едва не спотыкающегося о собственные ноги оборотня на лице было написано, что он не может поверить в мое возвращение.

Мне было довольно неловко. Такая долгая жизнь — мучение, в этом нет сомнений. А он еще и ждал, плюс ко всему. Бедняжка, как же тяжело ему пришлось…

— Ну… — уже в лифте смущенно начала я. — Как ты жил?

— Через двести лет после вашей с-смерти началась война, — торопливо забормотал оборотень, будто сто раз прокручивал в голове, что скажет, если я спрошу, — королевство было уничтожено, я жил в л-лесу. Потом сюда опять пришли люди, уже славяне, но я старался к ним не в-выходить, потому что не знал их язык. Когда здесь появился город, пришлось учиться. Я каждый день приходил сюда, а когда тут построили дома, купил квартиру, — поспешно отомкнув дверь, Вада склонил голову, пропуская меня, — простите, госпожа, тут недостаточно роскошно и…

— Все хорошо, — с трудом выдавила я, расстегивая куртку.

Но все же не смогла сдержать слезы. Бедный мальчик столько лет жил один в лесу, столько лет ждал, верил и ждал, а я даже родиться не могла!

— Госпожа? — запаниковал полукровка, хотел меня коснуться и все же отдернул руки. — Простите, госпожа, простите меня, я…

Уткнувшись лицом ему в грудь, я всхлипнула:

— Ты такой дурак!

Зачем, зачем нужно было так долго ждать меня, мучиться, зачем? Я не понимаю, ну почему нельзя было дать ни в чем не виноватому мальчику умереть, почему у меня такие жестокие братья? Ненавижу их, козлов!

Осторожно, очень аккуратно обескураженный Вада погладил меня по плечу. Все такой же, как будто и правда последний раз касался меня вчера, а не вечность назад. И пахнет все так же, и на ощупь такой же. Бедняжка мой, ну за что тебе такие мучения…

— Знаешь, — шмыгнув носом, я подняла голову, чтобы он мог меня “услышать”, — я хочу немножко поощрить тебя за ожидание.

— Вы не обязаны, — смутился брюнет, отводя взгляд, — это ведь мой долг.

Я буду распоследней свиньей, если не проведу с ним хотя бы эту жизнь, так что могу позволить кое-какие вольности.

— Ну вот, за хорошее исполнение долга я разрешаю тебе прикасаться ко мне, как захочешь и когда захочешь, — слабо улыбнулась я.

— П-правда? — заикнулся Вада.

Я кивнула и охнула, когда меня с чудовищной силой обняли, отрывая от пола. Впечатав меня в стену, оборотень вжался носом мне в шею и шумно обнюхал, нещадно стискивая талию и грудную клетку. Я вцепилась ему в шею, крепко сжимая зубы, чтобы не застонать от боли, зажмурилась. Эта боль ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить ему, так что он заслужил свои законные объятия.

К счастью, ничего не хрустело. Утолив свой жадный порыв, оборотень отшатнулся, едва не уронив меня.

— Простите, госпожа, простите, я не должен был так сильно… — залепетал он, пряча провинившиеся руки за спину.

— Все хорошо, — придерживаясь за стену, я как можно естественнее улыбнулась, — я ведь разрешила.

— И мне дальше можно будет вас обнимать? — с надеждой и плохо скрытым восторгом уточнил парень.

Я хотела было сказать что-то вроде “только не так сильно”, но просто кивнула. Этот сверх меры преданный мальчик заслуживает даже сожрать меня без соли. Хотя не такой он уже и мальчик…

— Как насчет завтрака? — перевела я болезненную тему. — Я бы хотела какую-нибудь пиццу, а ты?

— Я закажу, — проигнорировал мой вопрос, вот же мелочь… — какую вы хотите?

— Выбери сам, — махнув ладонью, я присела, развязывая шнурки, пока оборотень торопливо тыкал пальцами в телефон.

Я прошла в приоткрытую дверь и оказалась в небольшой и довольно уютной гостиной. Стены обшиты гладким темным деревом, пара книжных шкафов, небольшой диванчик, кресло, массивный письменный стол. На низком стеклянном столике у дивана лежала заложенная закладкой книга. В целом, вся обстановка немало напоминала мою библиотеку, что было приятным открытием.

Вада явно не знал, куда себя деть, так что я присела на диван и легонько похлопала по своему бедру. Опустившись на колени и прижавшись скулой к моей ноге, щеночек так счастливо вздохнул и так умиротворенно прикрыл глаза, что я снова едва не разревелась. Бедный, так долго ждал, так долго… Угораздило же ко мне попасть, да еще и привязаться, бедный…

— Где меня похоронили? — поинтересовалась я, предварительно потеребив кончик его носа, чтобы обратил на меня внимание.

— Я не знаю, госпожа, простите, — смутился парень, — на следующий день после вашей… Смерти, — он сглотнул и аккуратно положил ладонь мне на икру, видимо, чтобы убедиться, что я правда здесь, с ним, — прибыла княгиня Малон, хотела забрать меня, — вот как, вот почему я так резко слегла, да еще и Вада со своим чутьем унюхал, что проблема где-то у меня в животе. Отравила меня, подлюка, — поэтому я сбежал ненадолго, простите.

— Не хотел быть ее рабом? — улыбнулась я, давая понять, что не злюсь.

— Нет, просто она увезла бы меня так далеко от вашего дома, а я должен был ждать, — смущенно опустил ресницы брюнет.

Неужели его правда не волнует, что всякие дамочки, включая меня, используют его как постельную игрушку?

Я не стала больше его беспокоить, просто гладила по голове. Кажется, намучившийся за столькие годы парень только и ждал возможности вырубиться у меня на колене. Правда, когда у него завибрировал телефон, он аж подскочил. Дикими глазами уставился на меня, как на чудо-юдо, и быстро успокоился. Я бы, наверное, на его месте боялась, что мне приснилось.

Когда ходивший открывать дверь оборотень вернулся с пятью коробками пиццы, я изумленно приподняла брови.

— Я думал, будет хорошо, если бы вы смогли выбрать ту, которая больше понравится, госпожа, — застенчиво потупился Вада.

Мой маленький милый щеночек совсем не изменился…

========== Часть 10 ==========

Объевшись по самое “не могу” принципиально новым для меня блюдом, я познала все прелести владения рабом. Меня отнесли в кровать, накрыли одеялом, задернули шторы. Похлопав ладонью по матрасу у себя за спиной, я пригласила оборотня лечь рядом. После плотного приема пищи меня всегда клонит в сон, так что я очень быстро заснула в его руках.

Разбудил меня писк телефона. Нужно будет еще привыкнуть к этому противному звуку, или отключить его, а то уже надоел. Только вспомнить бы, как это делается… Хотя можно спросить Ваду.

Открыв глаза, я улыбнулась. Парень тепло и бесшумно дышал мне в шею, мягко обнимая за талию одной рукой. Другая лежала на подушке ладонью вверх, прямо рядом с моим лицом. Осторожно, чтобы не разбудить, я подняла руку и кончиками пальцев коснулась длинного шрама поперек ладони. Вада дернулся, просыпаясь, глубоко вздохнул, чуть пошевелился. Как бы я хотела все изменить, все это исправить, чтобы он не был один так невыносимо долго. Как можно было не сойти с ума за века в одиночестве и с постоянным ожиданием? Как мне отблагодарить его, как сполна отплатить за это бесконечное мучение? Прикрыв глаза, я сплела свои пальцы с его, ощущая, какон сжимает мою руку в ответ, как прижимается чуть ближе, зарываясь носом в волосы. Мой бедный щеночек…

— Я ведь не сплю? — жалобно проскулил полукровка, большим пальцем нежно поглаживая мои.

Чтобы повернуться к нему лицом, пришлось расцепить руки. А ведь так удобно лежала…

— Не спишь, — подушечкой пальца тронув его нос, я улыбнулась, — я здесь.

— В моих снах вы тоже так говорили, — пробормотал он, осматривая мое лицо.

Какие откровения… Хотя да, снится же всегда то, о чем много думаешь.

— И что еще я делала в твоих снах? — усмехнулась я.

Вада смутился, даже немного покраснел, пряча взгляд и что-то бурча под нос. Рассмеявшись, я притянула его голову к груди, ероша темные волосы. Такой милый, столько лет прожил, а все еще милый, наивный и стеснительный маленький щеночек!

— Г-госпожа, можно спросить? — застенчиво покусывая губу, оборотень поднял на меня взгляд. Я кивнула, перебирая пряди на его макушке и чувствуя, как он напрягся всем телом. — А… А поцелуй — это тоже прикосновение?

Я сначала не поняла, к чему такой вопрос. А потом вспомнила, что разрешила прикасаться ко мне, как ему хочется. Тихо рассмеявшись, я наклонила голову и ласково поцеловала его в уголок губ.

— Определенно да, — шепнула я, замечая, что он всем телом потянулся ко мне, ближе, теснее прижался.

