Uzbekiada (СИ) [Алексей Докучаев] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Annotation
С аннотациями у меня беда. Это история одного очень глупого преступления, повлёкшего за собой череду не совсем ординарных событий.
Докучаев Алексей
Глава 1. Альфа.
Глава 2. И даже в смерти он не обретёт покой.
Глава 3. Тропа позора.
Глава 4. О вреде предрассудков.
Глава 5. Посвящается упорствующим.
Глава 6. Немного занудства
Глава 7. Каждый день
Глава 8. см. название главы 7
Глава 9. Человек без воображения.
Глава 10.
Глава 12.
Глава 13.
Глава 14.
Глава 15.
Глава 16. Чуть-чуть экстремизма и капелька насилия.
Глава 17.
Глава 18. Теперь уже можно или долина нефритовых стержней.
Глава 19.
Глава 20. Омега.
Докучаев Алексей
Uzbekiada
Здравствуй, дорогой читатель. Данное "произведение" не преследует цели кого-то обидеть, разжечь межнациональную рознь и т.д. Ни в коем случае не стоит воспринимать всерьёз написанное. Так же не стоит читать "это" в плохом настроении. Моей целью было развлечь читателя и только.
Преамбула.
Вы молоды? Только честно? Если вы молоды и вам не больше тридцати, то оглянитесь вокруг, и, вполне возможно, увидите узбека среди сверстников. Нет, цвет кожи и гражданство здесь не играют особой роли, важна только идея. Порой маниакальная. Одержимость сбежать из отчего дома, покинуть малую родину с тем, чтобы найти новую, пожертвовать усилиями старшего поколения, пренебречь будущим поколением. Глубинка не устраивает узбека. Крохотные города наводят на него скуку, уныние. Именно узбек и никто иной достоин носить гордое имя "Легион". Он всегда молод, стремится поработить мегаполис, имеет миллионы лиц, разговаривает на сотнях разных языков, наделён первичными признаками обоих полов. Узбек хрупок в частности и несокрушим в целом. Он неистребим, потому что узбек и есть сама идея. Узбек был, есть и будет. Узбек бежит. Узбек терпит... Узбек терпит крах.
***
А теперь, не размениваясь по мелочам, приступим!
Глава 1. Альфа.
Работа в крупной корпорации начальником одного из множества мелких отделов, не мешала самомнению одного узбека расти со скоростью расширения вселенной. Да, тот самый хрестоматийный узбек. Он относительно молод, пребывает в совершенно неуместной уверенности в собственной исключительности, и он бородат... Он родился, он вырос, но так и не смог умереть в сельской местности. Его ждало нечто большее, более осмысленное. Его ждала урбанизация.
Кажется, это было несколько лет назад. Так и есть. Несколько лет назад, когда он перебрался из села в крупный город, то даже не подозревал сколь быстро маленький кораблик, перегруженный чаяниями соприкоснуться с гламуром и прочими атрибутами сладкой жизни, разобьётся о рифы из предрассудков и банальной жадности. Город оказался не рад узбеку, но был великодушен ровно настолько, что позволил найти угол, из которого никто не выгонял, и должность клерка. У него не было личной жизни, только дом и работа.
Как это выглядело. Помещение светлое и просторное. Столы, стулья, пробковые доски с графиками, древние компьютеры. Утром в помещении материализовывались люди, устраивались на своих местах, не забыв ссутулиться, и начинали заниматься тем же, чем и всегда.
Прилежно составляя отчёты, заполняя ведомости и накладные, перекладывая макулатуру с одного места на другое, передавая её же в другие отделы, в мечтах о тёплых странах, досужих разговорах и мелких интригах, уничтожая тонны сублимированного кофе ежегодно, сотрудники проводили по восемь часов в сутки. И это, на полном серьёзе они называли работой! И при этом умудрялись уставать! Печальное зрелище. Сизифов трудом не приносил пользу ни совету директоров, ни акционерам в виде дивидендов. Их труд не имел смысла. Сам отдел не имел ценности так как мог быть легко, практически без ущерба, изъят из экосистемы корпорации. Всё, что он давал работающим в нём сотрудникам был ежемесячный оклад, квартальные премии, если заслужат, ежедневную восьмичасовую занятость и радость в виде пятничных возлияний. Над всем этим главенствовал узбек.
Несколько лет назад, начав, как и все остальные с перемещения в пространстве целлюлозных торосов, он, как и всякий амбициозный карьерист, путём лизоблюдства и не очень красивых поступков дослужился сначала до зама, а затем и до начальника отдела. Казалось бы, жизнь удалась, однако, частенько сидя в личном - вы только задумайтесь - личном кабинете, узбек поглаживал свою бороду, свою гордость, думал о том, что сейчас является лишь очередным звеном почти в самом конце длиннейшей цепи. Цепи из множества самых разных металлов. Звенья в ней были из меди, латуни и не только. Чем выше звено, тем благороднее метал звена, вплоть до платины и иридия. На самом деле это была лишь цепь из пинков от сильного к слабому и жалоб от всех остальных исключительно к нему. Чётко поставленная цель предписывала постоянное движение по проклятой цепи исключительно вверх, заставляя узбека трудиться по две смены и страдая от дефицита витамина D, покидать работу затемно.
***
В этот роковой вечер, закончив наконец очередной отчёт и прокрутив в голове сценарий завтрашнего подхалимажа перед следующим "звеном", узбек вышел из кабинета. Удовлетворённо, словно подле ног лежал не обыкновенный линолеум, а буквально вспаханный сотнями тысяч сапог берег реки Мёз (см. Битва при Вердене), он окинул взглядом помещение отдела. Трупы уже убрали, но самые стойкие всё ещё штурмовали видимую только им одним линию тяжёлой эшелонированной обороны. Противопехотные служебные записки, многокилометровые витки объяснительных, волчьи ямы, припорошенные случайными поручениями... Они рвались сквозь всё это безобразие к победе, погибали самым нелепым образом, и получив медицинскую помочь в виде очередной чашки растворимого кофе, вновь бросались на укрепления. Будучи плохим полководцем и таким же плохим руководителем, узбек даже не подумал прогнать несчастных домой, а лишь сделал в уме насмешливую заметку вынести устную благодарность задержавшимся борцам за финансовые показатели или даже торжественно вручить виртуозам калькулятора и компьютерной мыши по именному степлеру. Сам он, естественно, предпочёл не задерживаться.
Сонный охранник с необъятной талией, любезно проводил до главного входа, запер дверь и удалился. Стоя под зонтом, он озирался по сторонам. Улица безмолвствовала. Задержавшись на работе дольше чем обычно, узбек обнаружил, что общественный транспорт уже не работает, а поймать такси не является возможным за неимением такового в пределах видимости. Поздний вечер, плавно перетекающий в безлунную ночь, делал улицы совсем безлюдными, как назло с самого утра накрапывал мелкий, противный дождь. С каждой минутой времени на сон оставалось всё меньше и меньше, и узбек решил не привносить в свою жизнь новизны, поэтому быстрым шагом пошёл знакомой дорогой домой.
О дороге домой рассказывают истории, создают целые эпосы, пишут романы. Дорога домой - это всегда интересно, это всегда начало чего-то большего, чем просто возращение к уюту и спокойствию. Узбек торопился, его ждали уют и тепло.
Преодолев несколько кварталов без приключений, он краем глаза заметил чью-то тень в дверях одного из подъездов. Узбек остановился, окликнул обладателя подозрительной тени. Тень не ответила взаимностью, растворившись во тьме.
- "Да мало ли кто прячется от дождя. Ноги бы, впотьмах, не переломать." - Подумал узбек.
Мокрый асфальт поглощал остатки скудного уличного освещения, свет далёких звёзд блокировали дождевые тучи. Темнота окружала его со всех сторон.
Крохотные капли дождя монотонно стучали по куполу зонта, раскатами небесного гремели, ударяясь о жестяные козырьки подъездов, дождь поглощал большинство окружающих звуков, но резко контрастирующий, хлюпающий звук шагов за спиной, скрыть не смог. Узбек остановился, обернулся и принялся пристально вглядываться во тьму. Никто на него не накинулся и по лужам не хлюпал. И всё-таки в голове узбека уже зародилось и начало разрастаться ощущение чего-то неправильного. Решив не рисковать понапрасну, он прибавил ходу. Пару минут спустя, отвыкший от физических нагрузок узбек уже начал уставать, ощущение неправильного постепенно покидало голову и когда почти пришло спокойствие он вновь услышал хлюпающие шаги за спиной. Волосы на загривке встали дыбом, шаги за спиной ускорялись, узбек тоже ускорился, но не успел и глазом моргнуть, как перешёл на бег. Он неуклюже бежал к единственному источнику света, который видел, лелея в душе надежду, что на него не нападут при свете и сможет дождаться патруль и констебли проводят его до дома.
Узбек остановился лишь, оказавшись в круге света одного из скупо разбросанных по широкой улице фонарей. Снова вернулось душевное спокойствие, дыхание приходило в норму, огорчало одно, за пределами светового пятна видимость стала вообще нулевой. В следующий момент что-то схватило его за предплечье и рвануло во тьму. Там, к мокрой стене его прижала, жирная, но мускулистая фигура, и нежно, с придыханием, прошептала на ухо:
- Я хочу поговорить с тобой о бритье...
Узбек забился в истерике.
***
В кабинете находились двое. Мужчина и...тоже мужчина. За столом сидел усталого вида человек лет сорока, в недорогом сером костюме. Мешки под глазами, в которых было только безразличие, красноречиво говорили о синдроме хронической усталости, лицо обрамляла щетина. На стуле перед ним сидел некогда юный, да чего душой кривить, совсем недавно целомудренный узбек. Тот, как и всякая уважающая себя жертва насилия как над телом, так и над личностью был облачён в дорогой, но замызганный костюм. Обувь на ногах отсутствовала.
- Итак, вы были обнаружены дворником примерно в шесть часов утра, буквально на рассвете. - Резюмировал инспектор и закурил очередную сигарету. - Дворник позвонил в полицию и скорую помощь... Констебли не обнаружили при вас документов, удостоверяющих личность и личных вещей, включая деньги. Видимо пока вы находились в отключке, стали ещё и жертвой бродяг. Медики не обнаружили никаких травм, но на всякий случай увезли вас на обследование, где вы и пришли в себя. А теперь, давайте начнём с самого начала.
Когда-то давно, ещё на заре своей не слишком удачной карьеры, он сопереживал людям чьи трагические истории приходилось выслушивать, но не теперь. Инспектор молча и абсолютно без эмоционально слушал как узбек, захлёбываясь слезами, кратко пересказал свой путь к злополучному фонарю, а затем притих не несколько секунд собираясь с мыслями.
- Когда он зажал меня у стены, - мямлил он, - и начал говорить мне на ухо гадости... Я испугался! Я ждал чего угодно: что меня ограбят, убьют или ещё что похуже... Я совсем отчаялся и почувствовал, что что-то упирается мне в бедро и спустя несколько секунд подтвердились мои самые страшные опасения, в бедро мне упиралась бритва! Бритва!!!
Узбек совсем раскис и заревел. Инспектор терпеливо дождался пока узбек успокоится и даже подумал предложить закурить, но передумал.
- Какой позор! Как я людям в глаза то смотреть буду? Пожалуйста, можно мне воды?
Инспектор молча встал с насиженного места, подошёл к кулеру, взяв стаканчик начал набирать в него воду. Размеренное журчание воды способствовало размышлениям. Обычно для подобного процесса больше подходит рокот горной реки, но в кабинете площадью шестнадцать квадратных метров был только кулер. "Проклятый больной извращенец". - Думал он. С тех пор как начались эти нелепые нападения несколько месяцев назад, вот уже два десятка мужчин, прячущих детское личико под жиденькой бородёнкой стали его жертвами. - "Зачем ему это, он получает эстетическое удовольствие от осознания, что сегодня в очередной раз искалечил чью-то психику? Нет, здесь более глубокие мотивы...". Вода уже переливалась через край стаканчика. Инспектор, всё так же молча подошёл к узбеку, вручил стаканчик и вернулся за стол. Подождав с полминуты, он продолжил опрос жертвы:
- Что произошло дальше?
- Я хотел закричать. - Ответил узбек. - Но он зажал мне рот рукой. Я понял, что это - конец и перестал сопротивляться. Он с силой надавил мне на плечо и ноги мои подкосились, я упал на колени и зажмурил глаза... Дальше почувствовал, как мне на лицо с хлюпающим звуком падает что-то густое и липкое...
- Да. - Перебил его инспектор. - Эксперт обнаружил у вас на лице следы вещества, которое было определено как крем для бритья, но продолжайте.
- А потом, - продолжил узбек, - я почувствовал, как шею что-то укололо и сознание покинуло меня. Когда очнулся в больнице, то почувствовал, что чего-то не хватает, но не придал этому значения. После обследования мне вернули вещи, я хотел было посмотреться в зеркало, но поблизости его не оказалось. Тогда я попросил зеркальце у медсестры, но она сказала, что не красится... Ваш констебль... Очень опрятный такой... Извлёк из кармана небольшое зеркальце и улыбаясь вручил мне... Даже кажется, подмигнул...
В кабинете воцарилось неловкое молчание. Узбек сидел на стуле потупив взгляд, а инспектор размышлял о разнузданных нравах в рядах правоохранительных органов и вопреки желанию мысленно хохотал, представив подобную ситуацию. Потерпевший сделал глубокий вдох, затем практически визжа продолжил:
- Я был побрит! Вы понимаете!? Побрит!..
Даже в этот момент инспектор не изменился в лице и так же беспристрастно наблюдал, как узбек вновь теряет сознание, заваливается на бок и ударяется головой о пол.
- Проклятые истерички. - Обречённо вздохнул он. - Ни дня не проходит без обмороков. Ну сколько можно?
Глава 2. И даже в смерти он не обретёт покой.
- Да с чего, собственно, я должен за это платить? - Негодовал тщедушный старик, по-отечески обнимая обшарпанную десятилитровую канистру.
- Ну хотя бы потому, что солярка бесплатно не отпускается и даже пенсионерам, даже по талонам... Без денег не выдаётся! - Парировала оператор бензоколонки.
Несчастная женщина, с тех пор, как четыре года назад этот старик пришёл впервые и потребовал залить полную канистру солярки, ритуал стал ежедневным. Сотни, а то и тысячи невинных людей пали жертвой его постоянства. С мольбой в глазах она посмотрела на мужчину в уже образовавшейся очереди, но он, призыва прогнать старика, по вине которого очередь и образовалась, так и не понял.
- Хорошо, дайте мне ваши Ф.И.О. я напишу на вас жалобу...в Гаагский трибунал! - Пропищал старик.
Оператор протянула одну из уже давно заготовленных карточек с данными. Так уж повелось, что в этих карточках не было ни слова правды и они всегда были разными. Старик только требовал, но на самом деле никогда не жаловался или же его жалобы просто не принимали за абсурдностью, знать этого точно она не могла. В этот раз, пожилого скандалиста угораздило потребовать данные самого короля Франции, одного из вождей гугенотов в первой Религиозной войне Генриха IV Наваррского. Старик молниеносно вырвал карточку её рук, спрятал за пазуху, после, гордо подняв голову, пошёл прочь.
Удаляясь от заправки в дурном расположении духа, старик негодовал. Как смеет эта крашенная вертихвостка отказывать ему в законном праве на топливо? Нет, ведь ладно бы это была всего лишь сплетня, тогда бы он просто переключился на что-то другое, более важное и не терпящее отлагательств. Но об этом по телевизору, рассказал сам кандидат в депутаты городского собрания, имени которого он уже не помнил, но которому при встрече обязательно пожалуется. Не верить кандидату было просто невозможно, это и понижало в глазах старика приоритет всего на свете до минимума. Чрезмерная увлечённость и доверчивость постоянно выходили ему боком, но по-другому жить он не мог.
Старик уже отошёл от заправки на некоторое расстояние и решил, раз уж оказался в относительной безопасности, показать характер.
- Да при старой власти вас всех... Ух!
Для пущего эффекта старик погрозил кулаком всему живому вплоть до горизонта.
- Вроде и живём чёрте-где, а сервис и отношение к старшим всё равно как в России! - Прогорланил Мафусаил.
Да, все кто был знаком со стариком лично, знали, как к нему обращаться, и обращались по отчеству. Мафусаил Никонорович или... А кто он вообще такой? Реликт. Свидетель нескольких эпох и грандиозных свершений. Ровесник погибшей империи. Печальная, но почему-то всё ещё живая иллюстрация вреда излишне продолжительного пребывания на этом свете. Человек сложной душевной организации. Кухонный философ. Заслуженный деятель эзотерических наук. Почётный член академии южноамериканских танцев. Не состоявшийся из-за лени и отвращения к прекрасному полимат. Космополит с партикуляристскими наклонностями... И те единицы, кто был действительно близко с ним знаком или по какому-то нелепому стечению обстоятельств мог назвать себя его другом, звали его "Старой падлой".
Суета раздражала его, темп городской жизни казался взвинченным, все куда-то бежали, а проезжающие автомобили подобно бомбардировщикам в молодости, приводили в ужас. Старик бы тоже убежал куда-нибудь, точнее к своей мечте, ну или хотя бы заковылял к ней. С тех пор, как он закончил четвёртый класс церковно-приходской школы, он обзавёлся мечтой. Самой сокровенной из мечт. Добраться до края света и спрыгнуть вниз и если повезёт, разбиться о панцирь гигантской черепахи, а если не повезёт, то напиться воды из мирового океана и умереть от приступов диареи. Злые языки поговаривали, что Земля круглая, считая себя образованным человеком, он находил подобные идеи нелепыми и как минимум неправдоподобными. Старик взглянул на небо щурясь, лысина блеснула на полуденном солнце, подобно апельсину, отдавая болезненной желтизной. Поморщившись, он решил идти домой и попутно принялся подсчитывать в уме недостачу положенной ему солярки аж за четыре года.
Как долго он шёл и в каком направлении старик не заметил, однако, после мучительных вычислений, удовлетворившись почти четырнадцатью с половиной тоннами солярки всё же выпал из глубоких раздумий. Вокруг царила тьма, скрывая детали незнакомой улицы. Мафусаил хотел было повернуть назад, но задумался о перспективах, ведь он не знал обратной дороги.
Сутки спустя он вновь выпал из задумчивого состояния, проклиная свои выдающиеся аналитические способности. Вокруг снова была тьма и всё та же улица, из нововведений только мелкий дождь. Старик подумал, что лучше не думать и решил действовать! Первым, что он заметил, оказался островок света, создаваемый уличным фонарём. На уровне первобытных инстинктов было принято решение идти к нему. Годы, проведённые под сенью ламп АЗС, научили его бояться темноты.
Каждый шаг давался с трудом. Ноги после суточного бездействия слушались не лучше деревянных протезов, насквозь мокрая одежда ещё больше усугубляла ситуацию. Из каждой тени на него смотрели охочие до дряблой плоти глаза, но старик неумолимо приближался к спасительному фонарю. И вот, когда, казалось бы, цель была достигнута, Мафусаил заметил у ближайшей к фонарю стены два силуэта плотно прижавшиеся друг к другу. Старик насторожился. А ну как это подкарауливают приставы, чтобы по приказу коррумпированного судьи изъять драгоценную канистру или же это просто влюблённая парочка обжимается втайне от родителей и чужих глаз. Знать он этого не мог, поэтому замер превратившись в слух. Когда же до него наконец дошла суть происходящего Мафусаил вспомнил свою удалую молодость. Как он, будучи могучим двадцативосьмилетним юнцом, участвовал в Манчжурской операции. Героическое было время! Тогда, сидя прикованным к пулемёту в бетонном доте на пару с седым визжащим японцем он познал, как казалось, все грани страха. Покидая Воркутлаг двадцать лет спустя (15 лет заключения плюс пять поражения в правах.), о страхе он был уже совсем другого мнения. Решение было молниеносным! Могучий старик совершил невозможное и целиком спрятался за десятилитровой канистрой!
