Магия Голоса (СИ) [Алин Крас] (fb2) читать постранично, страница - 7

дело.

Все мои попытки к сопротивлению и хоть какой-то самостоятельности Лазарэль воспринимал, как вздорные капризы, которые его раздражали. А любое проявление с моей стороны слабости и покорности поощрял нежными словами и чувственными ласками. Он сердился, когда я произносила “я сама”, и был готов исполнить любое мое желание, когда я в шутку обращалась к нему со словами “мой Повелитель”.

Он контролировал каждый мой шаг, каждый мой вздох, а его забота обо мне не знала границ. Стремясь создать мне в быту максимальный комфорт во всём, обеспечить всем самым лучшим, взамен он требовал демонстрации полной зависимости от него и лишал какой либо самостоятельности. “Отойди, не поднимай, не двигай, не трогай, не режь, я все сделаю сам”. Хвала Небесам, я пока еще не слышала: “Не дыши, не думай, не живи”. С ним было хорошо в постели, где я забывала о наших разногласиях, наслаждаясь его умелыми ласками. Но все остальное время превращалось в бесконечное противостояние и взаимное недовольство.

Правду говорят, что первая любовь слепа! Ей свойственно видеть такие черты в своих избранниках, которых, зачастую, на самом деле, нет. Понимать, что происходит, я стала не сразу. А когда прозрела, осознала, что такие отношения и такая жизнь не для меня, что каждый из нас сделал неправильный выбор.

Пришло отчаянье. Что делать? Вернуться к родителям? Совестно. Я всего-то год как замужем. Сама этого упрямо добивалась, не слушая их советов. А все знакомые, перед которыми я совсем недавно задирала нос, что будут думать и говорить обо мне? О-хо-хо-х… стыдно!

Да и моя любовь к Лазарэлю не ушла, если бы не жёсткий запрет на мою независимость хоть в чём-то, я была бы счастлива. Ведь его внимание и забота искренние, а его ласки такие нежные, желанные, чувственные, приносящие ни с чем несравнимое удовольствие, отказаться от которого кажется немыслимым.

Я решила, что надо попытаться откровенно поговорить с Лазарэлем, несмотря на то, что он будет сердиться, и, как обычно, постарается увести неприятный разговор в сторону или загасить конфликт в постели. Объяснить ему, что я не отношусь к “домашним” женщинам, которые всю свою жизнь посвещают только дому, мужу, ребёнку. Если он и дальше будет пытаться выковывать из меня совсем другую личность, я вернусь к родителям.

Такой разговор состоялся, несмотря на попытки Лазарэля заткнуть мне рот жаркими поцелуями. Шантаж моим уходом к родителям не произвёл на него большого впечатления. В ответ он сказал, что я слишком гордая, чтобы вернуться к ним обратно. А то, что он ограничивает мою личную свободу, Лазарэль объяснил тем, что я ещё маленькая, наивная, не способная отвечать за свои поступки. И постольку поскольку он несёт за меня всю ответственность до моего совершеннолетия, ему и решать, как мне лучше жить и чем заниматься. И что действует он, исключительно, в моих интересах. Закончил он свой монолог словами о том, что его поведение не деспотизм, как я выражаюсь, а всепоглощающая любовь, что никто и никогда не будет так преданно, беззаветно, безумно и страстно любить меня, как он.

Возможно это так. Но это не даёт ему права запирать меня в клетке! В общем, моему разочарованию не было предела. Стало понятно, что все разговоры бесполезны, мы, как будто, говорим на разных языках.

Я подумала-подумала и решила, что пока не буду ничего менять в своей жизни, тем более не зная, как это сделать. Ведь он действительно, на ближайшие четыре года оставшиеся до моего совершеннолетия, мой опекун с правом принимать за меня решения. Скоро Лазарэль надолго уйдёт в Дозор, а к его возвращению я, может быть, что-нибудь придумаю. А если не придумаю, то как-нибудь потерплю до совершеннолетия, ждать осталось не так уж много. Приняв такое решение, я немного успокоилась.

Но жизнь вносит свои коррективы.

В последний вечер, перед уходом Лазарэля в Дозор, вернувшись домой после занятий с Учителем, это, пожалуй, единственное, что мне ещё было позволено, я впервые застала у нас в гостях бывшего любовника моего мужа. Они сидели в кухне-столовой, с бокалами вина и вели неспешную беседу о прошедшей охоте и предстоящем дозоре. Лазарэль усадил меня рядом, налив вина и мне. Я, пригубив вино, с удовлетворением отметила, что не испытываю никакой ревности, уверенная в чувствах ко мне Лазарэля. Даже мелькнула неожиданная, неправильная и стыдная мысль, что лучше бы он снова вернулся к своей прежней любви и оставил меня в покое.

Через некоторое время, Лазарэль, на глазах у Азарисэля, стал поглаживать меня по спине, шее, груди, всё больше и больше возбуждаясь, не обращая внимания на мои молчаливые протесты и нарастающий гнев.

- Девочка моя, сладенькая… - с каким-то предвкушением зашептал он мне в ухо, одной рукой теребя мой сосок через рубашку на груди, другой - обнимая за плечи и крепко удерживая, не давая мне отстраниться.

Что это? Он во всем перестал считаться с какими-либо моими желаниями? С тревожным удивлением осмотрев сложившуюся