Словно не веря в происходящее, снимая пробу, Вада еле-еле коснулся моих губ. Еще раз — уже увереннее. Обняв его за шею, я притянула его еще ближе, и получила крепкий, горячий, жадный поцелуй. Знакомые мне, но не моему телу теплые руки мягко скользнули по спине, сильные пальцы хозяйски сжали бедро, закидывая мою ногу ему на талию. Отстранившись только чтобы подставить под жадные ласки шею, я зажмурилась, закусывая губу. К этому телу уже прикасался мужчина, но он ведь не Вада, да и было это больше из любопытства, чем от большого желания или любви. Теперь же оно испытывало новое для себя, да еще и в таком молодом возрасте. Совершенно не справляется, все дрожит, такое открытое…

Откинувшись на спину, я потянула за собой парня, но он неожиданно воспротивился.

— Госпожа… — тяжело дыша, брюнет отвел взгляд, нависая надо мной, как раньше. — Боюсь, я растерял все навыки, простите, я…

Значит, у него давно не было женщины. В таком вечно молодом теле — и ограничивал себя? Ну что за глупыш? Это же вредно!

— Не страшно, — улыбнулась я, приподнимаясь на локте и мягко целуя его в подбородок, — это тело тоже не слишком умелое.

Торопливо избавив друг друга от футболок, мы крепко прижались кожа к коже, жадно целуясь. Мне так нравится, насколько смелым и почти властным он становится в постели, нравится, что он все такой же тяжелый, горячий, так же нежно кусается и тихо, вибрирующе рычит, дрожа от напряжения, как готовая лопнуть струна.

Едва отдышавшись, оборотень выскользнул из моих объятий и легкими поцелуями стал покрывать проявляющиеся синяки от своих пальцев на моих боках и бедрах. Я только улыбалась в ответ на тихие извинения, перебирая его волосы и с удовольствием подставляя то один бок, то другой.

— Кстати, — замерев, Вада уставился на меня, только чуть поглаживал кончиками пальцев кожу на бедре. А он быстро свыкся с разрешенной свободой действий… — ты не знаешь, как мои братья?

— Насколько м-мне известно, у них все благополучно, — пожал плечами брюнет, прижимаясь щекой к моей ноге чуть выше колена, — господин Красный сейчас живет в Америке, г-господин Синий недавно переехал в Вену, а господин Зеленый…

— Он родился? — встрепенулась я.

— Г-господа Цветные сказали, что он все это время рождался с небольшими перерывами, только в Австралии, откуда не мог добраться и написать, — сев, я улыбнулась, когда щеночек откинулся на спину, устроив голову у меня на бедрах, — они мне это рассказали для вас, госпожа.

Видимо, знали, что я раньше найду Ваду, который ошивается поблизости к месту моего возможного рождения.

— Я могу с ними связаться? — запустив пальцы в мягкие темные волосы, я умиленно склонила голову к плечу, когда оборотень зажмурился и тихо заскулил.

Думаю, уже очень давно никто не чесал ему за ушком…

— У меня есть их номера, госпожа, — кивнул парень, — если позволите, я схожу за телефоном?

Убрав руку, я откинулась на подушку. Как в этом времени все просто — узнаешь номер и все. А раньше надо было написать на старый адрес и надеяться, что он еще верен, потом с такими сложностями искать новый…

Потянувшись за телефоном на тумбочку, я улыбнулась. Мой перстень и его ошейник, лежат рядышком, надо же, как мило. И желтоватая бумага, почти пергамент. Развернув листочек, я зажмурилась и уткнулась лицом в подушку. Это записка, которую я написала Красному. Все, что было при Ваде, вошло в стазис. И он хранил ее, рядом с собой до сих пор держит. Бедный, как же он ждал…

Выяснилось, что у моих братьев для связи с Вадой есть номера местного формата. Они приглядывали за ним, как я и просила, вот только ни один не пожалел. Сохранив себе наборы цифр, я создала в мессенджере групповой чат и написала приветствие на нашем старом добром родном языке.

Синий прислал один только вопросительный знак. Зеленый быстрее сообразил и прислал три восклицательных. Красный этим не ограничился и отправил целый набор смайликов. Дальше они уже все трое начали строчить сообщения, так что я все же спросила у Вады, как отключить звук.

На обед доев пиццу, мы вернулись обратно в постель. Вада жался ко мне, тихонько поскуливал от удовольствия и терся макушкой о мои руки. Братья пообещали прилететь первыми же рейсами и начали заваливать меня градом вопросов, так что я просто отложила телефон, чтобы потом на все обстоятельно ответить. Нужно же потискать милого щеночка, изголодавшегося по ласке.

— Чего ты меня обнюхиваешь? — все же не выдержала я, когда он в очередной раз прижался носом к моему запястью и шумно вдохнул.

— Простите… — рывком отстранившись, парень залепетал: — Вам неприятно, госпожа? Простите, я больше не…

— Не в этом дело, — как можно мягче прервала я, — я просто спрашиваю, зачем ты это делаешь.

— Н-ну, чтобы запомнить ваш новый запах, — прикрыв глаза, Вада плотнее прижался щекой к моей ладони, — пока что я еще помню прошлый.

Усмехнувшись, я прищурилась. Помнит, значит, прошлый запах, прошлое тело, да?

— Тебе нравится мое новое тело? — поинтересовалась я, зарываясь пальцами в густые волосы.

— Ну ведь это ваше тело, — смущенно приподнял уголок губ, брюнет опустил взгляд на свою руку, покоющуюся на изгибе моей талии, — а вам оно нравится, госпожа?

Я не ожидала переадресации вопроса и даже немного растерялась. По ощущениям оно не очень-то отличается от того, что было, только вот ноги худоваты, на мой вкус. Но, если верить памяти, такое сейчас считается красивым. Сколько раз уже менялись эти стандарты, и каждое поколение бедных женщин под них подстраивалось. Худело, полнело, опять худело и все по кругу…

— Вполне, — пожав плечами, я потянулась, обняла оборотня за шею. И заметила охватывающий ее кольцом рваный рубец, по местоположению напоминающий рану от ошейника, — разве это не должно было зажить без следов?

Следом за мной коснувшись кончиками пальцев шрама, Вада опустил глаза. Проследив за направлением его взгляда, я увидела несколько бледных и довольно жутких отметин на груди, когда-то глубокую царапину на плече.

— Когда вы наложили на меня стазис, стали оставаться шрамы, госпожа, — пробормотал он и тут же вскинул испуганный взгляд, — я вас не обвиняю, ни в коем случае, я просто…

— Я понимаю, — вздохнув, я сняла с него стазис. Сейчас он не особенно нужен, а наложить заново всегда можно, — надеюсь, скоро все окончательно заживет.

— Вы так добры ко мне, — зашептал оборотень, вжимаясь лицом в мое плечо, — лечите меня, столько позволяете, а я совсем не могу вам отплатить, даже не смог учуять яд, я такой бесполезный, простите меня, госпожа, пожалуйста, простите…

— Ну ты ведь так долго ждал меня, — с трудом улыбнувшись, я снова пожалела о своем решении наложить на него стазис.

— И я очень благодарен, — серьезно кивнул Вада, — вы подарили мне возможность защищать вас и в этой жизни, госпожа, я постараюсь изо всех сил оправдать ваше доверие.

Ну какой же неподражаемый в своей преданности песик…

Приняв теплый душ и как следует поразмыслив о комфортабельности этого времени, я вытерлась мягким темно-синим полотенцем, оделась, расчесалась. Лицом я, в принципе, немного похожа на себя прошлую, такой же аккуратный нос и высокие скулы. Но прошлое лицо все же было более резким, с впалыми щеками, оно мне так нравилось, а у этого черты более плавные. Ну и ладно. В конце концов, все это временно.

— Вы уходите? — поник Вада. Будь у него собачьи уши, он бы их точно грустно повесил. — А можно мне с вами, госпожа?

С одной стороны, не думаю, что моим родителям будет приятно познакомиться с двадцатишестилетним парнем, вроде рабом, а вроде и любовником своей шестнадцатилетней дочери. С другой стороны, он та-ак долго, безумно долго ждал меня, дождался наконец. Будет жестоко оставить его одного ждать еще одной встречи, чересчур жестоко. Он же спать не сможет, будет все думать, а не приснилась ли я ему опять. Нет, я так не могу.

— Пойдем, — легко согласилась я.

Моментально оживившись, парень бодро поскакал одеваться. Тихо смеясь, я встала в дверях спальни и скрестила руки на груди, облокотившись плечом на косяк. Быстро вставив ремень в джинсы, Вада натянул черную футболку, пригладил волосы и, вроде бы, был готов идти.