Дождь как назло прекратился, стояла гробовая тишина, старик устроивший за своим монументальным укрытием, лихорадочно пытался решить, что же делать дальше. Остаться в укрытии, и злоумышленник вполне может его заметить, а своими жиденькими усишками он жертвовать не хотел, ведь в этом случае зловредная операторша не узнает его и откажется налить положенные Мафусаилу по закону десять литров солярки. Бежать, но куда? Обратный путь отрезан мраком и неизвестностью, слева широкая улица, есть риск быть замеченным, осталось только укрыться у стены по правую руку и прикинуться шлангом. Всё та же гробовая тишина нарушалась лишь отвратительным скрежетом бритвы по уже гладкой коже и тяжёлым, прерывистым дыханием злодея. Канистру пришлось оставить. Старик буквально на пальцах, не поднимая головы, крабьей походкой переместился к стене, принял неестественную позу и продолжил наблюдать не в силах отвести взгляд.
Вскоре всё было кончено, размытый силуэт извращенца отошёл от стены и торопливым шагом растворился в ночи, второй же тряпичной куклой лежал на земле. Умудрённый жизненным опытом и бесконечной игрой в прятки с обслуживающей жилищной организацией, Мафусаил не спешил сниматься с места, он выжидал, напряженно всматриваясь в темноту. Прошло некоторое время, и старик начал клевать носом, ведь пошли уже третьи сутки без сна. Битва с Морфеем ознаменовалась сокрушительным поражением, и Старая падла провалился в сон. Проснулся он от того, что на него наступил хозяин магазина, у которого, как оказалось, он устроил свой наблюдательный пункт. Маскировка была идеальной, поэтому пухлый торгаш заметил старика только после сдавленного кряхтения и не скрывая удивления отпрянул в сторону. На небесный свод лениво заползало солнце, город просыпался вслед за стариком.
- Надо бы поспешить, а то всю солярку разберут. - Глядя рыбьими газами на хозяина магазина, пробубнил себе под нос старик.
В следующую секунду тот стал свидетелем, как Мафусаил с неестественным скрипом в почти закостенелых суставах поднялся на ноги, схватил верную канистру и торопливо засеменил в обратном направлении.
Глава 3. Тропа позора.
Опрос был унизителен. Узбек пришедший в сознание второй раз за сутки, обнаружил себя в участке. Вокруг столпилось несколько человек, у лица маячил надоедливый стаканчик с водой.
- Как вы себя чувствуете? - Интересовался инспектор - Вы упали в обморок. Думаю, стоит перенести опрос на завтра, а сейчас, вам следует отправиться домой, отоспаться, отдохнуть.
- Да-да, спасибо. - Всё ещё шаря глазами по помещению ответил узбек.
Перед тем, как отправить потерпевшего восвояси, инспектор вручил узбеку бумажку с написанным от руки номером с наказом звонить, если вспомнит что-то ещё.
Покинуть участок сразу не получилось.
Босая статуя в замызганном костюме стояла перед выходом из участка, не решаясь переступить порог. Ещё вчера, считая себя чуть ли не вершителем судеб человеческих, он не мог сделать один единственный шаг. Выходить из безопасного здания, полного констеблей, на улицу, которая, как оказалось, полна отморозков, категорически не хотелось. Узбек подошёл к дежурному констеблю и хотел было попросить вызвать такси, но вспомнив, что денег нет, попросил отвезти его домой на служебной машине и закономерно получил вежливый отказ. Рядом с участком располагалась автобусная остановка, но мысль оказаться запертым в стальной движущейся клетке непонятно с кем исключала и этот вариант. После подобных рассуждений идея с такси уже не казалась такой уж правильной, водитель вполне мог оказаться уголовником или маньяком. Оставалось только одно, снова преодолеть путь до дома пешком.
Читатель! Ты помнишь тезис о том, что дорога домой это нечто большее? Не в плане событий, а менее приземлённого, может быть... Путь домой может, да и, наверное, должен нести в себе некий эмоциональный оттенок, будь то: радость, ожидание долгожданной встречи, освобождения от ежедневной рутины. Далёкая, почти осязаемая точка неизбежно приближается, становится различимой, обрастает деталями. Чем не повод порадоваться?
И всё же, не всегда столь значимое и частое событие в жизни каждого человека будет сопровождаться исключительно положительными эмоциями. Радость может сменить злость или даже стыд.
Сами улицы глумились над ним, каждый прохожий сверлил взглядом детское личико, ещё вчера бывшее мужественной физиономией, а дети показывали пальцем.
Обычно опрятного узбека, собственный внешний вид сейчас абсолютно не волновал. Он брёл домой, склонив голову к земле, тщетно пряча лицо за поднятым воротником безвозвратно испорченного пиджака. Мысли в голове метались подобно полоумной псине. Что скажут подчинённые на работе? Скорее всего весь отдел уже в курсе, и начальство тоже. В лучшем случае придётся перевестись в другой отдел или даже сменить место работы, в худшем вернуться в село. В село нельзя! Ни в коем случае! Сбежать оттуда было, как он считал, лучшим решением в жизни. А как же соседка, к которой он уже полгода пытался подкатить, по поводу и без повода оказывая разного рода услуги. Да что соседка, как жить-то теперь? Помнится, с месяц назад он видел листовку с рекламой курсов помощи жертвам каких-то насильственных действий, может стоит их посетить? В этих раздумьях узбек преодолел большую часть пути к дому.
- Вы только поглядите на него, совсем распоясались, поганцы! Растрёпанный весь и без бороды! Фу! - Донеслось с другой стороны улицы.
Узбек бросил на крик полный растерянности взгляд. За исключением него и старушки с авоськой, набитой картошкой, на улице никого не было. Неужели эти слова произнёс этот божий одуванчик?
- Что вылупился, педик? - Рявкнула бабулька, попыталась перейти дорогу, но безуспешно.
С противоположной стороны улицы посыпались проклятья и ругательства и он, решив, что уйти от конфликта лучший способ не привлекать к себе внимание, пошёл дальше. Он шёл вперёд, вопли старухи не умолкали. Пожилая женщина начала преследовать узбека. Глаза от обиды начали слезиться, пришлось прибавить ходу, старушка не отставала, изрыгая на свет неприятные сведения о его личной жизни. В поисках спасения он начал шарить глазами по улице, в двух сотнях метров находился перекрёсток с ожидающими разрешающего сигнала пешеходами, что узбека само собой не устраивало. Неумолимо приближаясь к позору, он наконец заметил подворотню. "Хорошо бы она не смогла перейти улицу", мелькнуло в голове и секунду спустя он юркнул в тень, сулившую успокоение.
А мусорный контейнер оказался неплохим укрытием. Не смотря на неприятный запах, за час, проведённый за контейнером, узбек привёл дыхание и мысли в норму, наметил маршрут передвижения, чтобы максимально быстро и максимально скрытно оказаться дома. Старуха умолкла больше получаса назад, и узбек решил выдвигаться пока не стемнело, иначе ночевать придётся за контейнером. В темноте он просто не сможет сделать шаг и не умереть от страха.
Выйдя из подворотни, узбек оглянулся, люди торопились кто куда, не забывая сверлить его взглядом. Немедля он выдвинулся к перекрёстку, погрузившись в мысли о перспективах и пережитом прошлой ночью. Сделав десяток шагов, он почувствовал удар в спину, узбек посмотрел под ноги, не поднимая головы обернулся и увидел картофелину средних размеров.
- "Не поднимай голову, не поднимай голову!" - Твердил узбек про себя, повернулся и пошёл дальше тут же, получив ещё один удар в спину.
Не обернуться было нельзя.
Она стояла в нескольких метрах, готовая ринуться в бой, доставала из авоськи очередную картофелину. Редкий оскал вселял в душу суеверный ужас, глаза видели перед собой не улицу, но поле боя. Солдат преисполненный решимостью покинуть окоп и всего через несколько секунд, ринуться к оборонительной линии противника, должен был выглядеть точно так же. Её величество Война, забыв о всех конфликтах в мире, явилась собственной персоной только для того, чтобы метнуть в узбека картофелину! И узбек побежал, как побежал бы любой. Бежал так как никогда в жизни, жалея, что не поступил также прошлой ночью. Морщинистый монстр поступил аналогично. Брызжа слюной, совмещая сокрушительные броски с матерной бранью отставать она не собирался. Гонка могла быть бесконечной, но узбек знал точно, старуха не сможет форсировать перекрёсток без посторонней помощи. Это поможет разорвать дистанцию и спастись.
Организм наконец вспомнил, что является мужским и выбросил в кровь адреналин, прибавив сил. Узбек преодолел расстояние до пересечения дорог словно олимпийский спринтер, благо прохожие в ужасе расступались в стороны, периферийное зрение затуманилось, превратив пространство в туннель...
Вступив на перекрёсток, он подумал: "Ещё чуть-чуть, несколько шагов и я спасён... Что за гудение справа?.."
Дальше последовала резкая боль, ослепительная вспышка, затем последовала тишина и свет погас.
***
Истеричная жертва ушла, инспектор устало откинулся в потрёпанном кожаном кресле. Кресло-легенда. За долгие годы это кресло пережило несколько владельцев, два дефолта и нападки бегемотоподобной уборщицы, когда та домогалась его нынешнего хозяина, если тот задерживался на работе. О каждом подобном случае инспектор вспоминал с содроганием и лёгкой иронией. Как и любой нормальный человек он недоумевал. Огромный город. Мегаполис. Сотни преступлений ежедневно, вон, какого-то бедолагу недавно нашли в одном из складов промзоны, изрезанным буквально на ленты. Но его, профессионала, переловившего половину действительно опасных личностей города, заставляли гоняться за мелкой шушерой. Это ранило самолюбие, заставляя сомневаться в компетентности начальства. Была конечно вероятность, что извращенец вместо бороды оттяпает своей будущей жертве голову, но скорее всего вероятностью такой расклад так и останется. Время шло, появлялись новые жертвы, а ничего так и не изменилось. Описать нападавшего жертвы не могли, не было и свидетелей. Всё, чем располагал инспектор, была физическая сила маньяка, да следы ног сорок-последнего размера.
- "Кстати, о следах. Неплохо бы осмотреть место преступления лично". - Подумал инспектор.
Захватив со стола телефон и служебное удостоверение, он покинул кабинет.
Дорога до места происшествия заняла больше времени, чем он предполагал. Метро он не любил. Каждый раз спускаясь под землю, инспектор испытывал чувство дискомфорта и неумолимое предчувствие, что вот-вот начнётся ядерная война и придётся провести под толщей земли остаток жизни, выменивая боеприпасы на консервы в постоянном нытье о загубленном мире. Интуиция была неотъемлемой частью работы и провоцировать апокалипсис своими действиями он не хотел, потому передвигался исключительно на личном автомобиле, смирившись с тратами на ГСМ и бесконечными пробками. Вот и сейчас, благодаря дню "Идиота за рулём", спонтанному празднику, инспектор стоял в пробке. За прошедшие пару часов о чём он только не думал. О работе, долгах, о семье. Семья была вне конкуренции. Ни что не могло заставить инспектора пренебречь священным институтом семьи. И поэтому он всегда тщательно ограждал домочадцев от дел служебных. Он уже хотел было прокрутить в голове длинную вереницу позитивных моментов за семнадцать лет брака, но река стали, стекла и резины по закону подлости продолжила движение по руслу из кирпича и бетона.
Как и предполагалось, на месте преступление ничего нового обнаружить не удалось. Только следы ботинок, да всякий мелкий мусор. В таких местах обычно становятся жертвой насилия в задницу или грабежа. Но вот удача, недалеко находилась лавка и вполне вероятно, что в неблагоприятном районе была оборудована камерами слежения.
Лавка как лавка. Зарешёченные окна, массивная дверь. Над входной дверью красовалась монументальная вывеска, золотыми буквами на траурно-чёрном фоне сообщавшая о кошерности продаваемого товара. Только евреев ему и не хватало. Предвкушая встречу со стереотипным, картавым носителем пейсов инспектор зашёл в лавку.
Хозяин лавки не оправдал возложенных на него надежд. Круглолицый и упитанный человек славянской внешности, смотрел на инспектора с щенячьей преданностью, усиленно потея.
- Я уже всё рассказал констеблю. - Затараторил пухлик. - Даже в протоколе расписался! Да!
- Скажите, а почему у вас нет камер наружного наблюдения? Ведь не будете вы утверждать, что в лавку ни разу не пытались забраться?
- Так и есть. - Виновато согласился лавочник. - Камеры были, но их пришлось убрать.
- Позвольте полюбопытствовать почему?
- Я не знаю, как объяснить... Здесь недалеко заведение. Для этих... Меньшинств. -Багровея признался пухлик.
- И?
- И я потерял веру в человечество.
Лицо лавочника приняло выражение, которое можно трактовать только как скорбь.
Инспектор, глядя на поникшего свидетеля уже начинал его жалеть. Он и сам за свою долгую службу видел много мерзостей, но такого... Встряхнув головой и прогнав внезапно нахлынувшие образы, он продолжил:
- Ладно, предположим вы ничего не видели, но, может быть, слышали? А может почувствовали что-то неладное? Или даже... - Инспектор сделал зловещую паузу. - ...нелепое?
Пухлик на мгновение задумался и заметно оживился.
- Да! Когда я открывал лавку у порога во что-то вляпался, а потом оно подало голос и это оказался человек.
Глаза инспектора пылали энтузиазмом. Дело кажется сдвигается с мёртвой точки. Появился свидетель.
- Замечательно! - Пылко сказал он. - Сейчас вы мне его опишите!
Он уже полез в карман пиджака за блокнотом и ручкой, но в другом кармане начал трезвонить телефон.
Глава 4. О вреде предрассудков.
Девяносто градусов плюс ещё столько же и ещё столько же, и ещё, и ещё, и ещё... Барражируя из одного угла комнаты в другой, всё о чём он мог думать было посещение курсов.
Это нужно было сделать, но он постоянно откладывал решение сделать первый шаг в долгий ящик. "А что, если?", этот вопрос постоянно провоцировал сомнения и мешал сосредоточиться на насущном. Ведь нет ничего проще, сделай звонок, оставь заявку и вперёд к новым ощущениям! В два шага он подскочил к телефону, схватил трубку и сразу же выронил, как если бы та раскалилась до красна. Вовремя одумался, ещё немного и могло произойти не поправимое. И зачем он только бросил курить? Хоть какое-то успокоение, а теперь остаётся только топтаться на месте. Или всё же стоит попробовать и может быть обрести душевное равновесие, а вслед за этим и спокойный сон?
Несуразные сновидения, перемежаемые кошмарами, вырывали его из сна по несколько раз за ночь. Нет, в них его не убивали, за ним не гнались, но как владельца нескольких фобий пугали до смерти. В наиболее частом кошмаре он находился на балконе сидя на старой и очень шаткой табуретке, пол исчезал и начиналось бесконечное падение. Он падал, вцепившись в табуретку и кричал, постоянно ускорялся и кричал, просыпался и кричал, но так ни разу и не разбился. Благодаря такому отдыху он предпочитал, если получится, проводить ночное время суток в полудрёме или вообще бодрствуя и занимаясь разного рода шалостями. Но бесконечно продолжаться так не могло, предел есть у всего. И после очередной бессонной ночи, ругая себя за проявленное малодушие он стоял у телефона решаясь на простейшее действие.
Сделав глубокий вдох, он всё-таки решился, взял трубку и трясущейся рукой набрал заветные цифры. Во рту мгновенно пересохло, но бросать это дело было уже нельзя, длинные гудки сменились мелодичным женским голосом.
- З-здравствуйте. - Запинаясь приветствовал он человека на другом конце провода. - Это ведь курсы, я не ошибся номером? Хорошо. Как обращаться? Называйте меня Сирожа.
Дети, эти малолетние уроды, называли его Чупа-чупсом долгие годы. В детстве его массивное, почти сферической формы тело покоилось на тоненьких ножках. Откуда собственно и взялось это обидное прозвище. Почему не маракасом или одуванчиком? Подтекст от этого не изменился бы. Из уст жестоких и тупых детей обидно звучало абсолютно всё.
Сирожа очень расстраивался, но в большинстве случаев сделать ничего не мог, так как дразнили его не только сверстники, но и ребята постарше. Благодаря этому и многим другим факторам, комплексы его росли как на дрожжах. Обида копилась день за днём и уже к окончанию школы, Сирожа искренне ненавидел всех своих одноклассников, соседей, приятелей... Всех! После школы, как и все, получив профессию, по которой так и не работал ни дня, пытался устроить личную жизнь, не снискав популярности у женщин.
С годами пропорции тела остались неизменными, даже борода на лице не желала толком расти, делая его похожим на лишайного кота, ещё сильнее снижая и без того мизерную самооценку. Одно радовало, он был качком, пусть жирным, пусть на тонюсеньких ножках, но всё же качком. Конечно это не помогало ни устроиться на высокооплачиваемую работу каким-нибудь менеджером, ни выплачивать долги, даже выбивать долги он не мог. Качок обладал довольно кротким характером в повседневной жизни и на конфликт, не говоря уже о рукоприкладстве, шёл в самом крайнем случае.
Страхи и переживания это одно, а страсть - это чувство совсем другого порядка. У качка она была. Тайная, ведомая только ему одному, не дававшая покоя ни днём, ни ночью, подсылая раз за разом тревожащие сны. Именно в угоду этой страсти, он решил записаться на курсы с трудом переборов себя. Говорят, серийные убийцы прежде чем впервые совершить ужасное, набираются смелости годами.
Несколько минут назад, посредством телефонного звонка, он бросил жребий, поэтому уже не боялся разоблачения и предрассудков, и был полон решимости довести задуманное до конца. Потрясая кулаками в потолок, он нарезал ещё несколько кругов по комнате пока не услышал доносившиеся через тонкую дверь знакомые шаги в коридоре.
Сирожа знал чьи это шаги и постоянно старался как бы невзначай пересечься с их хозяйкой до сих пор, так и не дождавшись от неё взаимности. Тем не менее, зная, что упорство - это гарант результата, он поспешил к двери.
Залихватски распахнув входную дверь, качок практически строевым шагом вышел в коридор, готовый к очередному раунду обмена любезностями с симпатичной соседкой, на которую у него, естественно, были виды.
В коридоре в этот момент с тем же успехом мог разорваться фугас, мгновенно убив Сирожу, соседку и её нового хахаля. Его опять кто-то опередил. И чем он лучше его? Какой-то коротышка, ничего выдающего и одет не как богатей. Улыбка моментально сошла с лица, превратив то в траурную маску, но раз уж он вышел из квартиры, то решил не отступать и преодолеть проклятый коридор.
- "А ну как это её брат? Может он вообще её голубая подружка?" - Тешил себя надеждами качок. - "Ну точно голубой, вон какая морда, бритая..."
Чем больше сокращалась дистанция между новообразованной парочкой, тем мрачнее становился Сирожа. Этот гад, обнимая её за талию, явно наговаривал на ухо какие-то пошлости, что тем не менее её не смущало, а даже веселило. Качок мгновенно возненавидел этого человека.
- Привет, Сирожа. - Защебетала соседка.
- Здравствуй. - Ответил он без энтузиазма, переведя тяжёлый взгляд на соперника.
Заметив это, соседка решила представить кавалера своему соседу, ведь в перспективе он мог стать и его соседом.
- А это, Андрей.
Обидчик, глядя в глаза качку снизу-вверх, протянул руку и ухмыляясь словно жертва инсульта обнажил зубы.
- Очень приятно, Серуня.
- Сирожа. - Сухо поправил качок.
- Извините, я не нарочно. - Парировал хахаль, сверля качка голубыми глазами всё ещё пожимая руку.
Сироже стало не по себе. Проклиная свой не конфликтный характер, он решил ретироваться. Промямлив что-то нечленораздельное похожее на прощание, вырвал руку и не дождавшись ответа, заковылял на выход.
- "Сучка, когда-нибудь я затанцую тебя до смерти!" - Думал он, покидая коридор.
Улица встретила качка как обычно: растрескавшийся асфальт, прохожие, автомобили. День не задался. Случись ещё какая-нибудь неприятность и Сирожа переполненный негативом коллапсирует в крохотную чёрнуюточку и не произойдёт ровным счётом ничего.
Идти было некуда, его никто никуда не приглашал. Стоять у подъезда не хотелось, домой возвращаться тоже.