Приблизившись к тумбочке, я взяла свой перстень. Он отлично сел на средний палец, где я его в прошлой жизни и носила. Будучи мужчиной, я обычно с трудом протискивала в него мизинец, а то и вовсе носила на цепочке на шее. Ошейник, ни капли не изменившийся, не потершийся и не потрескавшийся в местах вероятных сгибов, я снова заморозила. Целее будет, потому что его предназначение не столько в демонстрации рабского статуса, сколько в основанном на древней магии оборотней сдерживании обращения в полнолуние. Где я найду еще одного мага-оборотня, которые в прошлой жизни уже были невероятно редки, если с этим что-то случится?

Повернувшись к Ваде, я задумчиво прищурилась. Не думаю, что он позволяет себе в другой ипостаси бегать по городу и кидаться на людей, скорее всего, носит ошейник в полнолуние. Но он принадлежит мне, и я хочу видеть знак этого. На шею надеть как-то нелепо в современных реалиях, думаю, вызовет слишком много ненужного внимания. Попробовав намотать кожаную полоску ему на запястье, я осталась довольна — всего четыре оборота и можно застегнуть на последнюю дырочку.

— Простите, что не носил его, госпожа, — смущенно почесал нос парень, — Я боялся, что другие могут его повредить.

— Другие? — разгладив плотную кожу, я полюбовалась получившимся массивным браслетом.

— Другие оборотни, госпожа, — его голос сорвался, когда я скользнула ладонью выше, к локтю, — после войны они стали с-свободны и ненавидят все следы рабства.

— А ты? — усмехнулась я.

Вместо ответа Вада бухнулся на колени, склоняя голову, а потом все же сипло пробормотал:

— Я ваша собственность, госпожа, и горжусь этим.

========== Часть 11 ==========

Проснувшись, я спокойно и сладко потянулась. Сегодня вечером прилетит уже Синий, Красный ночью будет здесь. Сложнее всех добираться Зеленому, но и он обещался послезавтра уже увидеться. Представляю, как они уже успели по мне соскучиться, бедолаги, за столько-то лет…

Повернувшись на бок, я улыбнулась. На полу, забавно свернувшись клубочком и обняв подушку, дрых Вада. Моя кровать для двоих неприемлемо узкая, я никак не могу пожертвовать своим комфортом, а больше ему и спать особо негде. Когда я предложила ему просто поехать домой и встретиться уже утром, он та-ак мило погрустнел, что я не смогла его прогнать. В конце концов, мой щеночек ведь столько ждал, бедный мальчик, надо его баловать. Так что ему просто выдали запасную подушку и на этом успокоились. Родители переживали, не замерзнет ли он и прилично ли вообще укладывать гостя на полу, но трогательно стесняющийся такой заботы оборотень даже от подушки пытался отказаться и убеждал, что может поспать в подъезде, чтобы никому не мешать.

Протянув руку, я ласково почесала ему за ухом. Подорвавшись, брюнет заморгал спросонок, диковато-напуганным взглядом окидывая окружающее. Если бы он слышал, ему бы наверняка было проще.

— Кстати, — я невольно улыбнулась, когда парень расслабился и подался к руке, — в этом времени нет ничего, что позволило бы тебе слышать?

— Н-нет, госпожа, — виновато потупился Вада, — обследование выявило, что я слышу только ультразвук. Простите, мой дефект вам мешает, да?

Ну, я бы даже не назвала это дефектом… Это ведь значит, что у него слух лучше, чем у любого из оборотней, верно?

— Не такой уж страшный дефект, — заверила я, — да и ты хорошо его компенсируешь, так что все нормально.

Тихонько постучав, в дверь заглянула мама.

— Вставай, Полин, поедем с тобой в новую школу, — тяжело вздохнув, я пожалела, что должна получить образование. Тогда вон никто никого ничему обязательно не учил. И читать-то немногие умели, не говоря уже о точных науках или изысканиях. Не могу же я сказать, что неплохие знания фундаментальных основ мироздания перешли ко мне по наследству от прошлой инкарнации, верно? — папа нас подвезет по пути на работу.

Еще раз потянувшись, я села и потерла лицо. Ладно, это не худшая из забот. Большая часть моего золота и прочих накопленных и уцелевших вещей хранилась у Красного, но я попросила еще вчера это просто все продать. Материальные ценности для меня не имеют большого значения. По мере проведения аукционов он пообещал переводить мне деньги. Деньги… Если верить тому, что я помню, ничего особенно не изменилось — миром правят они. Вернее, люди, у которых их много. Но увеличилось значение самих вещей — бренды и модели стали почти культом. Глупо немного, но, может, это просто с высоты моего возраста. В могилу все равно все уходят ни с чем, как и приходили в этот мир.

— Вада, у тебя есть деньги? — поинтересовалась я, выбирая из шкафа черные вещи.

— Да, госпожа, накопилось несколько м-миллионов, — пробормотал, опустив голову, полукровка.

Ну хотя бы он ни в чем не нуждается, отлично. Хотя какая интересная формулировка…

— Накопилось? — придирчиво осмотрев темно-синюю блузку, я сочла ее достаточно близкой к моему цвету.

— Я работал, госпожа, и господа Цветные очень щедро платили мне, если я выполнял их поручения в этой стране, — не понимаю только, почему интонация извиняющаяся? — а тратил я немного, поэтому накопилось.

— Можешь одолжить мне немного? — запустив пальцы в темные пряди, я в первый раз не услышала довольное поскуливание. Вада смотрел на меня с глубоким шоком. — Когда решится вопрос с моим наследством, я их тебе верну.

— Я не понимаю, — дрожаще прошептал Вада, — госпожа, они ведь не мои, у меня ничего не может быть своего, они для вас только, я не могу…

— Давай так, — перебив нервные излияния, я обхватила его лицо ладонями, — хорошо, пусть эти деньги мои, но я хочу, чтобы ты ими распоряжался сам, как хочешь. Понятно? — кивнув, явно обеспокоенный необходимостью принятия решения парень сглотнул. — Что бы тебе хотелось купить?

Вот, вот это мой щеночек — застенчиво прячет взгляд и еле слышно бормочет:

— Я бы хотел вас порадовать как-нибудь, госпожа. Можно мне купить вам какой-нибудь подарок?

Неисправимый, совершенно неисправимый, но такой милый…

— Можно, — улыбнувшись, я потрепала его по волосам, — я сейчас буду заниматься делами, может быть, пару часов, так что у тебя будет время выбрать, — парень поник, но тут ничего не поделаешь, в школу он со мной ходить вряд ли сможет, — потом возвращайся домой, я тоже туда приеду.

— А что я должен делать, если закончу раньше вас? — уточнил он, робко протягивая руку и самыми кончиками пальцев касаясь моего плеча. Пугливо отдернув кисть, оборотень быстро глянул на мое лицо, проверяя реакцию и взволнованно облизывая губы. — М-можно?

Кивнув, я только усмехнулась, когда подушечки его пальцев скользнули по моей руке к локтю. Так нежно касается, и все еще спрашивает, хотя вчера уже довольно смело позволял себе иногда тронуть мои пальцы, словно убеждался, что я здесь, из плоти и крови. С ним.

— А что ты делал обычно, пока меня не было? — с сожалением отметив, что прошло уже пять минут, и так меня будут ждать, если продолжить в том же духе, я еще раз провела ладонью по темным волосам и отстранилась, чтобы перекинуть через локоть рубашку и джинсы.

— Ждал, когда вы вернетесь, — понуро пробормотал Вада, — чит-тал еще, работал…

— Вот сейчас давай домой, приведи себя в порядок, потом за подарком, а потом опять домой и читай, пока я не приеду, — распорядилась я. Наверное, ему теперь каждая секунда без меня как вечность, раз уж он наконец дождался, — и купи на обед что-нибудь вкусное, что сам захочешь.

— Да, госпожа, — чуть поклонившись, оборотень тихонько выскользнул из комнаты и вовсе из квартиры.

Я же отправилась в ванную. Вот за что не люблю подростковый возраст и раннюю юность, так это за все эти прыщики, ну вот правда, за что мне это, если у меня отсутствует репродуктивная функция? По идее, должно же и гормональных всплесков не быть. Эх, ладно, это временно.

Родители, кажется, уже вполне приняли все происходящее вокруг них. Даже мама перестала злоупотреблять успокоительными и смотрела на меня без слез в глазах. Правда, я понимаю, я отняла у нее дочь, но тут нет моей вины, если уж разбираться, я не выбирала это тело.

— Кстати, — помешивая в кружке крепкий сладкий кофе с молоком, я взяла с этажерки небольшой рулетик с маком, — как правило, я материально поддерживаю своих родителей. Скажите, на какую сумму в месяц вы рассчитываете? Или я могла бы возместить вам расходы на мое воспитание, как вам удобнее?

— Что за глупости ты говоришь? — возмутился отец. — И думать забудь, мы вполне в состоянии тебя содержать.

— Хорошо, я тогда по своему усмотрению разберусь с этим, — усмехнулась я.

Да, быть может, я уязвляю их родительскую гордость, но и отблагодарить за достойное существование моего тела их нужно, верно? Я не стала развивать неприятную для них тему, старалась поддерживать нейтральный разговор.

Школа меня не очень порадовала. Для начала, тем фактом, что я должна в нее ходить. С толпой детей. Ужасно. Потом мне объявили, что верхняя половина одежды обязательно должна быть белой — таков порядок. Я уважаю порядок и правила, но белый!.. Ладно, такое я тоже переживу, хорошо. Это ведь недолго, да и всего несколько часов в день. Завтра утром я в восемь часов должна уже быть здесь, чтобы познакомиться с одноклассниками и приступить к обучению. Раз уж избежать этого никак не получится, я все сделаю, как положено, так и быть. Добираться до школы недолго, мама сказала, что папе по пути будет меня подвозить. Если буду оставаться на ночь у Вады, а то и перееду к нему, как, в принципе, и планирую, дорога станет длиннее, но это не самая большая проблема.

Разобравшись со всеми документами, беседами и подписями за час и двадцать три минуты, я отправила сообщение щеночку. Он только что купил мне подарок и собирался ехать домой. Спросив у мамы, как добраться до торгового центра, где он находился, я попрощалась с ней и стала ждать нужную маршрутку.

Решено, в общественном транспорте я больше не езжу. Нет, нет и нет. Никогда! Что я и объявила Ваде, когда он встретил меня на остановке. Ехала я недолго, но успела убедиться, что такое мне совершенно не подходит.

Раз уж мы здесь — зашли перекусить и отправились пополнять мой гардероб черной одеждой. У меня были с собой деньги от мамы, но оборотень, смущенно улыбаясь уголками губ, робко попросил разрешения заплатить, и я не стала отказывать.

Уже в такси я вспомнила, что парень же собирался купить мне подарок, но решила потерпеть до дома. И не пожалела — подарком оказалась кружка, очень, просто невероятно похожая на мою любимую, только выполненная из другого материала и более аккуратно. Какая трогательная предупредительность и внимательность, он ведь всего несколько раз видел, как я пью кофе, и умудрился заметить, что все время только из одного сосуда?

— Я давно на нее смотрел, думал, что она похожа на вашу, — нервно пробурчал полукровка, ожидая моей реакции.

Еще немного повертев отголосок прошлого в руках, я обхватила лицо брюнета ладонями и крепко поцеловала в губы.

— Мне очень нравится! — заверила я, запуская пальцы ему в волосы. — Ты молодец.

Засияв, Вада попытался спрятать счастливую улыбку, но я избавила его от этой необходимости, потянувшись за еще одним поцелуем.

Мы нашли себе неплохое занятие в ожидании Синего. Он прилетел еще в одиннадцать часов в столицу, но, поскольку в этом городе нет аэропорта, дальше добирался на наемной машине. И, несмотря на свою обычную скупость проявления эмоций, брат едва не разрыдался у меня на плече, сбивчиво рассказывая, как сильно скучал. Сама с трудом не пустив слезу от трогательной встречи, я потащила молодого и довольно высокого парня, даже почти мужчину, ужинать заказанной на дом едой. Ему сейчас под сорок, но телу двадцать восемь, и я даже не удивилась, что он нашел применение своему характеру в юриспруденции, которой весьма успешно занимался. Мы проболтали до поздней ночи о том, что происходило, пока меня не было.

— Кстати, — нахмурившись, я скрестила руки на груди, пока Вада пошел за зарядкой для телефона Синего, — почему вы не дали ему спокойно умереть, а? Зачем нужно было так мучить бедного мальчика?

— Мы предложили смерть, когда ты не родился в первые сто лет, он отказался, — пожал плечами Синий, глотнул газировки, — вся доброта в нашей семье досталась тебе, брат, мы же решили оставить, как есть, тем более что так с тобой связаться оказалось намного проще.

Просто невероятно! Эксплуататоры и мучители! Но да, состраданием никогда ни один из моих братьев обременен не был, это я вечно всех жалею. Что сделано, то сделано, не стоит ссориться из-за столь давнего дела, которое еще и исправить никак нельзя. Так что я просто отбросила свою обиду за Ваду и улыбнулась, когда началась еще одна история про выходку Красного.

========== Часть 12 ==========

Чудесное новое поколение — всем на меня, по большему счету, плевать. Все заняты своей компанией, на меня обратили внимание только какие-то парни, быстро отставшие, и девушка, для которой я стала соседкой по парте.

— Только не надо ко мне приставать, — брезгливо отпихнув мою ручку со своей половины стола, она красным ногтем прочертила невидимую линию, которую не стоит переступать.

— У меня нет такой необходимости, — заверила я, прижав письменный прибор ладонью к столу.

Что же, соглашение достигнуто. И спасибо ей за идею, надо ногти покрасить черным лаком. Улыбнувшись сообщению от Вады, я быстро написала ответ и положила телефон на парту экраном вниз. Сегодня утром, пока уже собранный оборотень сидел в прихожей и ждал меня, он смотрел короткие видео с котиками. Кто бы мог подумать, что суровому воину нравятся котики. Надо как-нибудь порадовать моего щеночка, а то сегодня Красный уже должен был приехать и Зеленый почти на месте, внимания ему я буду мало уделять, заскучает еще. Интересно, Вада ревнует? Наверное, да. Права у него на это нет, но с его беззаветной преданностью и обожанием не может не ревновать.

В целом, школа не такая уж сложная. Полина училась старательно, так что я не отставала, несмотря на смену разума. Если мне нужно было что-нибудь подсмотреть в учебнике, я просто останавливала время. Да, это жульничество, но ничего не поделаешь, враждебная среда и странное время, где меня больше не почитают.

Верный щеночек и братья должны быть дома — Синий отсыпается после долгой дороги и ночи разговоров, Красный отдыхает тоже после дороги. Ехать на маршрутке у меня желания совершенно нет — общественный транспорт просто пытка для привыкшего блюсти личное пространство человека. Так что я воспользовалась номером службы такси, который мне дал Вада, и стала ждать. Обещали всего десять минут.

На остановке возле школы две девочки лет по десять суетились с коробкой, все приставали к прохожим. Заметили, что я за ними наблюдаю, и побежали ко мне. Забавные такие, с косичками и очень похожи. Может, двойняшки?

— Тетя, тетя, вам не нужен котенок? — я рефлекторно отшатнулась, когда в меня ткнули грязной коробкой. — Он добрый, его надо только помыть!

Маленькое дрожащее существо с загноившимися глазками и беззвучно открывающимся ртом не вызывало умиления. Но что это, если не судьба? Да и шерсть у него, кажется, черная…

— У вас есть пакет? — не буду я брать эту грязную и кое-где влажную коробку из-под обуви в руки. А если поставить в пакет, вполне можно нести. — Если да, то возьму.

— У меня, у меня есть от сменки! — пока девчушки возились с полиэтиленом, я достала из рюкзака кошелек. Доброта должна быть поощряема. — Ой, это зачем? Мы просто так отдаем, не продаем!

— На шоколадки, — пояснила я, вручая обеим по не самой крупной купюре, — чтобы были и дальше силы творить добро.

В два голоса благодаря меня, малявки убежали дальше по улице. Вздохнув, я посмотрела на стоящий у ног пакет. Тоже ведь живое, тоже боится умереть и хочет жить, хоть и маленькое и несмышленое. Ну почему я такая добрая?

Написав Ваде, чтобы встретил меня у дверей, я села в подъехавшее такси. Надеюсь, он будет рад. На его страничке в социальной сети под более современным именем Вадим нет записей, но зато подписан он на пару десятков групп о кошках. Он же волк, как ему могут нравиться коты? Ай, неважно. Я взяла этого кота, на мне и ответственность, а Ваду никто не спрашивал. Если ему не понравится, это будет мой кот. Или кошка? Тоже без разницы. Может быть, если у этой животинки будет хороший покладистый характер, я даже жизнь ему продлю. Ну а что, характеры питомца и хозяина частенько совпадают. А особенно если он понравится Ваде, надо будет точно продлить. Не хочется расстраивать щеночка. Щеночек, котенок… Кто следующий? Развела тут зверинец на старости лет, дуреха…

В лифте я проверила, как там животное. Все так же ползает и тычется во все углы, бедолага, совсем ничего не видит.

Как я и сказала, оборотень сидел на полу у дверей. Вскочив, он непонимающе принюхался.

— Подарок тебе, — вручив ему пакет, я прикусила губу.

— М-мне? — пораженно переспросил парень. И тут же просиял, буквально засветился, как лампочка: — Спасибо, госпожа! Как мне вас отблагодарить?

— Хорошо заботься о нем, — усмехнулась я, снимая обувь, — помой и неси в ветеринарную клинику.

Снова не поняв, Вада сунул было нос в пакет и тут же выпрямился:

— Вы… Вы знали, госпожа?

Он едва не приплясывал, дрожа от восторга.

— Знала, — улыбнувшись, я протянула руки, — ну иди, иди сюда.

Аккуратно поставив пакет, оборотень крепко стиснул меня в объятиях и, чуть отстранившись, заглянул мне в глаза. Надо же, я разрешила, а он все спрашивает. Сама потянувшись с поцелуем, я все же не стала его задерживать и разрешила бежать в ванную.