На некотором удалении виднелся пустырь с заброшенной стройкой, когда-то грозящей перерасти в архитектурное безобразие. Но очередной кризис, броском через бедро опрокинув строительную отрасль экономики, пресёк появление "шедевра" в зародыше.
Устроить успокаивающую пешую прогулку к пустырю казалось заманчивой идеей. Сирожа отправился в путь, но пройдя всего несколько десятков метров, встал как вкопанный. Пустырь всё ещё был далеко, а его уже начинала терзать одышка. Посчитав прогулку состоявшейся, он решил вернуться домой.
Качок. В тренажёрном зале он оперировал сотнями килограмм стали, ему не было равных! Неофиты с восхищением смотрели, как жирненький атлант поднимает над головой тяжеленную, словно небесный свод, штангу и низвергает к ногам, заставляя пол и твердь земную под ним, содрогаться. Впечатлительные барышни пугались и роняли свои микроскопические гантельки на гимнастические коврики, старожилы зала одобрительно похлопывали по плечу.
Обладая огромной физической силой, кардио-нагрузок он не любил, стараясь даже лишний раз не ускоряться. К бегу качок вообще относился как к акту вынужденного героизма.
Сейчас же Сирожа задыхаясь поднимался по ступенькам к себе на этаж. Коридор был пройден без лишних сантиментов. Качок должен был подготовиться, в краткосрочной перспективе предстояли великие свершения. Стратегия борьбы за сердце не понимающей намёков и неуверенных ухаживаний соседки теперь грозила стать провальной. Новый ухажёр представлялся серьёзным оппонентом. И теперь, единственно верным решением, как казалось, было избавиться от наглеца, как от трупа.
Глава 5. Посвящается упорствующим.
Двухместная палата в районной больнице успокаивала своей ухоженностью. Все предметы вплоть до уток были расставлены как по линейке, на поверхностях не было ни пылинки. Неизвестный педант не оставил повода для возмущений. Однако, несмотря на все старания персонала, дух лечебного заведения оставался неизменным, во всей больнице пахло смертью.
Каждый день здесь кто-то умирал, реже рождался, некоторые даже выздоравливали и покидали это жуткое место, единицы торчали здесь месяцами. Всех их объединяли сопутствующие пребыванию в колыбели здравоохранения страдания, не свои так чужие, как в случае с новоприбывшими в мир беззубыми человечками.
С того момента, как узбека на перекрёстке сбил автомобиль, прошло четыре дня. Всё это время он страдал, не столько от боли физической, анальгезирующие препараты прекрасно справлялись со своей задачей, сколько от соседства с мужчиной средних лет, умирающим от цирроза печени. Придя в сознание спустя сутки после погони, первое, что он увидел вслед за потолком, был почти мёртвый человек.
По палате распространялся крайне неприятный запах. Даже не запах, а невыносимая вонь. Узбек хотел было встать и, хотя бы просто выйти из помещения, подальше от смрада, но обнаружил, что надёжно зафиксирован на койке. Как ему объяснили позже, дабы избежать повторных попыток суицида. Увещевания о том, что он спасался от полоумной старухи и случайно был сбит автомобилем, эффекта не возымели. Деваться было некуда, оставалось только терпеть.
Несчастный сосед бредил. Периодически его навещали сотрудники больницы с тем, чтобы омыть или же просто проверить, не преставился ли пациент. Каждый раз узбек шепелявя просил перевода в отдельную палату, но получал отказ, мотивированный отсутствием свободных мест.
- "Это какой-то заговор!" - Думал он.
Сначала констебль отказал подвезти до дома, и он оказался здесь, теперь врачи и медсёстры. Узбек с ужасом перебирал в голове варианты развития событий, и так, в ожидании беды, прошёл первый день.
Следующей же ночью он проснулся от пронзительного крика соседа. Минуту спустя. в палату не спеша вплыла дежурная медсестра и констатировала, что "Почти уже вот-вот", и попросив немного потерпеть, оставила узбека наблюдать неизбежное.
Мужчина истошно кричал почти час и наконец умолк, посреди ночи вновь пришла медсестра, заявив, что тот впал в кому и можно продолжать спать дальше, ушла.
До утра узбек так и не сомкнул глаз. Мысль о соседстве в одном помещении ночью с покойником, без возможности убежать, прогоняла сон. Раньше он боялся только потери работы и делал всё, чтобы этого не произошло. Его меленький и уютный мирок как настоящий укрепрайон, способный выдержать продолжительную осаду, был незыблем ровно до тех пор, пока к штурму не приступил жирный извращенец. Теперь он боялся абсолютно всего, что выходило за рамки размеренной и спокойной жизни.
К полудню следующего дня страдалец всё же испустил дух и его увезли из палаты. Узбек искренне жалел соседа, но был так же искренне был рад, что наконец остался один, даже ремни, мешающие встать с надоевшей койки, отошли на второй план. Позже его навестил крайне косноязычный психолог из социального центра. Он выяснял, почему узбек бросился под автомобиль, внимательно, но с печатью скепсиса на лице выслушал рассказ о насильственном бритье и странной пенсионерке. Делая пометки в анкете, задавал вопросы, не имеющие никакого отношения к происшедшему. Наконец, широко улыбаясь и доверительно заглядывая в глаза, прочитал длинную лекцию о том, что всё ещё впереди, ничего не потеряно и борода отрастёт, после чего удалился с угрозой зайти позже. Узбек даже подумал, что над ним нарочно издеваются, что через секунду стена отъедет в сторону, выскочит ведущий какой-нибудь глупой телепередачи на пару с оператором, вручит букет цветов и поздравит с участием. Измученный узбек не стал дёргать судьбу за хвост и решил выспаться, пока к нему не подселили ещё кого-нибудь.
***
Случилось невероятное! То ли планеты в знак солидарности всяким меньшинствам устроили очередной срамной парад, то ли где-то там, в застенках, генератор случайных чисел наконец-то показал именно на него. Доподлинно известно не было.
Она стояла перед ним, сверкая на солнце, фокусируя на себе внимание окружающих. Почти полторы тысячи бесплодных попыток увенчались успехом и, если бы в пределах досягаемости находилась триумфальная арка, он обязательно прошёл бы через неё под рёв толпы и овации. Но радость была скоротечной. Мафусаил смотрел на канистру полную солярки и не знал, что с ней делать. У него не было даже автомобиля, чтобы тот заправить, а единственный раз, когда он сидел за рулём, обернулся трагедией. В той страшной аварии он потерял волосы и мог убить десятки людей, если бы всё-таки смог тронуться с места. Никонорыч бледнел как при сильной кровопотере.
Ему это сразу не понравилось. Ещё издали, выглядывая из маленького оконца, завидев старика уже знакомая оператор, явила в свет золотые коронки и начала улыбаться. Старик поставил у колонки канистру и уже набрал воздух в лёгкие для произнесения монолога об уважении к старости, но колонка издала звуковой сигнал готовности к заправке. В целом мелодичный звук, молотом ударил Старую падлу по голове и заставил подавиться вступительными словами. Оператор, заметив это, посредством жестов, в лучших традициях пантомимы, пыталась ему что-то объяснить. Так и не поняв, что она хочет, старик решил задействовать речевой аппарат:
- Что вы себе позволяете? - Возмутился долгожитель.
- Как это "что"? - Деланно удивилась коронконосная особа. - Отпускаю вам положенные по закону десять литров солярки. Или сегодня вы хотите залить бензин?
Мафусаила такой ответ поставил в тупик, даже в самых смелых мечтах он и не предполагал, что имеет право выбора. Дословно вспомнить выступление кандидата в депутаты не получилось, поэтому он решил вносить разнообразие в свою жизнь со следующего дня, а сегодня так и быть, взять солярку. С недоверием глядя на оператора Мафусаил решил удостовериться, а не обманывают ли его. Он снова открыл рот, но из-за спины послышался гудок деликатно подкравшегося автобуса. Верзила за рулём выглядел угрожающе и явно спешил.
- "Живём один раз и тот последний!" - Подумал старик, приступив к таинству заправки.
Такой решимости Мафусаил не проявлял уже очень и очень давно. В последний раз подобное стремление обернулось для него целым выводком детей непонятной национальности, алиментами и чем-то ещё, чем именно вспомнить не удалось. Старик схватил раздаточный пистолет и с нескольких попыток попав в горловину канистры, всё-таки стал обладателем дизельного топлива.
Столь торжественный и долгожданный момент всегда сопровождается гнетущей тишиной. Мир замедлился неимоверно. Старик наблюдал как медленно срабатывает отсекатель в раздаточном пистолете, как медленно рычаг возвращается в исходное положение. Последовал разрывающий барабанные перепонки щелчок, канистра была полна!
Не веря своему счастью, старик схватил канистру и поспешил удалиться. В этот момент оператор уже звонила в полицию, инспектору. Вчера он приехал к ней на заправку и начал расспрашивать о странном клиенте. Под описание походил только старик. Зачем полиции понадобился этот лысый террорист она не знала, да и не хотела знать. Но если его всё-таки посадят, не расстроится, ничуть. Более того, оператор даже была готова пожертвовать некоторой суммой и залить топливо за свой счёт, лишь бы Никонорыч не ушёл далеко, пока не приедут констебли.
Расчёт Иуды в юбке полностью оправдался. Ноша оказалась слишком тяжела и пришлось остановиться на перекур в двух шагах от заправки. Эйфория прошла, цель была достигнута, азарт пропал. Предстояло решить, что делать дальше, не с канистрой, но с жизнью. Старик получил обещанное кандидатом в депутаты и от этого становилось только хуже. Глупая операторша, если бы она знала, что после того как спонсирует Мафусаилу солярку, он полностью охладеет к идее ежедневно и бесплатно получать топливо и больше никогда не придёт вновь. Не прошло и получаса с победы над капиталистическим драконом как старика уже настигла апатия. Если срочно не найти новый смысл жизни, за апатичным, он перейдёт в вегетативное состояние и останется только умереть. Для встречи с костлявой он был слишком молод, а для того, чтобы вернуться в семью, слишком стар.
Сама вселенная сжалилась над стариком с присущим только ей чувством юмора и послала спасение в виде констеблей, спешащих по его душу. Сам инспектор приехать для опроса свидетеля не смог, точнее оператор до него так и не дозвонилась. Он почему-то находился вне зоны действия сети. Находчивая женщина позвонила в участок и доложила дежурному о разыскиваемом человеке и о том, что ещё есть шанс его задержать, дежурный в свою очередь направил к заправке ближайший патруль.
Констебли выскочили из автомобиля науськанные оператором, рванули к Мафусаилу. Мгновение спустя, лёжа на земле, в конвульсиях от электрического разряда из полицейского шокера, старик вместо обширного инфаркта получил редчайшую возможность ступить на тропу войны не с жалкой корпорацией, но целым государством!
Глава 6. Немного занудства
.
Звонок с незнакомого номера, как и предполагалось, не сулил ничего хорошего. Ещё бы, мобильный телефон, предназначенный исключительно для служебных звонков, крайне редко приносил благие вести. Как оказалось, инспектору звонил коллега из дорожного отдела, представился и сообщил о довольно комичном инциденте. Узбек, тот самый, что сегодня утром, как кисейная барышня заливался слезами у него в кабинете, всего в нескольких кварталах от участка бросился на перекрёстке под автомобиль. Вроде бы жив, выбито два зуба, сломаны рёбра, да множественные ушибы, в общем отделался лёгким испугом. Его увезли в районную больницу в бессознательном состоянии. Из личных вещей при нём были только ключи, видимо от квартиры и бумажка с номером инспектора. Коллега сообщил, что перекрёсток оборудован камерами слежения, спросил, если угодно, то записи из дорожного отдела передадут позже, как сами разберутся.
Инспектор выслушивал коллегу, осматривал убранство лавки, чтобы не смущать её хозяина. Ему это было совершенно не интересно, но всё же согласился просмотреть записи. Попрощавшись с коллегой, он убрал телефон обратно в карман и продолжил опрос:
- Ну так опишите же мне этого человека.
Лавочник, поняв, что звонили не по его душу и кажется даже, перестав потеть, задумался, вылавливая из памяти приметы нелепого свидетеля.
- Это был пожилой мужчина, я бы даже сказал старик. Очень нескладный. Лысый. С усами, жиденькими такими. Во что одет был не помню к сожалению.
- И конечно же вы с ним никогда раньше не встречались?
- Никогда.
- Ещё что-нибудь?
Инспектору таких примет было недостаточно.
- Если бы он не крякнул, когда я на него наступил, то никогда бы и не заметил. -Расплываясь в улыбке ответил пухлик. - Вы представляете? Прямо под ногами лежал, а я не заметил, вроде бы и со зрением всё в порядке...
- Давайте всё-таки вернёмся к приметам. - Перебил инспектор.
- Точно, канистра! - Воскликнул районный поборник сионизма.
- Канистра?
Инспектор посмотрел на лавочника как на нашкодившего мальчишку. Пухлик верно понял намёк и перестал улыбаться.
- Именно канистра. В нескольких метрах от двери стояла старая и облезлая канистра литров на десять. После того как я в него вляпался... Ну, в свидетеля. Он поднялся, и довольно тихо пробубнил, что дескать солярку без него разберут, взял канистру и ушёл. Это уже позже сюда зашёл констебль и рассказал о нападении.
- Негусто. - Мрачно подвёл итог инспектор. - Это точно всё?
- Так точно! - Рявкнул лавочник.
После опроса инспектор с трудом отбился от уговоров пухлого лавочника купить что-нибудь кошерное и приглашений на семейный ужин, попросил указать направление, в котором исчез свидетель, и ретировался пока не поздно.
Выйдя на улицу, он завёл автомобиль и в ожидании пока "раскидает масло по двигателю", посмотрел в направлении, указанном пухлым лавочником. Надо бы сделать запрос и проверить, нет ли богодельни в той стороне, есть вероятность, что ему повезёт. А может старик вполне себе дееспособный и живёт с семьёй, может просто живёт отдельно или он наоборот, бродяга и именно он обобрал бездыханного узбека? Так или иначе, но свидетеля нужно найти, даже если тот ничего не видел, пока не доказано обратное, он нужен инспектору. И чем раньше удастся поймать извращенца, а инспектор надеялся, что старик станет этому серьёзным подспорьем, тем скорее его назначат на нормальное дело. Он и так уже потерял два месяца служебного времени на бесплодную охоту даже не на маньяка, на хулигана.
Под описание подходили тысячи людей, канистра особой приметой тоже не могла быть. Ну не носит же он с собой круглосуточно? А если и носит, что же ему, все заправки города объехать, так никакого времени и бензина не хватит. Дело опять зашло в тупик. На всякий случай инспектор решил сделать запрос в социальные службы. По описанию свидетель был явно не в себе, а такие персонажи обязательно попадают в поле зрения добрых самаритян на государственном окладе. Постоянно ли старик был одной ногой в психиатрической лечебнице или только от увиденного, ещё предстояло выяснить. Он даже решил упомянуть в запросе ёмкость для нефтепродуктов и буквально выдающиеся навыки мимикрии в городских условиях.
***
Сирожа уже весь извёлся. Постоянно дежурить у двери не получалось, а необходимость ходить на работу сводила на нет все попытки поймать соперника. Каждый раз, когда кто-нибудь проходил по коридору, качок приоткрывал дверь и через образовавшуюся щель пытался высмотреть обидчика. Безрезультатно. Решив, что вечер уже поздний и ждать больше нечего, Сирожа завалился спать.
Сон, как всегда, был прерывистым и беспокойным. Ближе к утру он почти было проснулся, но решил повременить с подъёмом, спешить было некуда. Пронзительный женский визг, приглушенный входной дверью, мгновенно прогнал сон. Вскочив с кровати, Сирожа в одних трусах вырвался в коридор. Голос был знаком, ещё один крик раздался из квартиры соседки, подтвердив его опасения. Возлюбленная в опасности!
С какой-то неестественной скоростью он подбежал к двери, что есть сил начал молотить по ней кулаками и требуя, чтобы ему открыли. Выслушивая ругань, женский плач, матерную брань и шум бьющейся посуды, он продолжал с остервенением штурмовать дверь, но та не поддавалась. На шум повыскакивали все остальные соседи, всем и каждому было интересно. Сирожа попросил помощи у выглянувших мужчин, но в итоге продолжил борьбу с дверью в одиночку. Судя по усилившемуся грохоту, скандал перерос в драку. Со стены уже посыпалась штукатурка, из квартиры донёсся звук бьющегося стекла. Сирожа отошёл к противоположной стене, сделал несколько вдохов и рванул напролом. Дверь не дрогнула! Тонкая деревянная перегородка, отделявшая качка от спасения дамы сердца, даже не слетела с петель. Вместо этого Сирожа высадил дверь вместе с косяком, выломав тот из стены. Он поднялся на ноги и уже был готов ринуться на обидчика и разорвать голыми руками на части, но Андрея в квартире не оказалось. Спрятаться в окружающем бардаке он бы не смог. Окно разбито, подоконник и осколки села на полу залиты кровью.
- "Сбежал! Выродок!" - Подумал Сирожа.
Соседка сидела, в разорванном платье в центре комнаты, обхватив голову окровавленными руками и рыдала. Качок, пройдя босыми ногами по осколкам битой посуды подошёл к ней, присел на корточки, пытался успокоить. Он не знал, что именно нужно говорить в таких случаях поэтому просто попытался её обнять. Он не видел её лица. Липкие от крови волосы мешали увидеть его.
- Это я, всё нормально, он ушёл и никогда не вернётся.
Он старался говорить очень мягко, боясь, как бы не сделать хуже.
- Я... Я знаю...
Соседка кажется начала успокаиваться.
- Надо бы руки перевязать.
Качку совсем не хотелось, чтобы она истекла кровью.
- Это не моя кровь...
Сирожа попытался встать, деликатно, увлекая её за собой, но она не спешила вставать. Положив руки качку на плечи, она, не поднимая головы, снова зарыдала. Он опять обнял её и видимо это возымело эффект, соседка начала стенать о том, как она ошибалась, какой дурой была, что не замечала насколько хороший человек живёт буквально в двух шагах. Сирожа почувствовал, как сам вот-вот расплачется.
Он хотел продолжить утешать несчастную, но прежде подумал, что сделает с этим голубоглазым садистом, когда поймает. А поймает он его обязательно и накажет, так, что все взвоют! Всё равно далеко он не сможет уйти, четвёртый этаж -- это не шутки. А ведь Андрей скорее всего разбился насмерть или лежит под окном со сломанными ногами.
Очередная попытка встать провалилась. Сирожа почувствовал, как она схватила его за уши так сильно, что казалось ещё чуть-чуть, и они оторвутся. Он ошарашено посмотрел на соседку, та подняла голову и посмотрела на Сирожу в ответ.
Голубые глаза словно мясницкий нож разделывали качка на части, обломанные наискось зубы венчали кривую ухмылку. Вместо соседки качок обнимал обидчика. Андрей тряхнул головой и скальп соседки, служивший маскировкой, упал на пол. Вот чьей кровью был залит подоконник, вот кто сейчас лежал под окном с переломанными костями.
- Спасибо тебе... Серуня. - Тихо, хриплым голосом произнёс голубоглазый дьявол, всё ещё удерживая качка за уши.
Страх охватил качка. Он уже начал раскрывать объятия, чтобы оттолкнуть монстра, но как только хватка ослабла, Андрей в мгновение ока подтянулся к его лицу и вырвал обломанными зубами кусок из щеки качка.
Боль была нестерпимой. Думать о спасении соседки он уже не мог. Взревев, он попытался избавиться от Андрея, схватил за запястья так, что они захрустели, но уши из капкана освободить не смог. Тем временем обломанные зубы вырвали очередной кусок из лица. Не смотря на боль, Сирожа вскочил на ноги, подняв вместе с собой Андрея. Кровь начала заливать пол, делая его скользким.
Собрав все силы, качок оттолкнул голубоглазого, тот отлетел к стене, но при этом захватил с собой правое ухо горе-спасителя. Сам Сирожа поскользнулся на собственной крови и рухнул на спину. Соперник зря времени терять не стал и сразу же начал подниматься. Истекая кровью и наплевав на повреждения, Сирожа бросился из квартиры прочь!
Он бежал по коридору, на выход, даже не подумав укрыться у себя дома, кричал так и не ушедшим соседям, чтобы те вызвали полицию. Жильцы провожали окровавленного качка непонимающими взглядами.
Из проёма, некогда бывшего дверным, показался Андрей и бросился в погоню.
Он бежал так быстро как мог, но силы покидали качка, коридор не заканчивался, соседи не торопились помогать. Обидчик неумолимо сокращал дистанцию и уже почти догнал Сирожу...
Если бы посторонний человек слышал этот крик, то обязательно назвал это воплем животного ужаса. Сирожа задыхался, лёжа в постели, всё ещё не веря, что это был всего лишь сон.
Глава 7. Каждый день
что- то новое.
Да какие к чёрту курсы, когда такой бардак в голове? Нет, жить так и дальше решительно невозможно. Наверное, даже стоит снять с лицевого счёта все сбережения и потратить на мозгоправа. Деньги на свадьбу с соседкой, с таким трудом накопленные, не удастся потратить, сидя в палате и размазывая по мягким стенам собственное дерьмо. Лучше он возьмёт отпуск на пару недель за свой счёт, отдохнёт, заодно и психику подлечит. Да, так и будет.
Сирожа пялился в потолок, думал о будущем. Кошмар как назло пришёл не под утро, а в самом начале сна. Первым делом он ощупал лицо и уши, всё было на месте и ничего не кровоточило. Уснуть ещё раз он даже не пытался. Внимательно вслушиваясь в тишину, качок лежал и думал. Голову никак не покидали образы заплаканной и окровавленной соседки, её ухажёра, её срезанного скальпа и ужаса. Кошмары, что снились раньше, до этого кошмара никак не дотягивали. В них он испытывал страх, стыд, обиду, но ужас никогда. Сирожа даже решил, что ему, наверное, становится хуже. А что будет дальше, даже страшно было представить.
Перспективы пугали качка, он прошёлся по своей жизни в попытках отследить поворотные моменты и допущенные ошибки, но безрезультатно. Его жизнь представляла собой вереницу идиотских ситуаций, бесконечной борьбы со штангой и бесконечных разочарований. В прошлом просто не было выбора, но осталось ещё и будущее, которое зависело от выбора в настоящем.
Телефонный справочник показал десяток частных психологов, по телевизору как назло не было ничего интересного. Так он и провёл остаток ночи.
Утро дивного нового дня Сирожа встретил разбитым.
До начала рабочего дня оставалось ещё три часа. Добираться надо было недалеко и потому он решил скоротать время на посту у двери. Жильцы дома просыпались, кто-то уже топал по коридору, кто-то только собирался выходить. Одни приводили себя в порядок, другие орали на непоседливых детей. Сирожа сам было собрался покинуть пост, но коридор словно усилитель донёс до него скрип двери и до боли знакомые шаги. К шагам соседки добавилось ещё и непонятное шарканье. Это был он, Андрей, за несколько дней превратившийся из просто соперника во врага. Выглядывать в коридор не было нужды, да и после пережитого ночью не сильно-то и хотелось, поэтому Сирожа прильнул ухом к двери и даже задержал дыхание.
- Надо бы петли смазать. - Сказал Андрей несколько раз открыв и закрыв дверь, заставляя петли жалобно скрипеть.
- А вот и смажь, а то появился мужик в доме, а только и делает что в танчики днями и ночами. - Подначила его соседка.
- И годы спустя, на исходе жизни, лёжа на смертном одре, я скажу: Ей нужно было от меня только одно!
- Да, чтобы ты смазал петли. - Подтвердила она.
- Не провоцируй меня, женщина! Иногда я страшен! - В шутку пригрозил хахаль. - И вообще, стоило именно меня дожидаться? Вокруг тебя мужиков, как грязи, неужели некому... Взять к примеру, того же Серуню.
-Не Серуню, а Сирожу. - Поправила она. - Он какой-то странный, кричит по ночам и смотрит...
- Это да. - Враг перебил соседку на полуслове. - Взгляд у него явно... Ну, не знаю даже. При первой встрече он посмотрел на меня так будто я не за руку, а за яйца его схватил, а он при этом цельный лимон разжевать пытался.
- Не смешно. Но да, я заметила, как он воспринял знакомство с тобой.
- А всё потому, что он к тебе не равнодушен. Поди у него уже есть целая коллекция твоих фотографий. То-то он мускулистый такой.
- Зачем это ему мои фотографии? - Удивилась соседка. - Мы ведь даже не друзья, просто соседи и ни разу вместе не фотографировались.
- Ну как же? Вы, гражданочка, явно не разбираетесь в психологии одинокого мужчины. - В голосе Андрея были слышны назидательные нотки, он понизил тон и заговорчески продолжил: - Представь себе, сидит Серуня...
- Сирожа. - Вновь поправила она.
- Я именно так и сказал, тебе, наверное, послышалось. Так вот. Сидит Сирожа вечером перед коллекцией твоих фотографий, сделанных украдкой - это важно! - и дёргает себя за всякое... Гадина. Ага.
- Фу, врёшь ты всё! Он хоть и странный, но ведь не больной.
- Позволю себе напомнить, что до недавнего времени я и сам был странным и одиноким мужчиной. - Весело парировал Андрей.
Шаги и шарканье прекратились. Они стояли на месте. Сирожа напряжённо вслушивался в тишину пока через несколько секунд по коридору не пронёсся звонкий смех соседки.
- И кого я только привела в свой дом? Больного извращенца?
- Ты даже не представляешь на сколько больного... - Андрей продолжил срывать покровы с холостяцкой жизни. - Катерина, а если серьёзно? Мутный тип этот Серуня. Готов спорить он даже не знает, как тебя зовут. Так часто бывает. Живём всего в двух метрах друг от друга, вроде бы и знакомы, а случись что, даже и не знаешь, как позвать.
- У меня никогда такого не было. И всех нынешних соседей знаю по имени. И не пытайся заговорить мне зубы. - Голос Екатерины стал строгим. - Вечером, как вернёшься с работы, смажь петли. И не забудь, завтра в семь вечера мы встречаемся с моим отцом. Ничего пожалуйста на это время не планируй.
- Да будут тебе петли. - Сдался хахаль. - А ты уверена, что стоит с папанькой-то встречаться? Без году неделя...
О чём они разговаривали дальше качок не услышал, Андрей и Екатерина покинули коридор.
Екатерина! Катя! Катюша! Ведь до этого момента он действительно не знал, как её зовут. Их знакомство началось с дежурного "Привет", представить их друг другу просто было не кому, а "урвать" имя из диалогов с соседями не представлялось возможным просто потому что Сирожа никогда с ними не общался. Из всех соседей разговаривал Сирожа только с ней, а фраза "Кстати, извини я забыл, но как тебя зовут?", приводила его в отчаяние. Он не мог произнести эти слова в страхе, что соседка обидится и шансы завоевать её расположение упадут до ноля. Так и прошло несколько лет, она при встрече называла его по имени, он в свою очередь старался не оконфузиться. Идея пару-тройку раз заглянуть в её почтовый ящик с тем, чтобы на счетах подсмотреть имя и фамилию, в голову почему-то ни разу не пришла. И нет у него никакой коллекции фотографий. Разве можно назвать коллекцией всего десяток фотокарточек?
Он знает её имя! Отныне он будет просто обращаться к ней при встрече уже по имени... Может быть в будущем, когда она снова будет одна, он проследит за ней до места работы...
Сирожа поймал себя на мысли, что его заносит совсем не туда и не затем. В первую очередь необходимо избавиться от ненавистного хахаля и привести себя в порядок.
Завтра она ведёт хахаля знакомиться с отцом. Он видел его несколько раз. Капитан полиции, человек редкого ума и чувства юмора. Отец Екатерины шутил постоянно. По поводу и без. И всегда неудачно. Однако, как человек массивный и для такого телосложения невероятно ловкий, по этому поводу ничуть не комплексовал. Качок искренне надеялся, что новый ухажёр дочери не понравится отцу так же сильно, как и ему. И при встрече, он минимум арестует Андрея, а в идеале расстреляет прямо на месте. Но это будет завтра, а сегодня у Сирожи была обширная программа. Нужно взять отпуск, записаться на приём к психологу, заглянуть в банк, может быть даже прибарахлиться.
Рабочий день качок начал с похода к начальнику цеха, в котором работал. Сражение за отпуск, по напряжённости могло поспорить с гонкой ядерных вооружений двух сверхдержав. Оба потрясали аргументами перед вероятным противником, в надежде, что тот пойдёт на попятный. И если бы в цеху не стоял жуткий грохот, каждый работник стал бы свидетелем их перепалки. Перешёптываться они не собирались и спорили на повышенных тонах. Начальник лишаться работника категорически не хотел, даже на две недели и долго игнорировал доводы Сирожи. Его не волновала экономия на окладе за целых четырнадцать дней, производительность цеха стояла на первом месте. Финансовый кризис и постоянный "некомплект" заставляли дорожить каждым сотрудником. В конце концов Сирожа устроил истерику, угрожая уйти прямо сейчас и не вернуться больше никогда! И оппонент сдался. С условием, что жирненькая истеричка доработает день до конца, он подписал заявление на отпуск. Короче говоря, ничего интересного так и не произошло.
Кабинет начальника Сирожа покинул в приподнятом настроении. Верный своему слову качок, доработал смену, на перекурах обзванивая специалистов из справочника. Те, не имея совести, задирали цены за сеанс буквально до небес. Решив, что психологическая помощь ему не нужна, он выбросил вырванный из справочника листок. Да и новая одежда ему пока ни к чему. Качка посетила мысль о том, что деньги лучше не транжирить, а попридержать до свадьбы с Катей.
- "Попсиховал немного и хватит" - Подумал качок и отправился домой. Дома его ожидал пост.
Глава 8. см. название главы 7
.
На столе уже дожидались два конверта. Один с символикой дорожного отдела, на втором красовался адрес центра социальной защиты. Инспектор первым делом подошёл к вешалке, снял с неё плечики, одел на них пиджак и вернул на место. Может с годами он стал сентиментальным, а может просто бережливым, но пиджак от подаренного женой костюма, помять не хотел. Только после этого он уселся в кресло и стал изучать конверты. Инспектор догадывался что находится в обоих.
Узбек-самоубийца интересовал его не так сильно, как престарелый носитель канистры и потому он решил начать с последнего. Аккуратно вскрыв конверт, он вытряхнул из него несколько листков: копии бланков, заключения экспертизы, заявлений в полицию. Инспектор не спеша изучил каждый лист. Вскоре он знал, что предполагаемого свидетеля зовут Мафусаил. Кажется, так звали деда библейского Ноя, который прожил аж девятьсот шестьдесят девять лет.
- "Если перевернуть первую и последнюю цифры в возрасте Мафусаила, то получится число зверя. Любопытно" - Заметил инспектор, изучая документ.
Мафусаил Никонорович. Фамилия написана неразборчиво. Эмигрант. Подобно перелётной птице перебрался сюда из Советского Союза вскоре после распада. Натурализированный немец, затем натурализированный японец, а после репатриант по принуждению. Имеет две судимости. Одна судимость по статье 58-1 УК РСФСР в редакции 1926г, вторая по статье 213 пункт 2 УК РСФСР в редакции 1960г. Инспектор понятия не имел, какие правонарушения представляют собой статьи из уголовного кодекса чужого и уже почившего государства. А зря...
Дальше. Зарегистрирован свидетель в "Русском районе", где проживал с семьёй, но последние несколько лет вёл бродяжнический образ жизни. Первое время родственники били тревогу и пытались хоть как-то повлиять на старика, но безуспешно и в конце концов смирились и больше заявлений о пропаже не подавали. Где проживает на сей момент, неизвестно. Не работающий пенсионер, пособия регулярно переводятся на банковский счёт. Психических отклонений не имеет и при этом круглосуточно носит с собой десятилитровую канистру. Заключение датировано девяносто седьмым годом.
Странный старик. Периодически на него поступали заявления в полицию от персонала одной из заправок на окраине. Полоумный гражданин мира ежедневно приходил на заправку и требовал залить ему полную канистру дизельного топлива. Платить он само собой отказывался, но факта хищения так ни разу зафиксировано не было. Телефон заправки указан не был, только адрес.
Инспектор уже начал думать, что грош цена такому свидетелю. Скорее всего он будет отнекиваться от всего на свете. А если нет? В таком случае в суд он придёт с канистрой и его показания очень быстро опрокинет даже выпускник юридического университета, уличив свидетеля в невменяемости. С другой, стороны минимум, что от него требуется это обрисовать нападавшего, раз уж никто из потерпевших не потрудился разглядеть его практически в упор. А после задержания хотя бы неформально опознать извращенца и тогда инспектор будет сутками, без перерыва на трапезу и сон, допрашивать этого жалкого цирюльника-недоучку. Он у него не то что заговорит, а запоёт. А там уже дело как-нибудь да склеится.
Следующий конверт таил в себе компакт-диск и копию протокола дорожно-транспортного происшествия. Инспектор осмотрел гудевший под столом древний системный блок. Привод для чтения дисков, естественно, отсутствовал. В последний раз техническим прогрессом он интересовался ещё в начале тысячелетия и потому ожидал получить запись на видеокассете. Кажется, в конференц-зале был один из этих новомодных плееров. Вернув копию протокола и диск в конверт, инспектор направился к двери. Выйдя из кабинета он на своё счастье наткнулся на начальника участка.
- Какая удача, что я застал вас в участке. - Воскликнул отец-командир. - Как у вас обстоят дела с поимкой таинственного брадобрея?
В словах начальника не было и капли сарказма. По мнению инспектора, он являлся одним из немногих однозначно положительных коллег.
- Есть кое какие подвижки. - Уклончиво ответил тот.
- Кое какие? Поймите, ни в коем случае не хочу на вас давить, но из министерства требуют улучшения статистики. - Лицо начальника приняло виноватый вид. - Да, знаю, дело крайне глупое, однако, раз есть пострадавшие, мы обязаны на это отреагировать.
- Я и реагирую. Опрашиваю жертв, ищу улики, свидетелей. Кстати, в последнем эпизоде появился свидетель. Правда, сначала его ещё предстоит поймать. - Доложил инспектор.
- Очень хорошо! Надеюсь, что скоро вы его поймаете... - Начальник осёкся. - Я имею ввиду их, свидетеля, а вслед за ним и извращенца. Если нужно будет какое-нибудь содействие, не стесняйтесь обращаться, сделаю всё, что в моих силах.
- Даже так? Отлично! - Инспектор решил перейти в контрнаступление. - Ну тогда вести ещё одно расследование.
- Снова за своё, да? Вы и так уже заняты в одном, зачем вам ещё нагрузка?
- Затем, что вместо того, чтобы ловить нормальных преступников я!..
Инспектор уже приготовился к словесной баталии, но начальник, предвидя поражение в споре, решил сэкономить себе миллионы нервных клеток и не дал ему продолжить.
- Сдаюсь! Будете параллельно заниматься недавним убийством в промзоне. Вы, наверное, уже в курсе произошедшего?
- Изрезанный мужчина? Самую малость.
- Да. Но не в одиночку само собой, будете работать в паре с капитаном Лодыгиным.
Линдквиста, внезапно добившегося своего, даже не расстроила необходимость работать с капитаном. Лучше он будет занят делом под аккомпанемент глупых капитанских шуток, чем целыми днями просиживать штаны в кабинете, в ожидании, когда появится ещё одна жертва с детским личиком.
- Когда я могу приступить?
- Сразу же после того, как разделаетесь со свидетелем.
Начальник не хотел показаться грубым, но решил закончить разговор пока его не вынудили пойти на ещё какие-нибудь уступки.
- А теперь извините, я должен идти. В течении дня я извещу капитана, потом он введёт вас в курс дела... Всё как обычно.
Заметив по выражению лица, что у инспектора есть ещё вопросы, он решил не церемониться и попрощался уже удаляясь. Тот молча проводил начальника взглядом.
- "Удивительно, как просто всё оказалось" - Подумал он.
Вспомнив о компакт-диске, инспектор проследовал в конференц-зал, в надежде всё-таки просмотреть запись.
Просторное помещение обладало исключительно минималистичным убранством. Три десятка стульев, трибуна, огромный плоский телевизор с торчащими из него ворохом проводов, да плеер. Органами управления плеер не сильно отличался от знакомого ему видеомагнитофона, и инспектор быстро разобрался что к чему.
Компакт-диск содержал шесть видеофайлов. Четыре с камер наблюдения на перекрёстке и два с уличных, по пути шествия узбека. Записи были лишены цвета, низкое разрешение делало их похожими на телепередачи, когда телевидение только-только вошло в дома людей, звуковые дорожки отсутствовали как таковые. Не смотря на плохое качество, всё происходящее на огромном экране, давало чёткое представление о том, как узбек попал в больницу.
Сверяясь с протоколом, он потратил почти полтора часа на просмотр, но ничего нового или интересного так и не увидел.
Быстрым шагом узбек зашёл в подворотню и проторчал там целый час. Чем он занимался в этот отрезок времени? Об этом он расскажет инспектору сам, но несколько позже. Спустя час узбек вышел из подворотни, прошёл в направлении перекрёстка несколько метров, остановился, несколько секунд смотрел под ноги, не поднимая головы покрутился на месте, после продолжил движение. Сделав несколько шагов, он снова застыл, обернулся будто его окликнули. Инспектор сделал мысленную заметку, что об этом моменте стоит спросить узбека отдельно. Дальше какая-то ни было логика из действий пострадавшего полностью исчезла. Сорвавшись с места, он побежал в сторону перекрёстка на котором и был сбит. Из автомобиля выскочил водитель и, держась за голову начал, метаться между помятым железным конём и лежащим на асфальте помятым самоубийцей. Собрались зеваки, кто-то вызвал скорую помощь. Дальше инспектор смотреть не стал.
Вернувшись в кабинет, он убрал в ящик стола конверт с диском. Хранить в сейфе подобные материалы не имело смысла, за неимением ценности. А вот документы из службы социальной защиты не мешало бы и прибрать, за все то время, что он отсутствовал в кабинете, документы лежали на столе. Какой бы нелепой не была записанная в них личная информация она была конфиденциальной. За время отсутствия любой мог зайти в кабинет и использовать документы в своих интересах. В следующий раз он может забыть на столе действительно важные бумаги и неизвестно, чем это может обернуться. Мысленно отругав себя за подобную беспечность, инспектор переписал адрес заправки из заявления на Мафусаила. Аккуратно сложил все бумаги в конверт и убрал в сейф.
Прежде чем покинуть участок он посетил отдел кадров, где получил новое удостоверение взамен утерянного. Точнее испорченного. Неделю назад, когда он покидал автомобиль, оно выпало из кармана прямо в грязь. По возвращении он обнаружил его на земле, но было поздно. В грязи удостоверение раскисло и его можно было смело считать безвозвратно утерянным. Хорошо хоть удалось предъявить то что осталось от удостоверения кадровикам и отделаться всего лишь объяснительной.
Инспектор раскрыл документ, проверяя на наличие ошибок, кадровикам он не доверял. С маленькой фотографии на него холодным взглядом смотрел мужчина с тонким угловатым лицом. Аккуратно, практически каллиграфическим почерком написанные имя и фамилия гласили, что предъявляющего удостоверение зовут Ивар Линдквист. Вся остальная информация была отпечатана типографским способом и сообщала о месте службы и звании капитана. Половина рабочего дня почти прошла и, пока дороги более или менее свободны, инспектор решил пожертвовать поздним обедом и посетить заправку.
Вопреки опасениям, дорога до заправки заняла значительно меньше времени. Все нормальные люди уже закончили обед и находились на рабочих местах. Он проехал почти половину города практически без остановок, у инспектора даже появилось ощущение, что даже светофоры на его стороне, а это всегда не к добру.
Оператор, встретившая на заправке, даже не подумала прекратить отпускать горючее. Когда же Линдквист описал человека, которого ищет, она сразу же закрыла заправку на технический перерыв и пригласила зайти в помещение.
- Я погляжу, возмущения клиентов вас не особо беспокоят?
- Если вы избавите нас от этой старой сволочи, начальство мне ещё и премию за это выдаст. - Ответила она.
- Значит, этот человек вам знаком?