— А ты все так же с ним возишься, — усмехнулся Красный, стоя в дверях со скрещенными на груди руками. Я немедленно бросилась обниматься, отметив, что он опять довольно высоким уродился: — с возвращением, братишка.

— Спасибо, — не в силах перестать улыбаться, я заглянула в комнату. Синий еще спал на диване, так что я потащила брата на кухню, — ты обедал?

— Нет, я вот только из душа с дороги, — сев за стол, мужчина потянулся, — может, закажем что-нибудь?

— Да тут вот есть еще пицца, — заглянув в холодильник, я достала полупустую коробку, — но надо бы еще заказать, да.

Поставив еду разогреваться, я похлопала себя по карманам в поисках телефона. Столько возможностей у одной маленькой коробочки, до чего техника дошла…

— Как первый день в школе? — ехидно поинтересовался Красный, с пшиком открывая бутылку сладкой газировки.

— Неплохо, в принципе, — усмехнулась я, доставая тарелки, — меня никто не трогал и я никого не трогала.

— А я помню, как мастерски ты владел мечом, — мечтательно закатил глаза брат, — всех нас мог уделать.

— Если бы не это слабое тело, до сих пор бы мог, — поставив посуду на стол, я поморщился от громкого писка микроволновки.

Вот вечно, когда я женщина, думаю о себе в женском роде, а после разговора с братьями возвращаюсь к мужскому! Очень неудобно!

— Ты извини, конечно, — Красный взял себе теплый кусок пиццы, — но я буквально на пару дней, не могу надолго дела оставить.

— Я понимаю, — после не самой вкусной столовской еды фаст-фуд показался просто нектаром, — и то хорошо, что смогли увидеться.

— Да, Зеленый по тебе уже соскучился, — улыбнулся мужчина, — вы же уже с ним лет этак тысячи четыре с половиной не виделись, да? — я кивнула, делая глоток колы. — Мы вообще рады, что ты родился, братишка, — приподняв брови в немом вопросе, я откусила еще кусочек, как раз с колбасой, — после твоей смерти перестали рождаться Серые. Вообще.

Поперхнувшись от неожиданности, я закашлялась и прикрыла рот рукой. Странно, Серые всегда рождались в фиксированном количестве и гораздо стабильнее нас. Что же такое могло произойти?

— Может, что-то случилось со временем? — постучав себя по груди, я взялась за стакан.

— Да кто ж его знает, — пожал плечами Красный, — у нас у всех стали появляться перерывы между инкарнациями, но не такие, конечно, как у тебя, лет по пять-десять.

— Как же странно, — потерев подбородок, я подняла взгляд на робко застывшего у дверей, чтобы не мешать, Ваду, — что такое?

— Я пойду в клинику, госпожа? — прижимая к груди новую коробку, оборотень переступил с ноги на ногу.

— Да, иди, — кивнув, я добавила: — на обратном пути зайди в магазин за сладостями, ладно?

Покорно склонив голову, брюнет тихо смылся.

— Не жалко его тебе? — подперев щеку ладонью, Красный по-доброму улыбнулся, — если ты наиграешься, он же загнется без тебя.

— Пока что меня все устраивает, — я решила перевести тему. Если слишком долго думать, зачем нужны отношения, можно понять, что незачем, как бы. С каких пор я начала думать о Ваде не как о собственности, а о парне? Это все веяние мышления Полины, кошмар, — как сейчас с работой?

— Все заказы поступают компании Синего, — пожал плечами брат, — он уже распределяет среди нас по территории проживания. Обычно клиенты сами приезжают. Квота проверяется тоже у него, и сейчас составляет двадцать лет, для популярных личностей — пятнадцать. Применяется по пять лет через каждые пять лет, все просто.

— Почему нельзя просто рассказать о нас всему миру, чтобы было как раньше? — проворчала я, наливая себе еще газировки.

— Большинство не поверит потому что, — мужчина закатил глаза, — сейчас они готовы скорее поверить в сверхъестественное или бога, чем во вполне физическую темпоральную манипуляцию.

— Очень противоречивое время, — потягиваясь, вошел Синий, — но вполне веселое.

— Да уж, — проворчала я, — веселее некуда.

Когда Зеленый появился на пороге квартиры, я не поверила своим глазам.

— Какой ты миленький! — восхитилась я, сложив руки на груди и рассматривая хмурую зеленоволосую девочку в салатовом платьице. — Сколько тебе сейчас? Восемь?

— Семь! — пихнув меня кулачком в бедро, брат поманил, чтобы я наклонилась. — И я очень ждал встречи с тобой, мой любимый братик.

— Ты просто прелесть! — я даже на колени опустилась, чтобы обнять покрепче симпатичную девчушечку. — Такой хорошенький!

— Ну все, прекращай давай, мужеложец, — фыркнул Зеленый, не в силах долго хмуриться.

— Какие недостойные маленькой леди слова! — загоготал Красный, Синий кашлянул в кулак, плохо скрывая смех.

— А это?.. — я смерила взглядом мужчину лет пятидесяти в темном костюме.

— Мой дворецкий, присматривает за мной, — небрежно махнув ладошкой, Зеленый поморщился, — родители вечно заняты, так что приставили ко мне его. Так, мы будем здесь сидеть, или все-таки пойдем отмечать долгожданное рождение нашего Черного?

— Отмечать! — в один голос выбрали мужчины.

Встав, я пошла в гостиную. Вада накупил своему новому другу всяких игрушек, домик, когтеточку, еще какие-то непонятные вещи, так что теперь он сидел и расставлял это все в уголке, который было решено выделить Маю. Когда он захотел назвать кота Маем, я не стала противиться. Мило, просто и оригинально. Сам Май спал в новом домике, утомленный процедурами. Ему сделали прививки, промыли глазки, но повозиться еще придется. Да и не такой уж он черный, есть темно-коричневые полоски, но это не принципиально.

Тронув волосы Вады, я улыбнулась, когда он вздрогнул, повернулся и прижался к моим ногам.

— Я скоро вернусь, — жалобно сложившиеся в домик брови заставили меня вздохнуть и присесть на корточки, — мы пойдем гулять, а ты побудь дома, ладно? Братья потом поедут в гостиницу, а я вернусь, хорошо?

— Мне вас ждать, госпожа? — видимо, смирился, что остается дома.

— Нет, можешь ложиться спать, если захочешь, — чмокнув его в нос, я улыбнулась, — веди себя хорошо, мой маленький щеночек.

Право, будь у него хвост, он бы им завилял.

========== Часть 13 ==========

Когда меня нет, Вада спит клубочком. Умиленно улыбнувшись, я вспомнила его в той жизни. Не такое было усталое и осунувшееся лицо, но, в принципе, очень похож на того молодого щенка, которым мне достался. По поведению вообще сложно отличить, разве что совсем немного осмелел, и то с моего разрешения. Вздохнув, я вздрогнула, когда к ноге прикоснулось что-то холодное, отшатнулась, но это всего лишь Май. Наклонившись, я подхватила котенка и отнесла в гостиную, в его мягкий домик. Даже подушечка внутри есть, надо же. Беззвучно открывающийся зубастый ротик меня все же насторожил. Разве маленькие котята не мяучат? Или хотя бы пищат, разве нет? Я в этом не разбираюсь, но ни одно маленькое живое существо не может обойтись без средства зова мамы.

Проходя по коридору к ванной, я не стала включать свет и потому наступила во что-то мокрое и холодное. Маленькую лужу животного происхождения, я так подозреваю. Уже повернувшись, чтобы вернуться за мелким негодником и натыкать его носом в сей продукт, я вздохнула и остановилась. Поймет ли это создание, что от него хотят и в чем его вина? Кошек же как-то приучают к лотку, вот пусть Вада этим и займется. Но тут другой аспект — если оборотень поймет, что данный инцидент имел место, он сгорит со стыда и вообще будет извиняться неделю.

Стоя ногой в луже, я приняла решение — преступление оставить как есть, а то, что я пострадавшая, тщательно скрыть.

Отмывая десятый раз свою ногу, чтобы ничей чуткий нюх ничего не обнаружил, я только недовольно хмурилась. Решение я приняла хорошее, это да. Но почему? Почему я не вышвырнула этого кошака, почему не устроила Ваде выволочку за недосмотр за питомцем, почему даже не поругала кота? Ответ прост — Вада. Потому что это его кот, потому что Вада не особо и виноват, потому что кот тоже не виноват. А кто, кто тогда виноват?! В сердцах бросив мочалку, я сжала кулаки. Я виновата, я! Распустила их всех! Развела тут зверинец и сопливые драмы! Я, Черный темпоральный маг, вожусь с этими оборотнями и котятами, как девчонка!

Гневно протопав в спальню, я встала перед кроватью, готовая начать скандал и разнос. А он спит! Свернулся этим милым клубочком под одеялом и посапывает, как… Как… Как щеночек.