- Его тут все знают. Четыре года из нас кровь пьёт. Каждый день приходит и требует солярку. И как мы только не пытались от него избавиться: жаловались, запугивали, даже уксусом из пульверизатора орошали - всё без толку! Кстати, а зачем он вам, вы его посадите?
- Не могу сказать зачем. Но если вы поможете мне его найти буду очень признателен.
Инспектор достал блокнот и ручку, при этом не собираясь ничего записывать.
- Значит он приходит каждый день на протяжении четырёх лет? Удивительное постоянство. А в котором часу, говорите, он появляется?
- Когда как, то есть имею ввиду, что всегда в разное время. -
Оператор приняла задумчивый вид, видимо пытаясь систематизировать поведение старика.
- Но он приходит всегда в дневную смену, с восьми утра до восьми вечера. И сегодня уже приходил. Размахивал канистрой и скандалил.
- А, канистра, наслышан. Может быть подскажите где он живёт или укажите на человека, который поможет его найти?
- С этим вам вряд ли кто-то сможет помочь.
- Печально... Ну да ладно.
Инспектор написал в блокноте номер своего мобильного телефона и номер дежурного по участку, вырвал листок, протянул оператору.
- Вот, возьмите. Завтра, как только он появится здесь, позвоните мне и постарайтесь задержать. Если не буду отвечать на мобильный, звоните дежурному. Договорились?
- Обязательно позвоню! И задержу! - Пообещала женщина, буквально светясь от решимости. - Я всё равно до конца недели в дневную смену работаю.
Посчитав, что здесь ему больше нечего ловить, инспектор направился к выходу из помещения заправки. У двери он обернулся, пристально посмотрел на оператора и с максимально доверительной интонацией, на которую только способен, произнёс:
- Я на вас надеюсь. Очень надеюсь. Всего хорошего.
Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь и покинул помещение.
- И вам. - Немного запоздало ответила оператор, заперла дверь и, возвращаясь на своё рабочее место, добавила: - Надеюсь, вы посадите этого лысого террориста пожизненно!
Глава 9. Человек без воображения.
Двадцать пять квадратных метров однотонной, гладкой поверхности. Человек с воображением мог увидеть на ней что угодно: обнажённых дев в роскошных убранствах, яростные батальные сцены или же новые миры, полные причудливой жизни. При должном мастерстве она даже могла стать холстом для шедевра изобразительного искусства. Узбек же видел только потолок. Такой знакомый потолок, без трещин, швов и пятен.
Рядом не было очередного умирающего соседа, он находился в палате совершенно один, но снова страдал. "Страховочные" ремни удерживали его мёртвой хваткой на протяжении всей ночи в одном положении не давая ворочаться во сне. Спина и руки онемели. Несколько робких попыток пошевелиться, чтобы хоть как-то разогнать кровь по телу, заставили узбека пожалеть о содеянном. Мочевой пузырь мгновенно напомнил о себе и терзал в течении получаса пока с горем пополам не удалось докричаться до дежурной медсестры. Заспанная медсестра даже не подумала спросить в чём дело, лишь бросила мутный взгляд под кушетку узбека и исчезла. Вернувшись через десять минут с судном, в красках рассказала, что думает о неправильном режиме сна, возмутилась стеснительности узбека, забрала судно и вновь исчезла.
Спать больше не хотелось. Убранство палаты за предыдущие дни жутко приелось и интереса не вызывало абсолютно, ему осталось только пялиться в скучный однотонный потолок. Узбек продолжил прерванные старухой размышления.
Почти трое полных суток - сутки из которых в забытьи - проведённые в компании с покойником, внесли свои коррективы в мировоззрение узбека. Его уже не волновало, что подумают подчинённые и следующие звенья. После пережитого он смог бы смириться с чем угодно, а перешёптывания имбицилов, которых раньше называл коллегами, не волновали в принципе. Теперь он не боялся и увольнения. Даже эти корпоративные акулы не смогут уволить узбека за прогулы. После того как он официально, хоть и ненадолго стал не трудоспособен, они не посмеют его уволить. А если посмеют, узбек затаскает их по судам и как минимум вытрясет солидную компенсацию.
На данный момент его пугали всего три вещи: смерть, автомобили и незнакомцы. Раньше, даже когда он ещё жил в селе, где все были друг у друга на виду, смерть обходила узбека по широкой дуге. После переезда в город Костлявая продолжала игнорировать его. День за днём проживая свою скучную жизнь, он даже не допускал мысли о том, что жизнь может довольно быстро закончиться или закончиться медленно и при этом мучительно. В соседнем дворе, на видео из интернета, этажом выше, где угодно. Периодически умирая вокруг него, люди делали это деликатно, на безопасном расстоянии, не заставляя наблюдать за своими страданиями. Соседу же по палате чувства узбека были абсолютно безразличны и поэтому вчера, он беспардонно, нарушил это негласное правило и прекратил свою жизнедеятельность прямо у него на глазах. Узбек, вспомнив несчастного, почувствовал, что начинает нервничать и сделал глубокий вдох, сразу же отозвавшийся болью в рёбрах. Об автомобилях и незнакомцах он предпочёл не думать вообще. Именно благодаря им он здесь и оказался.
Пациенты просыпались. Шаркая по коридору, жалуясь по дороге на процедуры, на жизнь в целом и болячки в частности, они не вольно оказали узбеку огромную услугу, мешая предаваться мрачным размышлениям. Не думая больше ни о чём, он провёл ещё пару часов изучая потолок на предмет дефектов. Созерцание холста пришлось прервать лишь дважды.
Первый раз представлял собой процесс кормления, когда очередная медсестра, приветливо улыбаясь, под видом овсяной каши, накормила его какой-то безвкусной жижей, как маленького, с ложечки. Узбек просил её освободить хотя бы одну руку, чтобы держать ложку самостоятельно, но медсестра, видимо наученная горьким опытом, осталась непреклонна. Он был недоволен и тем не менее покорно открывал рот перед каждой поднесённой ложкой.
Во второй раз от потолка отвлёк вежливый стук в дверь. Узбек даже не успел перевести на неё взгляд, дверь распахнулась и в палату не спеша вошёл единственный человек, которого он был рад видеть. Сам инспектор почтил его своим визитом! При виде мрачного инспектора настроение моментально улучшилось. Он приветствовал гостя, но тот, не произнося ни слова подошёл к кушетке, всё так же молча пододвинул стул поближе, уселся на него. Секунд десять визитёр безмолвно смотрел на пациента и наконец решил заговорить:
- Когда я ехал сюда, то ожидал увидеть вас в более плачевном состоянии.
- И это вместо приветствия? - Возмутился узбек.
- Прошу прощения. Добрый день. Как ваше самочувствие?
Линдквист не хотел обидеть склонного к суициду потерпевшего, но сломавшийся некстати телефон не давал поводов для радости и заставил забыть об учтивости. Маленький экран просто предательски погас и не реагировал на нажатие кнопок и это в ожидании звонка с автозаправки. Инспектор ждал его с самого утра.
- Отвратительно! Всё болит. Толком не спал. Меня уже чёрт знает сколько держат привязанным к кушетке, считают, что пытался наложить на себя руки! Может вы им скажите, чтобы меня, наконец освободили?
- Обязательно скажу... Точнее попрошу, но немного позже. Для начала я хотел бы задать несколько вопросов... Если вы не против?..
Инспектор вновь достал из кармана блокнот и ручку. Пользовался ими по прямому назначению он довольно редко. Но такой штрих должен был внушить собеседнику, что его внимательно слушают и если он скажет что-то дельное, то обязательно запишут.
-...раз уж вы не ответили на них в прошлый раз.
- Да! Ведь мне было проще броситься под машину, чем опять идти к вам в участок. - Съязвил узбек.
- Не смешно.
Линдквист прекрасно понимал, как сейчас чувствует себя узбек, но сюсюкаться не собирался. Нужно было по быстрее закончить опрос, заскочить в салон сотовой связи за новым телефоном и возвращаться в участок.
- Давайте для начала разберёмся с нападением. Потом поговорим о том, как вы попали сюда. И уже после этого я попытаюсь уговорить лечащего врача снять ремни. Как вы на это смотрите?
- Положительно. - Буркнул узбек.
- Вот и славно. Понятно, что вы не разглядели нападавшего и не сможете описать или опознать. Но может быть заметили что-то не касающееся внешности?
- То есть? Как у него воняло изо рта? - Поинтересовался узбек.
Ему показалось, что инспектор присоединился ко всеобщим издёвкам над ним.
- И это тоже, - подтвердил Линдквист, - может от него пахло дорогим одеколоном или наоборот дешёвым? Или действительно изо рта воняло табаком или перегаром? Может у него дрожали руки как-то по-особенному? Дефекты речи, наличие нервного тика, может когда он вас...брил, он напевал что-то?
- Ну может быть только руки. - Узбек задумался на мгновение. - Очень грубая кожа на внутренней стороне ладони. Когда я ходил в тренажёрный зал у меня от штанги такие же руки были, пока перчатки не стал надевать.
Большая физическая сила и грубые ладони. Стало быть, напавший занят тяжёлым трудом либо занимается силовыми тренировками. Это не давало инспектору практически ничего. Он это запомнил и записывать не стал, вместо этого принялся рисовать в блокноте нелепого человечка с молотком и штангой. Продолжая рисовать, он вернулся к опросу.
- Интересно, но мало. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить что-нибудь ещё.
- Ещё? Я не знаю, что ещё! - Узбек вновь заводился.
Предвидя очередной приступ в бесконечной череде истерик, Линдквист решил закончить с темой нападения. Так бесплодно тратить своё рабочее время инспектор не хотел. Ещё немного и придётся долго успокаивать пострадавшего. Узбек был самой бесполезной жертвой преступления на его памяти.
- Успокойтесь. - Сказал он строго и продолжил: - С дополнительными приметами напавшего мы разберёмся потом. Вы отдохнёте, подлечитесь, а после продолжим. Иногда люди вспоминают нужное значительно позже того момента, когда пытаются вытащить что-то из памяти.
- Хорошо бы вообще это не вспоминать.
- Надеюсь к тому моменту мы уже поймаем извращенца и у вас действительно отпадёт в этом необходимость. - Утешил Линдквист.
Он обвёл нелепого человечка в блокноте кружком и зачеркнул, дорисовывать было нечего.
- Давайте разберёмся с тем, как вы сюда попали. Рассказывать, как именно не нужно, я всё видел на записи с камер наблюдения, но некоторые вопросы у меня возникли.
Узбек, уверенный, что вскоре ещё один человек будет относиться к нему как к идиоту, даже не попытался начать рассказ о погоне с самого начала.
- Что меня побудило бросить под автомобиль?
- При просмотре видеозаписи складывается впечатление, что вас преследовали. После того как вы вышли из подворотни, то увидели кого-то или что-то. Испугались до одури и побежали, что произошло дальше мы оба знаем. Или я не прав?
Инспектор уставился на узбека, отметив как тот стремительно бледнеет.
- Старуха! За мной гналась старуха! - Поведал узбек полушёпотом.
- Это был не напавший на вас ночью, ни огромная злобная собака, ни грабитель? Вас преследовала старуха? - Уточнил инспектор, немного отодвинувшись вместе со стулом от кушетки. - И от неё вы прятались целый час в подворотне?
- Да! - Неожиданно громко подтвердил узбек. - Целый час просидел за мусорным контейнером, а эта тварь перешла улицу и всё это время поджидала! Она хотела меня убить! Проломить голову картошкой обернуть вокруг шеи авоську и придушить прямо посреди улицы! Я бежал! Я спал свою жизнь!.. Да развяжите же меня! У меня скоро пролежни появятся! Я не вру!
Линдквист отодвинулся со стулом ещё чуть дальше. Пострадавший был явно не в себе. Количество вменяемых фигурантов этого расследования стремительно уменьшалось.
- Не будет у вас пролежней. - Заверил он. - Я скоро вернусь. Только я вас умоляю, никуда не уходите.
Инспектор встал со стула и покинул палату. Пока его не было, узбек продолжал психовать, пытался вырваться из пут и даже прослезился от своего бедственного положения. Вскоре вернулся гость в компании ещё одной незнакомой медсестры. Узбек даже подумал, что медсестёр в этом заведении значительно больше чем пациентов. Под пристальным взором инспектора она сделала укол, после которого узбек начал постепенно успокаиваться. Когда он перестал дёргаться, освободила от ремней, встала рядом.
- Вот видите, не всё так плохо. - Подбодрил Линдквист и вновь уселся на стул. - Я обо всём договорился и если вы будете вести себя хорошо, то вас выпишут через пару дней. Если плохо, то эти пару дней вы проведёте связанным.
Вкупе с успокоительным, долгожданное освобождение дало плоды.
- Я буду вести себя очень хорошо. - Блаженно ответил узбек.
- Замечательно. Мне, к сожалению, пора идти, а вы поправляйтесь и на следующей неделе заходите ко мне. Только обязательно и без происшествий.
Узбек уже полностью успокоился и только утвердительно кивнул. Линдквист попрощался, покинул палату вместе с медсестрой. Перед уходом он посетил лечащего врача, попросил попридержать пациента подольше и присматривать за пациентом вплоть до выписки, но не фиксировать. Не то, чтобы инспектор ему не доверял, но помимо неизвестного прихрамывающего мужчины и узбека, никакой старухи на видеозаписи с камер наблюдения не было.
Глава 10.
К анистра преткновения .
Осознано или нет, но её боятся все. Увидите человека, который утверждает обратное - плюньте ему в лицо, он боится её больше всех. Она - это рычаг, открывающий врата в мир послушания и самых сокровенных тайн, мощнейшее оружие в борьбе за дисциплину, стимул для каждого. В отличии от счастья или любви, она не только реальна, но и не требует к себе особого пиетета. Ей это не нужно. Вцепившись в человека уже через несколько секунд после рождения, она сопровождает его из года в год периодически напоминая о себе. В конце концов, на исходе жизни, именно она не даёт несчастному сосредоточиться на мысли о печальном исходе...
В тоже время это - вызов! Торжество силы духа над хрупким, немощным телом. Победа над ней - повод для гордости. Всякий челочек, услышав рассказ о трудном сражении с ней, преисполнится уважением к рассказчику и поделится этой историей с ближним. Из уст в уста, от одного к другому, от поколения к поколению. История может стать былью или же легендой, зависит от рассказчика.
И всё же, практика показывает, что люди имеют опосредственное представление о боли.
- Говори, сука! На меня смотри, сука! Отвечай на вопрос, сука! - Орал Лодыгин, держа в руках липкие от крови плоскогубцы.
- Ничего я тебе не скажу! - Взвизгнула жертва произвола. - Мусор! Х-тьфу!
Собравшись с силами, окровавленный старик плюнул в лицо капитану остатками слюны вперемешку с кровью, попав прямо в глаз.
Мафусаил Никонорыч мало того, что выжил после удара электрическим током, он умудрился ещё и преуспеть. Расправив костлявые плечи, он сидел прикованным наручниками к стулу и уже второй час не просто держался молодцом, он превозмогал!
Удар током, побои, дежурный автомобиль, побои, здание с до боли знакомыми, тяжёлыми стальными дверями, побои, мрачный коридор, побои, такая же мрачная комнатка и снова побои... Никонорыча били долго и с чувством. Его о чём-то спрашивали, он ничего не знал и при этом пытался молчать.
Получив очередной удар плоскогубцами по изрытому морщинами лицу, старик улыбнулся. Это взбесило капитана. Жалкий старикашка не хотел ни в чём сознаваться, да ещё и дерзил!
Капитан зажал женственную бровь пожилого арестанта плоскогубцами и принялся медленно поворачивать по часовой стрелке. Старик визжал. Старик причитал. Старик пел церковные гимны. Плоскогубцы ушли на новый круг, по лицу Старой падлы пробежала струйка крови. В его памяти всплыли воспоминания о походе к районному терапевту и Никонорыч расплакался. Мрак, страх, грязь, насилие и быт - всё меркло перед тем эпическим походом в пристанище служителей культа кровавого божка Эскулапа! Его не смог сломать терапевт, не сможет сломать и этот юнец! Кожа лопнула, вопль старика эхом разнёсся по застенкам. Но это не остановило капитана. Упершись рукой в идеально плоский лоб усатого мученика, Лодыгин начал тянуть плоскогубцы на себя. Заляпанный кровью инструмент не смог удержать почти оторванный кусок кожи. Старая падла изошёлся гомерическим хохотом дерзко глядя в глаза мучителю.
- Ладно. - Примирительно сказал капитан. - Попробуем по-другому...
Лодыгин покинул комнатку оставив, истекающего кровью Никонорыча одного, и через несколько минут вернулся с той самой канистрой, полной дизельного топлива. Увидев её, старик заметно оживился и это не ускользнуло от внимания капитана.
Канистра заняла своё место на столе. Старик смотрел на неё безотрывно. Вот оно! Вот почему он здесь!
Лодыгин не стал размениваться по мелочам, схватил канистру и ударил углом канистры Никонорыча по зубам. Последовал ещё удар по голове, ещё один и ещё. Старик потерял сознание.
- А ну, давай, приходи в себя! - Пытался растормошить старика капитан. - Ты тупой? Зачем тебе канистра солярки? Ты не знаешь, что она так просто не горит и уж тем более не взрывается? Зачем ты хотел совершить теракт? Для этого понадобился хотя бы бензин! Почему именно я должен отрабатывать такого террориста как ты?
- Террориста? - Переспросил старик.
- Где? Когда? Кто твои сообщники? Или ты просто?..
- Нас было трое! - Неожиданно для себя сознался Никонорыч. - Я, снова я и канистра! Это была идея кандидата в депутаты городского собрания. Он обещал мне! Он обманул меня! Она обманула меня!
- Имя депутата!? Говори!
В ход снова пошли плоскогубцы. Последовал удар в переносицу. На мгновение старик покинул бренный мир, но по какой-то непонятной причине сразу же вернулся в него.
Старик молчал и Лодыгину это надоело. Он обхватил голову Никонорыча своими огромными руками и принялся давить большими пальцами на височно-нижнечелюстные суставы, одновременно выламывая почти беззубую челюсть. Несколько секунд спустя, челюсть была вывихнута, а капитан уже обдумывал как именно будет ломать старику суставы на руках и ногах
Полуживой страдалец сидел с открытым ртом, перекошенным, залитым кровью лицом и кажется даже улыбался. Мучитель нависал над ним, его ожидало невероятное, но в комнату ворвался Линдквист. Увидев в каком состоянии пребывает свидетель, он даже вышел из себя.
- Вы с ума сошли! Что вы наделали? Зачем было его пытать? Капитан - вы идиот!
- Так...его привезли сюда... Персонал заправки вызвал наряд, говорят, мол, террорист старый, которого мы ищем...
- Он не террорист, а свидетель!
- Опа! Конфуз... - Понял свою ошибку Лодыгин. - Надо бы его в больничку отправить, пока не преставился.
Глава 1 1 . " There can be only one ."
Мундир был ему к лицу. Усы топорщились словно проволочные щётки, а некогда тщедушное старческое тело покрывала рельефная или даже гипертрофированная мускулатура. Старик взирал на толпу, галдящую тысячами голосов, накручивая себя перед произнесением судьбоносной речи. Люди окружающие, забрасывали его комплиментами, восхищались ораторским мастерством и статью. Жалкие лизоблюды, никчёмные чинопочитатели даже и представить себе не могли насколько косноязычен их лидер.
Но не страшно. Заглянем в прошлое Мафусаила в поисках очень достойного, но не очень удачного примера.
Тогда, в далёком тридцать, он уже не помнил каком году, старик стоял перед Бундестагом в окружении тысяч людей, говорящих на непонятном языке и слушал проникновенный монолог. В тот день с трибуны толкал речь молодой и талантливый политик со смешными усами. Его неуёмная энергия позволяла манипулировать толпой, направлять её на путь истинный, помогала толпе обрести врага. Говорят, многие в толпе испытывали множественные... Да мало ли, что говорят. Точно известно только одно. Никонорыч был юн и несмотря на морщины, даже привлекателен и именно во время произнесения этой речи, Старая падла стал мужчиной. Во всяком случае так он считал вплоть до сорок девятого года, пока двухметровый блатарь по имени Ванечка, наглядно не объяснил, что "интервентом" должен был выступать старик, а не наоборот. Десятилетия позора и самокопаний не прошли даром. Он был готов практически ко всему.
Старик опёрся на балюстраду. Толпа бесновалась, ожидая его слова. Подхалимы наконец-то заткнулись, у позади стоящего адъютанта произошёл инсульт.
- "Пора!" - Подумал картонный диктатор.
Воцарилась долгожданная и гробовая тишина. Толпа безмолвствовала. Его могучие лёгкие вобрали в себя кубометры воздуха, пальцы сдавили балюстраду так, что вместо костяшек побледнела сама балюстрада. И только Никонорыч открыл рот, как кто-то выключил солнце.
Секунда замешательства обернулась паникой. Внизу зажглись огни, за ними факелы. Людское море начало штормить, в нём появились островки огня и боли. Это вспыхнули костры. Толпа редела, горели еретики и ведьмы.
Старик смотрел на этот праздник народного единства и не знал, что произнести. Он мямлил. Толпа не нуждалась в наставлении престарелого оратора. Ему нужно было чудо, и оно произошло! В небе зажглась новая звезда... Чуть левее погасшей. Толпа разразилась плачем женщин и взвизгами мужчин. Все без исключения смотрели на небесное светило, не в силах отвести взгляд. Старик следовал примеру остальных, но на его глазах были слёзы радости.
Она находилась в ста сорока девяти миллионах километров, своей колоссальной массой внося коррективы в небесную механику. Неимоверная, феноменальная и всё такая же обшарпанная. Канистра давала свет отнюдь не миллиардам, а только ему одному.
Толпа ахнула и разверзлась в стороны. На площадь, по правую руку от старика, вошла колонна людей, одетых по единой форме. Колонна шла уверенно, но с каждым шагом всё больше и больше проваливалась в брусчатку площади и до Никонорыча добрались только русые макушки её участников.
Следующая колона. По площади пешим порядком, сверкая зубными коронками, проследовала колонна операторш бензоколонок. Все как одна маршировали в ногу, каждая была вооружена заправочным пистолетом. Поравнявшись с Никонорычем, участницы шествия синхронно выставили в сторону левые руки с заранее заготовленными карточками. Карточки упали на брусчатку, операторши синхронно улыбнулись, и ослепительная вспышка заставила старика зажмуриться. Он открыл глаза, площадь пустовала, операторши исчезли, халдеи за спиной испарились, превратившись в тени на выгоревших стенах.
Вскоре, вслед за колонной операторш, появилась и колонна кандидатов в депутаты народного собрания, возглавлял её никто иной как сам Никонорыч.
- Левой... Левой... Левой... - Подбадривал он функционеров, залихватски размахивая скипетром.
Бравый старик подмигнул сам себе и перешёл на бег, колонна кандидатов бросилась вдогонку, но очень скоро, задыхаясь, распалась на группы и встала как вкопанная. Глядя на это безобразие, Никонорыч приказал провести децимацию. Головы самых слабых взмыли ввысь и выжившие девяносто процентов колонны продолжили догонять Старую падлу.
Кульминацией парада являлся проход по площади механизированных мачт освещения, но почему-то на конной тяге. Старик сосредоточился на наземной технике, оставив без внимания, проплывающих над головой людей и чудные летательные аппараты (О них будет рассказано много позже и в чуть более диком опусе).
Место механика-водителя занимал заплаканный мужчина не то азиатской, не то славянской наружности, место командира мачты, неясный, но безусловно жирный силуэт...
***
- Дело было так!.. - Начал было Андрей и громко хлопнув в ладоши, испугал впереди идущую девушку. - Сударыня, виноват.
Девушка обернулась, Андрей явил ей кривую улыбку, слегка кивнув, очень удачно шаркнул ногой. Получилось нечто вроде галантного поклона.
- Так вот. - Продолжил он. - Иду я как-то по улице. Дело было несколько дней назад, поэтому и запомнил. Ну, иду себе... Солнышко сияет, настроение хорошее. Я улыбаюсь - люди слепнут... Да, неплохой выдался денёк.
Андрей шёл рядом с качком по улице вот уже десять минут и отставать не собирался. Он рассказывал очередную нелепую историю и улыбался. У качка даже сложилось впечатление, что эта голубоглазая сволочь улыбается даже не часто, а круглосуточно, семь дней в неделю. Это бесило Сирожу. Несколько раз он пытался намекнуть голубоглазому недругу, что лучше оставить его в покое, но тщетно. Намёки никогда не были коньком Сирожи. Андрей всё так же шёл рядом. Пару раз он даже пытался убежать от него, но Андрей словно в кошмаре неизменно догонял запыхавшегося качка, с тем, чтобы продолжить террор.
- Выходит из подворотни прямо передо мной этакий человек-винегрет. - Продолжил Андрей. - Нет. Честно! Смотрит в землю и ковыляет себе к перекрёстку. Прошёл несколько метров, остановился, повернулся вокруг себя. Идёт дальше, ещё несколько метров, снова обернулся... И на меня смотрит, да таким ошалелым взглядом...а потом как рванёт! Серуня, вы когда-нибудь видели, как бегают утки?
- Сирожа. - Вновь поправил качок. - Нет, не видел.
- Всем нам есть чего стыдиться. - Понимающе сказал Андрей. - С другой стороны, вы молоды и вся жизнь ещё впереди, может быть и увидите. Ну да и ладно. Но вы представьте себе...
Они приближались к перекрёстку, качок слушал историю и в его голове внезапно созрел довольно странный план. Голубоглазый рассказывал про самоубийцу, приправляя повествование странными метафорами. Качок оглядел соперника. Выглядел он очень лёгким, достаточно слегка подтолкнуть его на перекрёстке и всё. Андрей попадёт под автомобиль... Всего лишь несчастный случай. Вероятнее всего он станет инвалидом или просто погибнет под колёсами, а значит появится ещё один шанс овладеть сердцем и телом Екатерины.
До перекрёстка оставалось не более десятка метров, мозг качка работал напряжённо как никогда. Секунду спустя, он уже знал, как это будет выглядеть. Он ускорится, голубоглазый бросится в погоню и перед самым перекрёстком качок остановится, дальше сила инерции и лёгкий толчок в спину сделают своё дело.
Как вообще до этого дошло? Раньше ему бы и в голову не пришла подобная мысль. Может Сироже действительно становится хуже? Может стоило всё-таки посетить курсы и тогда...
Время на раздумья вышло, и качок бросился вперёд, Андрей ожидаемо последовал за ним с просьбой остановиться. Неожиданно для себя, Сирожа разогнался чересчур сильно. Метры, разделявшие его и перекрёсток стремительно таяли, и он сам чуть не вылетел на дорогу. Только он подумал, что разминулся со смертью, но получил хоть и не сильный, но удар в спину. Андрей сам того не желая налетел на качка и тот потерял равновесие.
- Не точь-в-точь, но примерно так всё и выглядело. - Согласился голубоглазый, глядя на торчащую из-под легковушки мускулистую, но жирную руку. - Серуня, ну как так-то, а?
Глава 12.
О бедном жирдяе замолвите слово или как нечаянно совершить акт геноцида.
- Весна - время школьников и самоубийц... Весна - небо синее, как синяки под глазами...
- Прекрати! Здесь не место для подобных песен!
- Я был там, когда Серуня пал! - Неимоверно пафосно признался Андрей.
- Конечно был. Именно ты толкнул его под машину. - Напомнила Екатерина. - Хорошо хоть он выжил, а тебя не посадили.
- Между прочим, я сделал это нечаянно и по большому счёту не виноват, что так получилось... Да и отделался он лёгким испугом. Подумаешь, перелом задницы!
- А если бы был перелом шеи?
- Ты же его видела. У него нет шеи! Нечего ломать!
Они ожидали прибытия лифта в фойе больницы. Голубоглазый морщился, рассматривая нелепую мумию, лежащую на каталке рядом с грузовым лифтом. Ни один из лифтов не желал спускаться, и Андрей решил рассмотреть страдальца поближе. Жалкая пародия на вождя мирового пролетариата была почти полностью скрыта простынёй, не двигалась и кажется, даже не дышала. Покойник? Очень может быть. Больница без брошенного посреди приёмной, бесхозного трупа не больница вовсе, а какое-то недоразумение.
Он сделал шаг к каталке. Ещё один. Ещё шаг. Либо где-то в подвале больницы только что завершился очередной сатанинский ритуал, либо труп на самом деле был всё ещё жив. Андрей не верил в чудеса, поэтому предпочёл считать уместным первый вариант. Мумия открыла единственный не перевязанный глаз, глубоко вдохнула, наполняя хилые лёгкие воздухом и повернула голову к нему.
- Где я? - Спросил старик, разглядывая голубоглазого незнакомца в окружении десятков цветных огней. - Кто ты?
- В твоём случае, дедушка, вопрос довольно сложный. Я бы даже сказал, что риторический. - Неоднозначно ответил Андрей. - Где бы ты не оказался... Одной ногой в могиле уж точно. А я...
Не успел Андрей представиться, а Екатерина схватила его за рукав и затащила в лифт.
Старик проводил взглядом голубоглазого и задумался о превратностях судьбы. Незнакомец исчез, но огни остались. Они наполняли фойе, переливаясь мириадами цветом окутывали некоторых людей. Кажется, было что-то подобное ранее. Он смотрел в потолок и гадал, что же это за огни такие, но как не старался, найти ответ так и не смог. Всё так же пялясь в потолок, Никонорыч провёл ещё двое суток. За это время потолок несколько раз сменился, огней становилось меньше, он видел мужские и женские лица. Один раз старик даже стал свидетелем диалога двух мужчин. Один из них интересовался состоянием Мафусаила, второй предположил, что тот пребывает в коматозном состоянии и предложил зашить Старой падле глаза, если вскоре тот не придёт в сознание.
В палате остались только он и один огонёк. Самый надоедливый из огоньков. Старик думал, огонёк кружил над ним и без устали пищал. Писк, как комариный, резал слух, мешал сосредоточиться на мыслях. Старик снизошёл до того, чтобы выпасть из раздумий, полностью сосредоточиться на писке, который стал напоминать речь. Некоторое время спустя он всё-таки услышал и уверовал.
- Никоногыч... Никоногыч, пгоснись. - Картаво вторил писк.
Старая падла долго разглядывал единственным открытым глазом огонёк, пока в конце концов не разглядел в нём маленького человечка, не более восьми сантиметров ростом. Человечек выглядел необычайно деловито, он носил чёрный пиджак, брюки и неизвестный головной убор больше напоминающий перевёрнутую миску. Такие же маленькие, почти прозрачные крылышки существа несли на себе до боли знакомый шестиугольный символ.
- Никоногыч, пгосыпайся... Нам надо идти.
- А ты кто? - Спросил старик.
- Я - твоя личная феечка-жид. Меня зовут Изгаиль. - Ответил человечек, весело тряхнув торчащим из-под ермолки пейсом. - Мой долг помочь тебе обгести упокоение... Ты стагенький, тебе это необходимо, но если ты дашь мне шекель, то я оставлю тебя в покое.
- Шекель? У меня нет денег...
- Тогда вставай, я тебя пговожу!
Старик не хотел вставать. Феечка-жид не внушал доверия и тем не менее пришлось подняться с кушетки. Неравен час, в комнату ворвётся тот самый юнец, набросится на него и зашьёт глаза, как и предлагал.
Взглянув на себя, Никонорыч обнаружил, что одет исключительно в ничего. В следующую секунду, он сорвал с кушетки простыню и обернулся ей словно тогой. Порог престарелый Публий Гораций Коклес переступил высоко, задрав голову, решительно и как-то даже надменно. Выйдя в коридор, старик увидел десятки людей и сотни феечек. Провожатый незамедлительно устроился на плече старика и пояснил:
- Нас здесь множество, почти двадцать тысяч, а может и больше. Мы помогаем тяжело больным и умигающим. Мы здесь всегда, потому что не можем покинуть это здание. Мы гождаемся и умигаем здесь... Целые поколения... Напгаво.
Старик повернул в указанном направлении и встретился лицом к лицу с огромным, раскормленным охранником. Прикинув соотношение массы охранника к своей собственной, тщедушный старик не придумал ничего лучше кроме как бежать в противоположном направлении.
Если бы оба имели представление о том, как действительно должен выглядеть бег, то устыдились бы. Старик перебирал худенькими ножками так быстро, как только мог, делая крохотные шажки, а охранник совершал широкие тяжелые шаги, но делал это крайне медленно и всё равно неизменно настигал Никонорыча у поворотов коридора. Десять минут и сорок метров дистанции спустя, погоня вырвалась на лестничную площадку и тут старик умудрился разорвать дистанцию! Оступившись на первой же ступеньке, Старая падла кубарем пролетел лестничный марш, неожиданно резво поднялся и снова оступился. Ещё четыре марша спустя, то что осталось от Мафусаила, очутилось на цокольном этаже больницы.
- Туда! Туда! - Советовал Израиль, показывая миниатюрным пальчиком на коридор, облицованный кафельной плиткой.
Никонорыч предстал перед выбором. Впереди ждало неизвестное, на пятки наступал охранник. Старик "рванул" вперёд, игнорируя зловещий коридор. Старик хотел жить, феечка-жид этого не хотел. За спиной появилось тяжёлое дыхание охранника, он обернулся на ходу, его занесло в сторону и, запнувшись о кислородный баллон, начал падать. В процессе падения он интуитивно схватился за первый попавшийся провод, оборвав его. Старую падлу ударило током. Феечку-жида ударило током. Кислородный баллон тоже ударило током. Прогремел взрыв. Никонорыч погрузился во тьму.
- Никоногыч! Спаси меня! - Гремел во тьме голос Израиля.
Старик открыл глаз. Руки и ноги были на месте, одеяние горело. Старик вскочил на ноги, сорвал с себя простыню и, стоя в окружении огня в одном неглиже, озирался по сторонам. Охранник торопливо убегал, а феечка-жид лежал поодаль, придавленный горящим полутвёрдым карандашом не в силах выбраться. Одно крылышко было сломано, на втором даже выгорела звезда Давида.
Никонорыч молча направился к выходу. Израиль, глядя на это непотребство, взывал к реликту, но тот остался холоден к мольбам.
- Никоногыч... Помоги мне! Я же сгогю здесь заживо! Мы все сгогим! Стой! Никоногыч, пожалуйста! Умоляю... Ты же не бгосишь меня? Никоногыч, если не меня, то спаси остальных... Ну и хген с тобой! - Разразился Израиль, глядя в спину удаляющегося старика. - Я выживу! Как тётя Софа выживу! Выживу, найду тебя и отомщу! БУДЬ ТЫ ПГОКЛЯТ, СТАГЫЙ ПИДАГАС!!!
Пожар разгорался всё сильнее, верещала сирена, но автоматизированная система пожаротушения бездействовала. Старик брёл вперёд, подальше от огня, слушая проклятия феечки-жида ровно до тех пор, пока тот не изошёлся диким воплем и не умолк навсегда. Вскоре дым придавил старика к полу и на свежий воздух, он выбрался уже на четвереньках.
Отойдя на почтительное расстояние, Никонорыч в последний раз оглянулся на больницу. Здание полностью охватило пламя, все пациенты уже были эвакуированы, но ещё долго по улице разносился душераздирающий писк, похожий на комариный, пока не наступила гробовая тишина, нарушаемая только пожарными сиренами.
Глава 13.
В попытке угодить всем. У ужаса старушечье лицо.
- Дражайший Серж! Как Вы? - Вместо приветствия спросил Анри. - Как Ваше здоровье? Хорошо ли Вы себя чувствуете? Надеюсь...казус, произошедший с Вами... Голубчик, увы, я не был инициатором Вашего... Лишь невольным участником. Вы это знаете, и я верю, не держите на меня зла. Где Екатерина? Она велела передать Вам нижайший поклон. К величайшему сожалению она не смогла почтить нас своим визитом. Обедает с папенькой. Кто мы такие, чтобы даже пытаться составить ему конкуренцию? Однако, она обещала исправиться и навестить Вас, но несколько позже. Выше голову, олимпиец! Скоро Вы поправитесь!
Сергей лежал на очередной кушетке и с нескрываемой враждебностью смотрел на визитёра. В левой руке тот держал букет с чётным количеством гвоздик, правую руку отягощала авоська с апельсинами так полезными для раздробленных костей. Широко улыбаясь, гость прошёл по палате и уселся рядом совершенно не обращая внимание на взгляд Сергея. На минуту в палате воцарилось неловкое молчание.
После инцидента оба предпочли бы просто молчать, но протокол обязывал к диалогу. Анри разглядывал новую палату и мысленно восхищался её продуманным и всё же лаконичным убранством. Особое внимание Анри уделил триптиху с образами святых и портрету человека августейших кровей. Они наполняли помещение некой благодатной, духовной энергией. Словом, в палате буквально всё способствовало скорейшему выздоровление больного.
- Серж...
- Извольте уже запомнить, меня зовут Сергей! - Потребовал атлет.
- Посыпаю голову пеплом... - В очередной раз признал свою оплошность оппонент.
- Что Вам нужно? Зачем было приходить сюда после содеянного?
- Затем, чтобы исполнить просьбу Екатерины. Для меня, её желание - закон!
- Ах как мило с её и Вашей стороны! - Съязвил Сергей.
- Полноте, сударь, есть ещё одна, более веская причина моего визита. Давеча у меня состоялся прелюбопытнейший разговор с господином Линдквистом. Помните того безумца, с которым Вас угораздило оказаться в одной палате?
Здесь стоит сделать небольшое, но немаловажное отступление. За четыре дня до сего момента, Сергей пришёл в сознание в двухместной палате, но отнюдь не по собственной воле. Со словами: "Я признал Вас, сукин сын, это Вы обесчестили меня!", Сергея душил сосед по палате. Так как атлет пребывал в гипсовом плену, то не мог оказать душителю должного сопротивления. На счастье Сергея, волею судеб он был спасён соперником. Пока Екатерина пребывала в полуобморочном состоянии, Анри пытался оттащить безбородого изувера от Сергея и даже вынужден был применить силу. В результате этого инцидента, протагонист был снова обездвижен, а Сергей привлёк к себе внимание уголовной канцелярии. Атлет подвергся процедуре опроса, а через день, стараниями некоего почтенного старца, лазарет сгорел дотла.
- Я не виновен! - Возражал атлет. - И стал жертвой нелепой инсинуации!
- И у меня нет повода в этом сомневаться. - Согласился Анри. - И всё же. Поверьте на слово шальному гимназисту... Не утаивайте ничего, кайтесь и Вам воздастся...не на этом свете, так на том.
Сергей был возмущён неверием со стороны соперника. Прямо или косвенно, но он мог настроить против него Екатерину и не хватало ещё, чтобы в результате этого спектакля Линдквист вытащил на свет всю его подноготную.
- Дуэль. - Тихо потребовал атлет.
- Дуэль?
- Дуэль! - Взревел он.
- Но с кем, Серж? С Линдквистом или тем негодяем? Вы хотите, чтобы я был Вашим секундантом? - Спросил Анри.
- С Вами! Я вызываю Вас на дуэль! Это Вы - негодяй! Сразу после выздоровления или даже раньше! Дуэль!
- Чем я заслужил Вашу немилость?
И Сергей высказал сопернику всё то, что думает о нём. С каменным лицом Анри выслушал оскорбления и по окончании монолога молча удалился из палаты, но через несколько минут вернулся, держа в руке упаковку стерильных латексных перчаток, которую бросил в лицо атлету. Вскоре они договорились о условиях поединка. Анри распрощался с Сергеем, пожелал скорейшего выздоровления и покинул палату уже навсегда.
***
Долгий и болезненный путь домой всё-таки подошёл к концу, но радости не было. Узбек стоял перед подъездом и никак не мог решиться войти в него. Солнце за спиной практически зашло за горизонт оставляя всё меньше времени на раздумья.
Его всё-таки выпустили из больницы, и инспектор даже отрядил экипаж дабы сопроводить его до апартаментов. Только он покинул транспортное средство, а сопровождающий констебль, учтиво улыбаясь распрощался с ним, мгновенно захлопнул дверь. Стоило только моргнуть и экипаж исчез из поля зрения под дикий аккомпанемент сирены. Узбек предстал перед необходимостью преодолеть остаток пути в одиночку.