Забравшись к нему, я подлезла под тяжелую руку. Вздрогнув, Вада выпрямился, аккуратно меня обнял и уткнулся носом мне в макушку. И очень осторожно, невероятно нежно, почти украдкой поцеловал в висок. Ну и вот как я должна злиться в таких кошмарных условиях?

Закрыв глаза, я расслабилась. Он воспитает кота, он будет рядом, эта дурацкая школа кончится, и я буду спокойненько себе жить где-нибудь за городом, установлю распорядок, найму прислугу. Хотелось бы здесь, конечно, на месте моего прошлого проживания, но можно приобрести небольшой коттедж, обустроить по вкусу. Да, это вот будет жизнь. Тихая, спокойная, комфортная — как положено. Я просто хочу покоя, хочу вернуться в прошлое. Но отмотать дальше границ собственной жизни невозможно. Усмехнувшись, я чуть повернулась, чтобы лечь удобнее. “Проклятый дар”, говорили они, “родные умирают на глазах”, говорили они. И где они? А я здесь, я живу, у меня есть семья, есть молодое тело, есть преданный раб, верно ждавший меня столько веков. Редчайший, восхитительный обратный темпоральный дар проклятым зовут только те, кто им не обладают. Неудачники.

От дикого грохота где-то на верхнем этаже подскочил даже Вада. Следом за упавшей металлической посудой упало и что-то потяжелее и помягче. И это в пять ноль семь, что за люди…

Что же, заснуть я уже не смогу, но зато можно заняться чем-нибудь поинтереснее. Парень еще не успел лечь толком, когда я прижалась к нему, цепляя пальцами теплый подбородок. Издав какой-то удивленно-скулящий звук, он гибко подался ближе, опрокинув меня на спину и восхитительно смело огладив бедро. Пройдясь ладонями по жесткой почти горячей спине, я легонько прикусила его губу, заглядывая в темные, почти черные глаза. Глубокие, можно утонуть…

— Не надо, — внятно, четко и очень твердо сказал Вада. Я смогла только непонимающе приподнять брови. Перечит, мне и Вада — три слова, которые просто не могут находиться в одном предложении, — пожалуйста, госпожа, н-не надо, — его голос пугливо дрогнул, парень нахмурился, явно стараясь оставаться при своем мнении, — ночью полнолуние, я боюсь, что могу не справиться с собой и навредить вам. Я не могу подвергать вас опасности.

Вот оно что. И хочется, и колется.

— Но ты же носишь ошейник, — я в доказательство своих слов потеребила кожаную полоску на его запястье.

— Психическое состояние все равно далеко от стабильного, я не могу гарантировать вашу безопасность, — буквально мгновенно вернулся мой щеночек и жалобно заскулил: — простите, госпожа, я не должен был позволять себе такой тон, я…

— Чш-ш, — запустив пальцы ему в волосы, я прижала виноватую моську к своему плечу.

Поерзав, чтобы не наваливаться на меня, Вада замер, послушно принимая ласку и тихо урча. Интересно, это из-за полнолуния он оборзел или потому, что ему нужно было защитить меня? От себя самого. Или нет, от меня самой? От того, чтобы я сама посредством его нестабильности нанесла себе вред? Нева-ажно…

Запоздало вспомнив, что мне сегодня в школу, я поморщилась. Нужна она мне больно… Нужно будет сперва заехать к родителям — взять нужные книги и переодеться в идиотическую форму с белым верхом. Но сейчас еще рано, можно немного поваляться.

Родители все же заметно нервничали при виде Вады. Он крупный, весьма устрашающего вида взрослый парень, но это для всех остальных. Для меня он послушный и ласковый щеночек, не иначе. После завтрака еще оставалось время, пока отец искал какие-то бумаги, так что я села подождать на кухне. Оборотень привычно устроился у моих ног, потираясь скулой о мое бедро и блаженно жмурясь. Мама с опаской наблюдала за этим, но ничего, привыкнет. Привыкла же, что я — не Полина.

Школа — довольно скучное и монотонное место. Единственная радость — расписание, но и тут подло искажают. Скажите пожалуйста, “звонок для учителя”! Звонок для того, чтобы ограничивать время занятий и отдыха, нельзя его игнорировать только потому, что урок плохо структурирован и не укладывается во временные рамки! Терпеть не могу нарушения в расписании!

Я дулась и бухтела на современную систему образования только пока не вышла к воротам школы, где меня встречал Красный. Оказывается, братья решили сегодня точно провести со мной весь день, а завтра они потихоньку начнут разъезжаться по домам. Не хотелось грустить — в конце концов, у нас впереди вечность. И вообще, они по мне соскучились гораздо сильнее, чем я по ним.

Мы весело провели день в парке, катались на аттракционах, ели мороженое и прочие вкусные вещи, которые я, если не считать жизни Полины, пробовала впервые. Дворецкий Зеленого пытался нас убедить, что десятилетним девочкам не положено в сентябре давать фруктовый лед, но перечить своей очень своевольной подопечной не мог. Я не поняла восторгов братьев по поводу приторной сладкой ваты, но очень даже оценила мягкую карамель с какой-то цветной крошкой. В мое время были только леденцы, которые стоили столько же золота, сколько весили, потому что сахар привозили издалека. Карамель продавалась в стаканчиках с крышечкой, а мы уже собирались продолжить в моей квартире, потому что темнело и холодало, так что я взяла порцию для Вады. В пакете у меня лежали и более долговечные угощения для него, а карамель ведь может и растаять. Стоп, это же его квартира. Ладно, думаю, он не будет возникать. Но он же говорил, что сегодня полнолуние, может, ему нехорошо,нужен покой?

Я предложила братьям расходиться по гостиницам, чтобы все хорошенько отдохнули перед долгой дорогой. Если они и поняли причину, то никак не прокомментировали, только все сразу крепко обняли меня на прощание. Ничего страшного, скоро зима, зимой соберемся у меня, весной у Красного, летом поедем к Зеленому в Австралию, и так по кругу. Замечательная перспектива монотонности.

Кажется, я зря переживала. Вада был вполне бодрым, когда я пришла, сидел на полу в гостиной и гонял котенка привязанным к нитке бантиком. Немедленно оставив Мая, оборотень подскочил и помчался ко мне обниматься.

— Я столько всего вкусного попробовала сегодня, — поделилась я, протягивая пакет, — вот, и тебе взяла немного.

— О… — словно растерявшись, брюнет осторожно принял пакет, смущенно опуская взгляд. — Госпожа, вы так добры, я н-не знаю, как отблагодарить вас, вы в последнее время уделяете м-мне так много времени… Простите, я постараюсь быть более с-самостоятельным, чтобы не отвлекать вас от д-дел и…

— Я уделяю тебе столько времени, сколько мне хочется, — неудобно задрав руку, я положила ладонь ему на макушку и ласково потрепала и без того взъерошенные волосы, с улыбкой рассматривая заалевшие кончики ушей, — первым делом попробуй карамель, а то растает.

Вада послушно и быстро расставил все на столике и ушел на кухню за ложками, а оставленный в одиночестве котик неумело умывался, забавно растопыривая лапку с розовыми подушечками. Присев на корточки, я тронула его ушко и даже немного удивилась, что ночной диверсант сразу выгнул спину, поднял хвост трубой и стал тереться о мою руку, издавая звуки, больше явно свойственные трактору, чем такому маленькому комочку.

Взяв котенка на руки, я вместе с ним уселась на диван и положила его себе на бедра на спинку. Май чуть-чуть повыворачивался, но смирился и остался лежать, подставляя пузик.

— Он так громко мурлычет, — улыбнувшись вернувшемуся парню, я почесала кота за ушком.

— Наверное, — сдержанно приподняв уголок губ, полукровка сел у моих ног, — я чувствую только вибрацию, простите, госпожа.

Запоздало вспомнив, что Вада почти глухой, я с досадой прикусила губу. Вечно ему напоминаю об этом, ну в самом деле, он же смущается, считает это недостатком. Чтобы сгладить неловкость, я посадила Мая оборотню на голову. Забавно замерев с приподнятыми бровями, Вада аккуратно подхватил сползающего малыша и пустил на пол, откинул голову мне на колено, спиной прислоняясь к голени.

— Я думала, он сначала будет шипеть и царапаться, — почесывая млеющего парня под подбородком, я не могла не улыбнуться, когда Май добрался до бантика и опрокинулся на спину с ним в лапках.

— Животные обычно с благодарностью принимают доброту после плохого обращения, — тихо и очень серьезно ответил оборотень.

Заглянув ему в глаза, я взяла его лицо в ладони и почти торжественно пообещала:

— Я всегда буду обращаться с тобой хорошо.

— Вы так добры, — прошептал он, весь будто светящийся, сосредоточенно-счастливый, — я всегда буду служить вам, моя госпожа.