Как назло, вокруг не было ни одного знакомого лица, кроме него на улице вообще не было лиц, улица как будто поглотила всех прохожих и это не нравилось ему. Тьма вот-вот начнёт сгущаться. Узбек нерешительно вошёл в подъезд.
Иллюминация отсутствовала и он, ощупывая рукой стену направился к своей квартире. Внимательно вглядываясь во тьму под ногами, он поднимался по ступенькам боясь оступиться и снова попасть вбольницу.
Узбек поднимался по лестнице прилежно считая ступеньки. Это помогало успокоиться и не позволяло поддаться панике, но напрасно. На счёте тридцать шесть, он упёрся головой во что-то жёсткое. Узбек поднял голову и онемел от ужаса. Перед ним стояла старуха, смотрела стеклянными глазами поверх головы и молчала. Узбек хотел отступить назад, он она, молниеносно выкинув костлявые руки вперёд, схватила его за голову. В следующую секунду пожилая женщина проткнула тонкими пальцами кожу за челюстью и запустив их внутрь между кожей и костью, подняла несчастного над ступеньками.
Безвольно болтаясь в руках чудовища, узбек смотрел в её безжизненные глаза не в силах даже закричать, всё что ему оставалось, так это только мычать. И он мычал, но старуха не слышала его, она всё так же смотрела перед собой. Едва шевеля иссушенными губами, пожилая женщина без остановки, беззвучно произносила что-то. Где-то внизу скрипнула дверь, старуха разверзла пасть полную гнилых зубов и развела руки в сторону так быстро, что сорвала всю кожу с нижней части лица и узбек потерял сознание от боли. Дальше всё было как в тумане.
Он открыл глаза, над ним склонилась всё та же старуха и узбек ударил её наотмашь, сбив с ног. В кои то веки он не думал о самосохранении и рвался в бой. Вскочив на ноги, он пнул поверженного монстра под рёбра, затем последовал удар по голове. Узбек наносил удары один за другим. Он бил чудовище ожесточённо, надеясь забить до смерти. В пылу сражения, он не заметил, как снизу подкралась ещё одна старуха. Увидев поверженного товарища, она пронзительно закричала. Узбек схватился за уши и рванул вверх по лестнице.
Вломившись домой, он забаррикадировал дверь, но вместо того, чтобы успокоиться, схватил телефон и принялся звонить в полицию.
В дверь уже ломились. Гулкие удары, перемежаемые шипением по смыслу похожими на проклятья, разносились по подъезду, дверь начала трещать. Снова на дверь обрушился сокрушительный удар, узбек навалился на баррикаду, в телефонной трубке послышались короткие гудки. Трясущимися руками он раз за разом набирал номер полиции, пока в конце концов дверь не поддалась. Узбека отбросило назад и в квартиру ворвалось несколько старух. Дальше последовал взрыв боли и темнота.
Глава 14.
Первый из.. . Браво!
Вода смешалась с пеплом, превратив тот в зыбкую противную жижу, которая со временем высохла и напоминала скорее цемент. Этот раствор был везде. Всюду воняло гарью. Вокруг ходили и кричали люди. Серьёзные человеческие голоса разносились по пустым помещениям, пробивались сквозь гнетущую толщу и давали надежду выбраться из пепельной могилы.
Он слушал голоса закрыв глаза, постоянно кашлял, выбрасывая из повреждённых лёгких кровь, внимательно прислушивался к ощущениям в надежде определить где верх, а где низ. Кровь медленно ползла по щеке от левого уголка рта к виску. Теперь было известно в каком направлении нужно двигаться.
Руки скованны пеплом, ноги не слушались из-за переломов. Свободны были только плечи и голова. При первой же попытке дёрнуться, спину выше поясницы пронзила настолько сильная и резкая боль, что сознание покинуло его. Много позже он снова открыл глаза, голоса звучали ещё более приглушено, времени оставалось всё меньше.
Новая попытка пошевелиться обернулась ещё одним приступом сильнейшей боли, но в этот раз путём неимоверных усилий удалось не потерять сознание. Последовала ещё попытка, потом ещё одна. В ход пошёл плечевой пояс и несколько минут спустя, верхняя часть тела уже была более или менее свободна. Загребая слежавшуюся пепельную массу ободранными ладонями и терпя боль, он принялся расширять пространство вокруг себя, ещё немного и даже получилось освободить сломанные ноги.
Выбраться, двигаясь строго вертикально казалось невозможным и потому он решил просто ползти, сначала приняв горизонтальное положение, а затем постепенно забирая всё выше, выбраться на свежий воздух. Чтобы хоть как-то скрасить монотонный процесс копания он думал. Думал о том, что делать дальше. "Выбраться наружу и спасти хоть кого-нибудь? Или же его смогут спасти? А дальше что?".
Время шло, он копал, постоянно кашлял, ноги и спину разрывало от боли. Прошла целая вечность, но в очередной раз вонзив тонкие пальцы в пепел, он пробил себе путь наружу.
В глаза, привыкшие ко тьме ударил яркий свет почти ослепив, человеческие голоса ударили в барабанные перепонки. Выбравшись на свежий воздух, он долго лежал на животе и просто дышал, наслаждаясь свежим воздухом с запахом гари, но всё-таки подняв голову, пожалел об этом.
Единственный выживший феечка-жид осматривал цокольный этаж и не мог поверить своим крохотным глазкам. Пламя, что почти убило его, пожрало не только его дом, но и его народ. Во всяком случае большую часть уж точно. Израиль не пытался полететь, он знал, эта затея обречена на провал. Оба крылышка просто сгорели в огне, да и сам он обгорел очень сильно. Сгорело практически всё: семьдесят процентов кожи, крылышки, миниатюрный пиджачок, и даже пейсы с ермолкой, которую подарил дед Мойша. Как выглядел дед Мойша? Как выглядели остальные тысячи? Как выглядят они сейчас?
Израиль кричал, заливался слезами и рвал на себе остатки кожи, осознавая весь ужас ситуации, в которой благодаря старому пироману, оказался. Месть! Всё о чём он думал была месть! Догнать старого выродка и убить самым изощрённым способом, на который только способен!
Взглянув в направлении, в котором ушёл Никонорыч, он грязно выругался. Потолок обрушился, преградив путь. Используя исключительно обожжённые руки, он пополз в обратном направлении, к лестнице. Рядом никого не было, и никто не мешал. Израиль перебирал ручками сосредоточившись на ступеньках. До лестницы было не более пятнадцати метров, но крохотный человечек преодолел это расстояние ползком почти за сутки. Ещё столько же понадобилось дабы выработать стратегию подъёма и преодолеть первую ступеньку, дальше дело пошло веселее.
Ползая у лестницы, он нашёл каким-то чудом не сгоревшую пластиковую вилку от лапши быстрого приготовления и осколок стекла. Несколько часов спустя, он, подобно скульптору отсёк от вилки всё лишнее и нарезал некоторое подобие ступенек. Поставив импровизированную лестницу к ступеньке, он затаскивал себя наверх только при помощи рук, вытягивал вилку наверх и всё повторялось вновь. Дважды после подъёма вилка падала и Израилю приходилось спускаться за ней. Он падал, терял сознание от боли, приходил в себя, снова устанавливал вилку и поднимался наверх. Ещё сутки спустя перед феечкой-жидом предстал первый этаж, и он окончательно потерял надежду на всякий положительный исход.
Пред ним была не больница, а могильник. Тысячи феечек сгорели заживо и виной тому был Старая падла. Ему некому было помочь и помощи ждать тоже было не от кого.
Израиля снова потревожил приступ кашля с кровью. В последние сутки его состояние сильно ухудшилось, он умирал и уже не чувствовал того что осталось от кожи и кажется даже, его обволакивал запах сыра. Он не мог избавиться от запаха сыра и это сводило с ума.
Феечка-жид пополз вдоль коридора к тому, что когда-то было фойе больницы. Он полз вперёд, давно потеряв счёт времени, зрение затуманилось, окружающие звуки не тревожили его слух. Он не слышал ничего и видел только окно света впереди, но упорно перебирал руками в надежде получить воздаяние, пока его не осенило. Он не сможет отомстить просто потому что никому и никогда из его народа так и не удалось покинуть злосчастную больницу. Феечка-жид остановился и уже хотел расшибить собственную голову от досады как пол под ним едва ощутимо содрогнулся. Над Израилем нависла тень, время будто бы остановилось и...
- А, твою мать!
- Что опять не так? - Спросил Линдквист.
- Кажется, я наступил на жука или дерьмо. - Ответил Лодыгин морщась. - Проклятые бомжи уже и здесь нагадить успели.
Капитан осмотрел подошву ботинка, но кроме гари ничего не заметил.
Инспектор ничего не ответил. У него было достаточно забот и без Лодыгина. Абсолютно идиотское преступление, которое в любой другой стране могло быть расценено только как мелкое хулиганство, превратилось чёрт знает во что. Полоумный свидетель, впал к кому, потом выпал из комы, бежал из больницы, не забыв поджечь её напоследок. Как описать в рапорте, что было дальше он даже не представлял.
В тот же вечер, каким-то чудом, старик материализовался на своей любимой заправке и, размахивая причиндалами, требовал непонятно чего, но так ничего не добившись, исчез в неизвестном направлении. А два часа спустя, с криком: "Доколе!?", носился по торговому центру, облачённый только в усы и снова не был задержан. За ночь, свидетель побывал ещё в нескольких местах, но попыток поджога не предпринимал, а после исчез.
Теперь предстояло найти уже подозреваемого в поджоге старика, предать правосудию и поставить крест на нём, как свидетеле.
С потерпевшим по этому делу тоже оказалось не всё гладко. Точнее всё оказалось очень и очень плохо. Вместо того, чтобы пойти домой, узбек упал в обморок на лестничной площадке и почти забил ногами сердобольную женщину, попытавшуюся ему помочь. А дальше, только оперативное вмешательство констеблей, спасло того от линчевания. Теперь узбеку грозила либо тюрьма, либо психиатрическая лечебница.
- Ну, капитан, вы довольны? - Спросил инспектор, направляясь к выходу из больницы.
- Чем?
- Как "чем"? Если бы вы дождались меня, ничего этого не произошло бы. - Ответил он, показывая рукой на разрушения.
- Да будет вам. Никто ведь не пострадал. - Ответил Лодыгин, переступая порог, а миниатюрная груда обгоревшей кожи, переломанных костей и раздавленных органов, застрявшая в протекторе подошвы всё-таки покинула больницу.
Глава 15.
Цирк! Цирк! Цирк!
Оркестр исполнял увертюру в полной гнетущей темноте. Развесёлая музыка должна была настроить самого сурового критика на нужный лад, но не смотря на мастерское исполнение, аудитория, состоявшая всего из трёх десятков человек, пребывала в подавленном настроении. Это ощущалось в воздухе и потому почти всю цирковую группу охватывала тревога, но только не его. Конферансье, как и сотни раз до этого, стоял у занавеса. Готовый вырваться на арену, спокойный, собранный, преисполненный решимости сделать представление, если не лучшим в мире, то хотя бы незабываемым. Увертюра почти подошла к концу, он прошёл сквозь занавес, сделал двадцать привычных шагов, оказавшись точно в центре арены. Наступила тишина, зажегся прожектор, зрители увидели рослого мужчину. Вместо цилиндра на голове его была фуражка, фрак заменил собой китель.
- Дамы и господа! - Торжественно произнёс конферансье, медленно поворачиваясь вокруг и пытаясь обратиться буквально к каждому зрителю. - В сей, без сомнения, знаменательный вечер мы собрались здесь с тем, чтобы стать свидетелями редчайшего явления! Не скрою, я сам ждал этого почти всю жизнь! Сколько было попыток? Им нет числа! Каждая попытка... Все до единой оказались провальными! Но именно сегодня... И теперь никто! Подчёркиваю, никто не посмеет усомниться в правдивости произошедшего.
Держа в руке микрофон, конферансье сделал круг по арене сопровождаемый лучом прожектора, подошёл к уже немолодой женщине с чрезмерно ярким макияжем на лице. Женщина, шокированная подобным вниманием, широко раскрыла глаза, но уже через секунду собралась с духом и напоминала статую с бегающими беспокойными глазками. Конферансье переступил через барьер, поднёс к её лицу микрофон.
- Представьтесь, пожалуйста. - Доверительно просил он.
- Я...
- Замечательно! - Воскликнул конферансье. - Нам всем очень приятно! Очень! Скажите, как долго... Вы собирались с духом перед тем как купить билет на представление или это было спонтанным решением? Нам всем очень интересно. Поделитесь с нами.
- Ну, я просто подошла к кассе и купила билет. - Ответила она.
Конферансье ничего не сказал, а только исполнил поклон и легко перемахнув через барьер снова вернулся на арену. За кулисами взревел хищник, что-то грохотало, началась возня, перетекающая в борьбу за жизнь, последовал короткий револьверный выстрел, снова воцарилась тишина. Конферансье даже не повёл бровью, он стоял в центре арены широко улыбаясь, примирительно подняв руки вверх. Всё так же держа руки поднятыми, он изменился в лице и отошёл в сторону, луч прожектора последовал за ним. В центре арены появился круг света с тщедушным силуэтом.
- Приветствуйте его, дамы и господа! Приветствуйте! - Просил конферансье публику с гримасой ужаса на лице.
Зрители без энтузиазма рукоплескали голому старику, стоящему в круге света, стыдливо прикрывающему вторичный половой признак, вгоняя того в краску. Никонорыч едва уловимо кивнул в знак благодарности и так и остался стоять. Конферансье всё же опустил руку с микрофоном, а вторую так и держал поднятой. Он подошёл к старику и почти вышиб зуб микрофоном, но вспомнив, что так и не задал вопрос, поднёс уже к своему лицу.
- Мафусаил Никонорович, какими судьбами? Может быть, сегодня, вы приготовили для нас что-то из ряда вон выходящее или же мы не будем отступать от славной традиции?
Конферансье снова попытался выбить ископаемому зубы, но старик резко дёрнул головой в сторону отделавшись сотрясением мозга, после что-то промямлил.
Собеседник кивнул в сторону занавеса, из-за которого появилась группа из четырёх танцовщиц. Все четверо несли старинное, обитое зелёным бархатом кресло, легко и непринуждённо, подняв его над собой. Прогремел тромбон, публика вздрогнула. Через несколько секунд, группа изящных грузчиков, элегантно поставила кресло позади старика и спешно удалилась.
Никонорыч долго смотрел по сторонам, пока не обратил внимание на конферансье. Взглядом, тот отчаянно показывал старику на кресло намекая, что нужно сесть. Поняв намёк, старик начал медленно садиться на кресло, последовала барабанная дробь. Барабанщик старательно отбивал ритм постоянно ускоряясь, когда Никонорыч почти коснулся иссушенной пятой точкой сидения, барабанная дробь напоминала пулемётную очередь.
Старик сел, бросил сцепление, вдавил жилистой ногой педаль газа до упора, автобус взревел эпическим оппозитным двигателем, завыли люди, экшн-сцена началась!
Многотонная машина сорвалась с места, пассажиры попадали на пол разбивая себе лбы и носы. Всё ещё держащий руки над головой кондуктор, ударился о поручень и потерял сознание.
Никонорыч гнал автобус по проспекту на первой передаче, расталкивая жалкие легковушки в стороны. Когда-то давно, когда он поступал в иезуитскую школу водительского мастерства имени Фердинанда Вербиста, ему объясняли, как переключать передачи. Несколько жалких попыток сменить передаточное число увенчались успехом, скорость на третьей передаче стала крейсерской и Никонорыч решил оставить всё как есть, загоняя двигатель словно скаковую лошадь. Перед ним совершенно неожиданно выросло здание, старик стал забирать направо. В левый борт как некстати ударил грузовик, и старик от испугу нажал на педаль газа ещё сильнее, автобус занесло, из окон, разбив своими телами толстые стёкла, вылетело несколько пассажиров, в бампер ударился очередной седан. Один из выживших женщин, женщина, схватила голыми руками большой осколок стекла и переступая через собратьев по несчастью, преодолевала салон автобуса в надежде остановить престарелого маньяка любым способом. Никонорыч ударил по тормозам, женщина упала на пол попутно выронив стекло, но не угомонилась. Как только автобус вновь тронулся она поднялась на ноги и вскоре оказалась позади старика. Не успел он сообразить, что подвергся нападению, а она, схватила обнажённого водителя за шею в попытке задушить голыми руками. Рядом завыла полицейская сирена.
Искаженный громкоговорителем голос потребовал остановиться и если этого не произойдёт, то открыть огонь на поражение. Старик слышать этого не мог так как уже терял сознание от дефицита кислорода, последовал короткий хлопок, женщина упала замертво. Экипаж полицейского автомобиля случайно принял женщину за нападавшего и застрелив, спас Никонорыча. Внезапно экипаж стал забирать влево, вылетел на пустынную стоянку, столкнулся с ограждением и перевернулся.
Автобус вырвался на узкую пешеходную улочку. Занимая собой почти всю дорогу, он давил абсолютно всё что попадалось на пути, не оставляя шанса никому и ничему, но тем не менее, помимо нескольких переломов и одних преждевременных родов, своеобразный променад по улочке обошёлся без жертв.
Люди в салоне уже не кричали, на Никонорыча не сыпались проклятия. Все, кто мог вцепились в поручни и кресла неустанно молясь всем богам подряд в надежде на чудо. Старик вырулил на одну из знакомых улиц, он знал точно, она ведёт к городскому собранию. Там его должен был ждать кандидат в депутаты, серый кардинал, который четыре года назад своими сладкими речами сделал из него террориста.
До места назначения оставалось не более километра, а салон начало затягивать едким дымом. Глаза начали слезиться, старик на секунду прикрыл веки...
- Ну, как? - Спросил конферансье с перемазанным кровью лицом у выжившей публики. - Как вам представление, друзья мои?
В ответ была тишина. Никонорыч всё так же сидя в уже сильно потрёпанном кресле, вглядывался во тьму зрительского зала. Никто из выживших не рискнул встать на ноги и тем более подать голос, но ясно было одно, представление вышло на славу.
- Прошу вас, Мафусаил Никонорович! Мы преклоняемся перед вашим мастерством. - Сказал конферансье. - Будем рады снова видеть вас, а теперь... Оркестр, туш!
Глава 16. Чуть-чуть экстремизма и капелька насилия.
Камера. Загаженная, вонючая, переполненная.
Сидя на нарах, он смотрел в пустые, бездушные глаза напротив и еле сдерживался, чтобы не разрыдаться, как школьница, увидевшая две заветные полоски. Мир перевернулся, цвета поблекли, свет в конце тоннеля под названием "судьба" погас.
Старуха протянула к нему руку, покрытую пятнами напоминающими трупные, схватила за ворот, притянув себе. Открыв рот, она извергла из себя тираду, состоящую из слов на непонятном языке, напоминающих ругательства вкупе с невообразимой вонью. Он не понял абсолютно ничего и даже предпринял робкую попытку вырваться, но старуха ударила его по щеке, тряхнула будто котёнка и снова повторила тираду, слово в слово. Он снова ничего не понял, и старуха не осталась в долгу.
С недавних пор, узбек знал, жизнь никогда не будет прежней. Сибарит в прошлом, заключённый в настоящем, аскет в будущем, но только, если доживёт.
Довольно давно, когда у него хватало времени на то, чтобы смотреть телевизор, он видел фильм про апокалипсис. Он не помнил сюжет или персонажей, но помнил завязку фильма, в нём (в фильме) нашу многострадальную планету охватила эпидемия не то зомби, не то вампиров. Они были всюду. Зараза шла по планете семимильными шагами. Подобно сборищу полоумных гражданских активистов, они разрывали на части одиночек, поглощали группы, да и вообще, методично уничтожали всех без разбора, не забывая при этом положить на труп рода человеческого буклет с агитацией за кандидата в депутаты народного собрания.
Узбек уснул, не дождавшись окончания фильма и чем закончилась история не знал и, тем не менее, именно сейчас до него дошёл смысл выражения: "Даже фантаст-любитель предскажет больше и точнее, чем самая профессиональная гадалка".