Особенной торжественности его клятве придало воцарившееся молчание. Вада тихо сидел, поглаживая мою икру, я медленно перебирала его волосы. Если бы каждый вечер был хоть немного таким…

Резко вздрогнув всем телом, оборотень скрутился в плотный комок, пряча голову почти между колен. На мои вопросы он не мог ответить, только дрожал и тихо, проникновенно рычал. Этот звук доносился будто прямо из его груди, вибрировала вся грудная клетка.

— Простите, госпожа, — еще не разогнувшись, но уже перестав дрожать, хрипло выдохнул полукровка, — иногда даже ошейник не очень помогает.

Что же, если щенок так рвется наружу, почему бы его не выпустить поиграть?

— Насколько в сознании ты будешь, если обратишься? — я мягко коснулась его щек, приподнимая темноволосую голову.

— Полностью, госпожа, — я думала, он удивится вопросу, но нет, — не волнуйтесь, ошейник всегда удерживает.

— Меня не это волнует, — я потянулась было к импровизированному браслету, но заметила рефлекторную попытку отстраниться, пусть и хорошенько задавленную силой воли, — что такое?

— Это н-не с-самое п-приятное з-зрелище, г-госпожа, можно в-выйти? — разволновавшись, видимо, потому что опять пришлось мне перечить, Вада начал запинаться едва ли не в каждом слове.

Кивнув, я проводила его взглядом и тяжело вздохнула. Если бы это не был мой щеночек, я бы ни за что не хотела оказаться рядом с обращенным оборотнем. Видела как-то вживую эту огромную псину в клетке — такой пастью можно было шею перекусить и не поперхнуться. Я даже встала, не в силах усидеть на месте от волнения. Если что, я всегда могу остановить время и… Нет, нет, это же Вада, он мне ничего никогда не сделает.

Поддев носом дверь, волк на полусогнутых подобрался ко мне, повиливая несколько куцым хвостом, и улегся, едва не ткнувшись мордой мне в ноги. Здоровенный, просто кошмар. Опустившись на колени, я запустила пальцы в жесткую темно-серую шерсть, почесала за крупными ушами, стоящими торчком и аккуратно чуть раздвинувшимися в стороны от моих прикосновений.

Бесстрашный глупенький Май подошел к самому мокрому носу, все так же молча открывая ротик, залез на морду своему хозяину. Я убрала руки и сразу полезла за телефоном. Пока я разбиралась с камерой, котенок успел потоптаться и улечься на макушке между ушей волка, гордо подняв голову, будто покорил вершину. Фотография на память получится невероятная.

— Ну что, пойдем прогуляться? — сунув кота в домик, я встала.

Да уж, голенастный, высокий… Мне по ребра в холке, огромное животное получилось, пусть даже если брать в расчет, что парень из Вады тоже немаленький.

В принципе, уже почти десять часов, детей точно на улице быть не должно, как и всех остальных. Думаю, никто нам особенно не встретится, а волк хоть разомнется, сколько лет уже, наверное, взаперти просидел. Правда, ошейник я все же с собой взяла.

Проигнорировав лифт, я стала спускаться по лестнице, оборотень держался рядом, стараясь держаться так, чтобы его передние ноги были на одном уровне с моими, не обгоняя и не заходя сзади. Если уж он правда такой послушный, я бы могла его почаще выпускать в таком виде, не только в полнолуние, когда все совсем критично. Они же, кажется, могут и так обращаться, в любое время.

Во дворе уже было тихо и спокойно. Яркое освещение позволяло не беспокоиться и отпустить моего щеночка подальше.

— Иди, — махнув рукой, я остановилась у лавочки и села, — ну, иди побегай, — сделав несколько шагов, волк робко обернулся. Вроде, прошел еще, а потом быстро подобрался ко мне и ткнулся лбом в колени, — что, боишься оставить меня? — смеясь, я потрепала его шерсть.

Устроив голову у меня на бедрах, он сел и зажмурился, тихо поскуливая от ласки. Да уж, это точно Вада.

Рядом на газоне валялось несколько палок. Непонятно, почему они здесь, но пригодятся. Наклонившись, я ухватила одну из них и бросила вперед. Потешно приподнявший брови волк проследил за полетом, не поворачивая головы, и снова перевел взгляд на меня. Я кивнула в сторону деревянной игрушки, и, право, он явно улыбнулся, рванув за ней.

Второй раз я встала и бросила дальше, Вада помчался вслед во все лопатки, играючи перепрыгнув невысокую изгородь. Принес палку, аккуратно вручил и присел на передние лапы, едва не подпрыгивая. Вот это я понимаю собака — ни лишних слюней, ни непослушания, ни бестолкового гавканья. Наверное, я просто слишком нетерпелива и для роли учителя, и для роли дрессировщика.

— Ладно, холодно уже, пойдем домой, — положив палку там, где ее нашел, даже не принеся мне, волк немедленно исполнил приказ.

Он бежал как-то совсем по-собачьи, высоко подкидывая лапы и свесив набок розовый язык. Смеясь, я потрепала по загривку трущегося у ног Ваду, пока набирала код на домофоне. Он хорошо владеет этим телом, надо сказать — трется, но очень аккуратно. С такой массой чуть большее, чем нужно, приложение силы легко сбило бы меня с ног.

— Если хочешь, можешь еще так побыть, — предложила я, пока оборотень смирно сидел рядом в лифте.

Обращаться Вада не спешил — лежал рядом со мной на диване, устроив голову у меня на коленях, и сонно смотрел телевизор, иногда поглядывая на меня. В его глазах было столько благодарности и обожания, что я могла с уверенностью сказать — если бы он говорил, это было бы что-то явно о моей доброте.

========== Часть 14 ==========

Наверное, глухота Вады иногда все же плюс. Он ночью откатился на другой край кровати, так что я получила возможность, не разбудив его, собраться и уйти в школу. Уже в середине первого урока мне пришло сообщение с извинениями, почему-то очень меня умилившее. Пусть этот полукровка и является моей, фактически, вещью, я не могу обращаться с ним так, как обращалась в свое время со слугами, я многое готова ему простить и на многое могу закрыть глаза. Беспокоюсь, забочусь о нем, стараюсь порадовать. Значит ли это, что он для меня уже не просто вещь? Пусть немного невпопад, я спросила, знает ли он, почему я пью всегда из одной кружки. Вада предположил, что это потому, что это моя любимая кружка. Я уже начала набирать ответ, когда учитель гневно потребовал убрать мобильник. В угоду дисциплине я послушалась, с трудом досидела до конца урока. Оборотень, кажется, просек отсылку и написал: “Нет, госпожа, вы же не можете”, которое даже в виде букв выглядело как-то потрясенно. Я усмехнулась, набирая: “Ну и кто мне запретит?”

Как и следовало ожидать, он не выдержал и пришел встречать меня из школы. Я не стала слушать его жалобный скулеж, приподнялась на носочки, опираясь на широкие плечи, и поцеловала его. Брюнет ответил на объятия с такой жадностью, что приподнял меня над землей.

— Я влюбился в вас, как мальчишка, уже на второй день, моя госпожа, — все же немного отстранившись, Вада виновато сделал брови домиком, — я… Я был так счастлив, когда понял, что нравлюсь вам, но я не должен был, я ведь ваш…

— Быстро же ты нашла мне замену, Полинка, — смутно знакомый по не моей памяти голос заставил парня напрячься, — даже школу поменяла, чтобы больше со мной не видеться, да?

Ах, да, это Максим. Полина рассталась с ним за два дня до моего пробуждения в ее теле.

— Прости, но тут все несколько иначе, — повернувшись к бывшему, я поняла, что, кажется, все тайное и “сверхъестественное” всегда крутилось вокруг этого тела, — я думала, вашим запрещено встречаться с людьми.

— Нашим? — в отдающих желтизной светло-карих глазах мелькнула паника. — Ты о чем?

Это полукровки вот от людей внешне не отличаются, а настоящих видно по глазам и неестественным, дерганым движениям рук и ног при походке, будто они все время хотят опуститься на четыре конечности, да и выглядят всегда намного моложе, чем полукровки того же возраста.

Но негоже посреди полного двора детей обсуждать подобные вещи, так что я мягко, без хлопка соединила ладони, и щелкнула пальцами, когда весь мир вокруг меня замер, кроме двоих оборотней, чтобы подкрепить свои следующие слова.

— Меня зовут Айриллин, я Черный темпоральный маг, — представилась я, — это тело было рождено, чтобы стать сосудом для меня, так что ты к нему более отношения не имеешь. И вообще, тебе же лет тридцать, да? Не стыдно было девочку развращать?

— О Черном было ничего не слышно уже хрен знает сколько, — прищурился Максим, — да и, если нашим запрещено встречаться с людьми, что рядом с тобой делает этот?

— Прояви уважение! — грозно рыкнул “этот”, чистокровный отшатнулся, потому что, как и среди волков, признание авторитетов происходит почти мгновенно, а опыт и силу Вады видно невооруженным взглядом.

— Мы не встречаемся, — мило улыбнулась я, — он моя собственность.

Окинув быстрым взглядом полукровку, Макс заметил ошейник на запястье и придвинулся к нему, торопливо шепча:

— Ты не должен быть ничьим рабом! Ты же волк! Ты можешь убить ее одним ударом, зачем подчиняться?

— Сами же чистокровные всегда презрительно называют нас псинами, — спокойно, но с недобрым прищуром ответил Вада, — как и подобает псине, я предан своему хозяину.

— Уже много-много лет, — добавила я, взъерошив светлые волосы шарахнувшегося оборотня, — куда тебе с твоим ничтожным возрастом понять, как устроено было общество. Я проголодалась, пойдем пообедаем, Вада.

— Куда желаете пойти, госпожа? — парень предложил мне локоть, мгновенно позабыв о сородиче.

— В твое любимое место, — не стала долго выбирать я.

После вкусного кофе с пирожными Вада проводил меня домой. Я предложила ему остаться, но он застенчиво попросил разрешения уйти, чтобы до завтра подготовить мне подарок. Я так глупо улыбалась, то и дело вспоминая его бегающий взгляд и стеснительно сцепленные пальцы, что даже не пыталась браться за выполнение домашней работы, просто лежала на кровати и обнимала подушку. Такой милый щеночек, такой ласковый, такой измученный жизнью. Не знаю, на его месте я, наверное, возненавидела бы того, кто обрек на бессмертное существование и бесконечное ожидание. Да, я думаю, что лучше было бы для него умереть, но вот для меня… Я эгоистично рада тому, что он со мной сейчас. Наверное, я бы очень расстроилась, узнав о его смерти. Перевернувшись на спину, я вздохнула. Хочу еще раз увидеть его в волчьем облике, очень хочу. Обычно я довольно прохладно отношусь к животным, но это очень милый и послушный щенок в теле огромного волка, так и хочется почесать за ушами, потискать, зарываясь пальцами в густую темную шерсть. Достав телефон, я нашла вчерашнюю фотографию Мая с Вадой и улыбнулась. Разве не прелестно? Разве не чудо, что эту прелесть мне подарили? Хоть какая-то польза была от Дарона, надо же. Без сомнения, этот оборотень — моя любимая вещь.

Придя с работы ближе к вечеру, мама сразу прилегла, выпив пару таблеток. Она попросила меня сходить в магазин, чтобы было, из чего приготовить ужин к приезду отца. Я была недовольна, хотела предложить просто заказать на дом, раз уж плохое самочувствие у единственного в доме, кто умеет готовить. Но нужно быть благодарной за то, что меня вырастили, так что лучше я просто возьму продиктованный список и схожу. Продуктов, вроде бы, не так много, не надорвусь.

Увлеченно набирая ответ Ваде, поинтересовавшемуся, во сколько завтра у меня заканчиваются уроки и не буду ли я против зайти к нему за подарком, я вдруг ощутила себя летящей. Не успев понять, что происходит, я крепче вцепилась в телефон и почувствовала резкий и болезненный удар головой.

Комментарий к

Внимательно смотрите по сторонам, когда переходите оживленную улицу.

========== Часть 15 ==========

Я проснулся. За окном было светло.

Вада. Резко сев, я едва не завалился на бок в своем маленьком неуклюжем теле. С моей смерти прошло… Слава всему сущему, всего чуть больше четырех лет, я родился почти сразу, и года не прошло. Я бы не хотел для него такого мучительного ожидания, как в прошлый раз, и того, что есть, уже много. Бедняга, как он, наверное, расстроился…

— Ты проснулся? — с сюсюкающими интонациями поинтересовалась милая женщина, поднимая меня на ручки. — Чего такой недовольный, мой котеночек?

— Меня зовут Айриллин, я Черный темпоральный маг, — вежливо представился я, — поставьте меня, пожалуйста, мама, я могу идти и сам. Если вам не трудно, не могли бы вы отвезти меня кое-куда? Мне нужно связаться с братьями, — ее удивленное лицо заставило меня вздохнуть. Будь я хоть немного постарше, сам бы добрался, — пожалуйста, давайте просто поедем, там мои прошлые родители вам все объяснят.

— Что за игры у тебя, сыночек? — закатив глаза, я скрестил малюсенькие ручки на груди. Раньше, услышав подобное, родители кланялись в пол и делали все, как сказано. — Хочешь супик?

Сейчас есть дела поважнее еды! Ну что за ерунда с этим временем, каждый раз одно и то же! Мне нужно найти Ваду, а для этого надо добраться до квартиры из прошлой жизни и узнать у тех родителей, как он и где он. Может быть, если телефон уцелел и все номера еще действуют, я смогу сразу со всеми четырьмя связаться — и с братьями, и с оборотнем.

— Не хочу, — я нахмурился, — я хочу, чтобы мы поехали туда, куда я скажу!

В результате долгих споров и моего упрямства, я все же оказался перед вполне легко вспомнившейся дверью. Дверь мне открыл прошлый отец, поседевший, явно очень тяжело переживавший мою смерть.

— Чем я могу вам помочь? — довольно хмуро поинтересовался он.

— Я Айриллин, если вам еще это что-то говорит, — деловито протиснувшись мимо его ног в прихожую, я пошел в свою комнату, — я же рассказывала вам про реинкарнацию, верно?

Меня подхватили на руки. Неверяще заглядывая мне в лицо, мужчина сипло прошептал:

— Полина?

— Да, память о ее жизни все еще при мне, — чтобы как-то поддержать, я погладил отца по щеке, — а сейчас извините, мне нужно узнать, как там Вада.

— Полина! — крепко обняв меня, папа всхлипнул. — О, моя девочка, мы так горевали о тебе, как я рад!

Почти получасовую задержку я могла простить всем троим родителям. Телефон лежал в комнате, но он был разбит и не включался. Зато ключи были на месте. Прошлая мама очень долго плакала и извинялась за то, что отправила меня тогда в магазин, а я просто гладил ее по волосам и молчал. Еще ни у одних моих родителей не было возможности увидеть меня в следующей жизни, обычно я живу намного дольше. Вот так и умирают властвующие над временем маги — от глупых и нелепых случайностей. Оставив мам успокаиваться и разбираться в произошедшем, отец повез меня в жилой комплекс, в квартиру Вады. По пути он рассказал, что бедный парень поседел и почти год каждый день приходил ко мне на могилу, сидел там. Просто сидел и смотрел. Когда установили памятник, он перестал приходить, больше они не виделись. Я едва не разревелся от жалости к несчастному щеночку, которому столько пришлось пережить, и все опять из-за меня. Когда-нибудь я оставлю его в покое, но нет, не сейчас. Ему лучше будет знать, что я здесь, чем умереть от старости в одиночестве лет через сто пятьдесят, все еще ожидая моего возвращения.

Попросив отца подождать в подъезде, я тихо открыл дверь, тихо вошел. Навстречу выбежал значительно выросший Май, задрав хвост трубой, все еще беззвучно открывая рот. Я погладил кота по спине, и он сразу же заурчал. Что же, маленький трактор стал большим и красивым трактором. Шерсть блестит, упитанный такой, явно довольный жизнью.

Вада спал, свернувшись клубочком на краю кровати, прям в одежде. Бедолага за четыре года постарел лет на десять, а по меркам оборотней так и вовсе на все двадцать пять-тридцать. Как же ему досталось от этой жизни, бедному…

Аккуратно погладив короткие темные волосы, я улыбнулся, когда оборотень дернулся и подскочил. Он хмурился, явно не понимая, что происходит. Что же такого сказать, чтобы он сразу понял, кто перед ним?

— Привет, щеночек, — да, наверное, лучший вариант.

— Моя госпожа? — мгновенно откликнулся заметно поседевший полукровка, торопливо сполз на пол и бухнулся на колени, склоняя голову и укладывая руки на бедра, — о, моя госпожа, я так вас ждал…

— Наверное, — коснувшись его подбородка, я приподнял его лицо, — лучше будет теперь звать меня господином.

— Да, да, как пожелаете, — пробормотал явно прислушивающийся к ощущениям Вада.

Морщинки разглаживались, седина темнела. Я решил не останавливаться на четырех годах и сделал его моложе на шесть лет, чтобы не убавить силу самого пика формы и не оставить его замученным тем долгим ожиданием. Вот так, то же милое лицо, с каким он ко мне и попал, все тот же влажный обожающий взгляд, все те же застенчивые движения.

— Прости меня за ту глупую смерть, — обеими ладонями взъерошивая ему волосы, я вздохнул, — тебе опять пришлось меня ждать.

— Я мог бы ждать вас до конца жизни, моя… Мой господин, — опустив взгляд, снова молодой парень сглотнул, — я всегда буду служить вам.

— Не сомневаюсь, — не удержавшись, я обнял кажущегося сейчас огромным оборотня, ощутив, что он обнимает меня в ответ.

Сейчас меня это мало волнует, но все же интересно — насколько чувства к Ваде будут конфликтовать с тем, что мое желание обычно направлено исключительно на противоположный пол?