Зомби, инопланетяне или даже вампиры хоть как-то вписывались в представление о конце света, но то, что в "День гнева", всё население заменят собой злобные старухи, вводило его в исступление и ужас. Они мало того, что избили его, так ещё и бросили в компании с такими же морщинистыми, злобными тварями в одной камере. И сейчас он смотрел одному из таких чудовищ в глаза.
Мерзкая тварь запихнула ему за щеку маленькую, но почему-то шестиугольную картофелину с отверстием точно по центру, зажала узбеку рот и мгновение спустя, той же рукой нанесла сильнейший удар сбоку. Картофелина сломала два зуба, заставив узбека взвыть от боли. Он упал на пол, держась за челюсть, но старуха не угомонилась, он вновь оказался перед ней, а картофелина была поднята с пола и обрела своё место уже за другой щекой. Снова удар, снова боль, снова бетонный заплёванный пол и размазанная по нему же кровь.
***
- Знавал я одного немца. - Вспомнил Линдквист. - Как же его звали? Неважно. Дело не в том, что он немец, а в мировоззрении, кстати, несвойственным немцам... Сами знаете, славное прошлое, тысячелетний рейх... Из общения с ним, мне запомнилась одна фраза, очень ёмкая и в последнее время, я всё больше и больше убеждаюсь, что правдивая. "Насилие охватывает мир", любил говорить он. Сначала я не придавал этому значения, но теперь... Зачем вы напали на соседку?
Последние сорок минут, инспектор только и делал, что упрямо повторял сидящему напротив узбеку один и тот же вопрос. Он задал его один раз, но не получил ответа, узбек просто сидел и молча смотрел на него. Линдквист знал, его били в камере, но вместо жалоб или нытья, узбек вообще не издал ни звука. Попытки со второй по девятнадцатую тоже провалились.
Узбек смотрел на очередную ведьму, сжимая закованные в руки в кулаки. Та повторяла одно и тоже, но не била его и всё же он ненавидел её. Сейчас он ненавидел, абсолютно всех, но одного, ненавидел больше всех... Пациент номер ноль. Тот самый жирдяй с которого начался весь этот кошмар. Узбек вспомнил события последних дней и сделал крайне простой и шокирующий вывод, во всём был виноват именно он. И ведь он мог предотвратить всё это просто сдавив его шею немного сильнее при роковой встрече в больнице. Да, он не был уверен, да его бы посадили, но это стоило бы того. Узбек проклинал себя за малодушие, жирдяя и его голубоглазого сообщника. И если со вторым всё было ясно, его место заняла такая же морщинистая тварь, то в случае с первым, он знал точно, жирдяй гуляет по миру, принося людям страдания. Внезапно у него появился не только курс на будущее, но и цель. Благородная, достойная сказания преисполненного пафосом и вычурными речевыми оборотами. Сбежать из рассадника старух, выследить и убить жирного извращенца!
- Как бы не было печально, но придётся отправить вас, на обследование. - С горечью констатировал инспектор, но узбек всё равно молчал.
Старуха молча встала и вышла из помещения, вскоре появилась другая, схватила его за шею, поставила на ноги и повела сквозь череду коридоров. Пока шли, узбек всё так же хранил молчание, но, когда оказался на улице, выкрикнул: "Ура".
Воодушевлённый свежим воздухом, он рванул вперёд, но не смог сделать и шага. Наручники сковывавшие руки за спиной, дёрнула на себя старуха и поволокла брыкающегося узбека, к старой и ржавой колымаге. Усадив его на заднее пропитанное потом и мочой сидение, она села за руль, а соседнее с ней место, заняла ещё одна. Колымага тронулась с места, узбек мысленно попрощался жизнью и всё же не упустил возможности поглазеть в окно.
Его везли в неизвестном направлении, по улицам переполненными старухами, самыми разными, старухи бойкие, еле волочащие ноги, были даже старухи размером с ребёнка. Узбек смотрел на это, и не понимал, как такое вообще могло произойти. Рация, расположенная на приборной панели колымаги, истошно заверещала. Одна из старух ответила на всё том же непонятном языке. Старухи приглянулись между собой, колымага прибавила ходу. Ржавый, разваливающийся рыдван нёсся вперёд с бешенной скоростью и узбека бросало из стороны в сторону. В очередной раз ударившись головой о небьющиеся стекло, он увидел автобус, мчащийся по правому борту. И если бы не его водитель...
За рулём автобуса сидел старикашка, полудохлый, с эталонной лысиной и усами. Старик вёл автобус, но его душила очередная старуха. В этот момент узбек понял, что не одинок в этом мире, были ещё те, кто сопротивлялся мерзким тварям.
Старуха, сидящая на переднем пассажирском сидении, высунулась по пояс из окна видимо для того чтобы, оборвать жизнь престарелого водителя. Узбек не мог позволить этому случиться. Должно быть в этот момент старухи пожалели, что их не разделяла обыкновенная металлическая сетка, он изловчился и ударил ногой старуху, сидевшую за рулём, прямо в затылок, послышался хлопок, а дальше узбек потерял сознание от удара головой о что-то.
Машина, перевёрнутая вверх колёсами, горела, начинало попахивать жаренным на открытом огне мясом. Узбек открыл глаза. Рядом визжала, зажатая в искорёженном рыдване и горящая заживо старуха, вторая вывалилась из окна за мгновение до того, как они перевернулись. Узбек выполз из машины через оконный проём стекло которого всё-таки не выдержало и разбилось. Почти все твари, переполошенные автобусом, куда-то разбежались, на улице в этот момент их было трое: две старухи и он. Узбек поднялся на ноги, но к своему удивлению обнаружил, что пережил страшную аварию без единой царапины. Горящая старуха вновь истошно закричала.
Пока не подоспела подмога, он должен сбежать, но со скованными за спиной руками, сбежать и выследить жирдяя будет сложно. Узбек подошёл к старухе лежащий на земле и осмотрел её. Вывернутые под неестественным углом конечности и залитое кровью лицо красноречиво говорили о том, что она мертва. Ключи от наручников привлекли его внимание сразу же и уже через минуту он держал расстёгнутые наручники в руках, но выбрасывать их не стал, рассчитывая использовать для собственных нужд.
Узбек уже хотел скрыться с места аварии, но старуха неожиданно ожила и попыталась схватить его за ногу. Он посмотрел в её безжизненные глаза, склонился над ней и раскрыв один из наручников, вогнал дугу с зубчатым сектором ей в глаз. Тварь закричала не хуже своей сообщницы.
У узбека с новой силой заболели зубы, которых уже не было, с обеих сторон челюсти и в порыве злопамятности, он выколол ей второй глаз, но зря. Старуха стихла ещё до того. Вокруг воцарилась тишина, обе старухи были мертвы. Не теряя времени, узбек исчез во тьме, теперь пришла очередь жирдяя бояться.
Глава 17.
От мала до велика.
Никонорыч взмыл ввысь, сделал несколько оборотов, подобно булаве для жонглирования и весело хихикая, устремился к земле, но был пойман отцом. Кстати, познакомьтесь, Никонор - отец Мафусаила.
Почти выломав дверь в родильное отделение, Никонор примчался ко врачу и чуть позже уже держал на руках младенца. Он ошалело огляделся по сторонам, пытался что-то сказать. Руки его готовы были бросить дитя на пол, а сам он выброситься в окно, но посредством какого-то нечеловеческого усилия воли не сделал этого.
- Дети - это счастье! - Гаркнула дородная тётка в белом.
- С большой, жирной, засаленной буквы "Щ"? - Поинтересовался он, но в ответ получил только надменное фырканье.
Удивлению не было предела. Он ждал увидеть херувима или, на худой конец, просто ребёнка, самого обыкновенного, покинувшего утробу матери. Он уже давно смирился с тем, что, как и у доброй половины женщин, у его жены во время первых родов вместе с околоплодной жидкостью вытекли остатки мозгов, но этим смириться не мог. Он очень хотел смириться. Он пытался, но не получалось. Морщины и уже пробивающиеся усы, заставили его потерять веру не только в человечество, но и бога. Бог умер, агонизируя и захлёбываясь собственным рвотными массами, сразу же, как только Никонор взял на руки этого крохотного антихриста. Мафусаил улыбнулся, глядя отцу прямо в глаза, отец ужаснулся, попытался улыбнуться в ответ и с этого дня, на лице его поселилась печать больше напоминающая недоумение и скорбь.
Никонорыч вновь взлетел к небесам, в этот раз слишком сильно, поэтому ударился головой о небесную твердь, оставив на ней и на собственной голове зеркально отражённые трещины. Юный старик падал вниз в полной уверенности, что отец как всегда поймает его, но на высоте двух метров над землёй, обнаружил, Никонор ушёл за папиросами.
Удар о землю снова пришёлся на голову с едва отросшими волосами, трещина как на черепе, так и на небе разверзлись. Из трещины небесной попадали кандидаты в депутаты народного собрания, из трещины на голове стали просачиваться крохотные и крайне агрессивные Никонорычи.
Малолетний старик взглянул наверх, с неба продолжали падать кандидаты, под ногами суетились микро-Никонорычи. Двое из них что-то не поделили, завязалась драка, один микро-Никонорыч свалил противника на землю, устроился сверху и принялся ожесточённо лупить по лицу. Второй микро-Никонорыч недолго терпел побои, что-то верещал и нащупав маленькой ручонкой камешек, ударил им первого в висок. Несколько секунд спустя, первый микро-Никонорыч лежал на земле с проломленной головой, второй, победоносно поднял окровавленные ручонки вверх. Старик схватил его и через трещину попытался вернуть в голову. Так как трещина была слишком мала для того, чтобы просто положить его, пришлось прибегнуть к силе. Треск костей и вопли микро-Никонорыча, оставили малолетнего старика равнодушным. Голова заболела, старик зажмурился.
Когда он открыл глаза, то обнаружил, как повзрослел минимум на десять лет и стоит на коленях у края обрыва при этом в воде. Он оглянулся назад. Всё ещё падающие кандидаты в депутаты народного собрания, рушились с неба в прежнем объёме, образовав небольшой курган. Под ногами плавал утопший микро-Никонорыч, и старик схватил его, но прежде взглянул вниз. Внизу он увидел бескрайний океан, хвост колоссальной рыбы под огромной костяной равниной зелёного цвета.
Реликт вернул в голову микро-Никонорыча, которого держал в руках и когда снова открыл глаза, то был уже посреди полуразрушенного китайского города. Курган из кандидатов в депутаты стал в четыре раза больше, а коротышек, снующих под ногами меньше. В одном из окон появились два крохотных силуэта. Микро-Никонорыч в японской форме, проткнул другого миниатюрным штык-ножом от винтовки Арисака и сбросил вниз. Старик на четвереньках подполз к ещё живому микро-Никонорычу, тот был одет только в холщовый мешок на голое тело и на кантонском диалекте, причитал о поруганной чести и несбывшихся мечтах. Старик взял его в руку, вспомнив о мечте и том, как буквально только что мог исполнить её, но теперь было поздно.
Снова вопли, но уже на кантонском, хруст костей, который, независимо от гражданства носителя языка, всегда звучит одинаково. Новое место. Он снова старше, микро-Никонорычей, осталось не больше пары десятков.
Он находился перед алтарём католической церкви. Кожу старика будто бы окатили кипятком, вокруг пахло ладанном, орган взревел сотнями труб, разорвав церковь на части. Курган за её пределами стал ещё больше. Казалось, ещё чуть-чуть и своей острой верхушкой он проколет солнце, что из него вытечет старик не знал.
У ног произошло грандиозное побоище микро-Никонорычей. Камешки, щепки и даже развёрнутая канцелярская скрепка использовались в качестве оружия. В ход шло абсолютно всё, что попадалось под их крохотные ручонки. Сражение подошло к концу и его по итогу выявился победитель.
В отличии от остальных обитателей его головы тот был намного меньше и заляпанный кровью с головы до ног, держал в крохотной ручонке такой же крохотный осколок стекла, который использовал в качестве оружия. Он выстоял, и Старая падла с гордостью взирал на победителя, но ровно до тех пор, пока не разглядел, как тот обгорел.
Неестественно и злобно ухмыляясь, обгорелый человечек направил на него ручонку с оружием и задал один единственный вопрос, от которого у старика, если бы они конечно были, встали дыбом волосы.
- Не ждал меня...стагый пидагас? - Глумливо спросил Израиль.
Никонорыч не успел ничего ответить. Феечка-жид сорвался с места и уже через мгновение, используя стекло как альпеншток, взбирался по старику.
У Старой падлы случилась истерика. Он принялся лупить по себе ладонями в надежде, если не убить, то хотя бы сбить с себя феечку-жида, но сколько бы не старался, тот упорно полз вверх, к трещине на давно облысевшей голове. Старик в очередной раз ударил ладонью по предполагаемому местонахождению Израиля, но поняв, что тот уже протискивается в трещину, ломанулся к алтарю и со всей силы приложился об него головой. Никонорыч упал на пол. Звон в голове вперемешку с причитаниями микро-Никонорычей так и не покинувшими его голову, вскоре сменился на тишину.
Старик успокоился и, лёжа на полу, глядел как верхушка кургана всё же проколола солнце. Он ждал как минимум взрыва вселенского масштаба, но этого не произошло. От небесного светила отделилась всего одна крупная капля и лениво сползла к подножью кургана. Долгое время ничего не происходило, старик моргнул, капля вытянулась ввысь, приобретая очертания человека. Старик встал на ноги, зачарованно глядя на новое ослепительно яркое существо. Он не знал слов, которые помогут ему описать увиденное, он и не смог бы ничего сказать существу, представшему перед ним. Одного созерцания показалось мало, и он решил подойти к нему. Но стоило ему сделать шаг, как тишину внутри головы разорвали вопли ужаса и боли, перемежаемые хохотом и картавыми угрозами. Старик схватился за голову, свет мерк, существо меркло вместе с ним. В конце концов, старик потерял сознание, так и не узнав, кем было солнечное дитя.
Старик в последний раз открыл глаза, обнаружив себя в центре хорошо освещённой автостоянки в окружении пяти мужчин, один из которых был ему очень хорошо знаком. Если бы Никонорычу удалось как в детстве снова взмыть ввысь. Он мог бы увидеть, что, если провести линии между собравшимися, получится своеобразная пентаграмма. Увы, но отец так и не вернулся из крестового похода за папиросами...
Слух резали десятки сирен, глаза слепили красные и синие огни за спинами странной пятёрки. В его голове крутилась только одна мысль и тоненький, картавый голосок, без устали твердил: "Убей или умри!".
Глава 18. Теперь уже можно или долина нефритовых стержней.
Каких только непотребств не способно явить в свет человеческое воображение. Да-да, именно то, о чём вы подумали. Об этом все прекрасно знают, но об этом как-то не принято говорить вслух в приличном обществе, об этом лучше молчать. Молчать и покрываться здоровым румянцем при упоминании, скрывать сам факт осведомлённости в этом пикантном вопросе. И всё бы хорошо, если бы не одно "Но". Кому-то пришло в голову, продавать это, сделать абсолютно нормальным или даже обыденным. Парадокс, но это можно продавать не только посредством несостоявшихся актрис и поп-див, стоящих вдоль трасс, но и посредством чего угодно, что собственно и происходит. Книги, фильмы, музыка, реклама, развлечения.
Впрочем, не стоит заострять внимание на очередной теме для очередного же романа, переполненного духовностью и прочим мусором. Вернёмся к воображению.
Довольная жертва маркетинга остаётся в долгожданном одиночестве, устраивается поудобнее, взирает на целый полк оголённых особей противоположного пола с целью подсмотреть что-то новенькое и.. должна была бы включить фантазию, но и этого не происходит. У жертвы нет в этом необходимости, нет и желания. Пострадавший ленив, избалован, пресыщен. Стервец! Он жаждет новизны, но всё уже давно придумано, и многократно испробовано. Целая индустрия срамных дел трудится день и ночь, не покладая рук и на износ только для того, чтобы кто-то высказал своё решительное "Фи", дескать он это уже видел. Он всё это уже видел, но творцы не унывают, совершают какие-то шаблонные фрикции, выдают на-гора "новый" продукт. Тут тебе десятки поз, сотни разнообразных приспособлений, тысячи типажей... Обстановок и сюжетов вообще не счесть.
Всякий пример заразителен, всё это может перекочевать в жизнь.
И всё это скучно и банально, плод скудной фантазии испорченной восьмиклассницы. Ну откуда ей знать, как сделать так, чтобы на самом деле было весело? Восьмикласснице, да и остальным людям без воображения и уж тем более без чувства юмора, достаточно жалкого и бледного подобия нормального членовредительства под названием "садо-мазо". "Доминируй надо мной! Унижай меня! Накажи меня!", раздаётся в ночи чей-то визгливый голос. Наказание сопровождается вздохами, оханьем и аханьем. А что в итоге? Пара синяков и в лучшем случае ссадина на заднице.
Представили подобную картинку? А теперь забудьте, есть кое-что много интереснее. Правда для этого придётся проявить немного терпения.
*
*
*
*
*
Смотри ниже.
*
*
*
*
*
Ещё ниже.
*
*
Ещё ниже.
*
*
*
Уже почти.
*
*
*
*
*
*
*
*
*
Ещё чуть-чуть.
*
Ага, всего да ничего осталось.
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
Ты почти у цели!
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
Ну!
*
*
*
*
*
*
Кажется, вот оно!
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
А теперь, устыдись, читатель! Узбекиада совсем не о том.
Глава 19.
Детский сад. Штаны на лямках.
На мгновение его голову посетила довольно глупая мысль вернуться домой, но не в ту бетонную коробку, которую он по недомыслию называл домом, а в то место, где родился и вырос. Да, там его не понимали, относились с пренебрежением, но это был именно дом. Далёкий, с недавних пор чужой, теперь, там ему были не рады вдвойне.
Но домой было нельзя. Теперь вообще никуда было нельзя. Не было возможности отступить или продолжить движение вперёд. Он смотрел на них. Один из них сломал ему жизнь. Голубоглазая и крайне спокойная старухи были не в счёт. Голый старик отпадал сразу же, значит один из двух, но который? Узбек держал в правой руке скальпель, пытаясь решить на кого всё-таки напасть. После произошедшего, он уже не мог вспомнить лица жирдяя. Время поджимало, ему становилось всё хуже.
***
Злодеяние номер раз: "Не ваш ли ваш бог велел делиться?"
Старуха в обносках с нетипичной для морщинистых монстров, коварно ассимилировавших население земли, злобой во взгляде, смотрела на узбека и угрожающе шипела.
Узбек снова попытался вырвать копеечную зажигалку из костлявых рук, но безуспешно. Старуха не хотела расставаться с имуществом. Иногда даже чудовище остро нуждается в огне.
Престарелая тварь сидела у стены, бормотала что-то себе под нос и не обратила внимания как в переулок, вбежал запыхавшийся человек. Он озирался по сторонам, пытался определиться в нужном ли направлении продвигается по лабиринту улочек. Старуха сжала обескровленными губами окурок, извлекла откуда-то из-под лохмотьев зажигалку. Беглец заметил её и попытался отобрать.
Не желая больше тратить на препирательства время, он ударил старуху по лицу, но та оказалась не робкого десятка и ударила его в ответ. Начался обмен ударами. Узбек бил старуху, старуха била узбека. Это могло бы продолжаться очень долго, если бы на хвосте не было ищеек. В ход пошли наручники. Удар импровизированным кастетом возымел эффект и старуха, потеряв равновесие, упала навзничь. Не успела она сообразить, что произошло, как узбек нанёс ей сильнейший удар ногой по голове.
Бездомный бывший когда-то порядочным семьянином и вполне благопристойным человеком, сначала окатил напавшего бранью, но, когда начал получать множественные удары ногой по голове, перешёл наизвинения, а потом на мольбы о пощаде. Один удар за другим обрушивался на заросшую и давно не мытую голову, и если бы он знал к чему это приведёт, то отдал бы проклятую зажигалку сразу же. Узбек пытался вбить голову несчастного в асфальт.
Он был уже где-то далеко, когда череп не выдержал, затылочная кость треснула и с очередным ударом вошла в мозг.
Мерзкая тварь перестала дёргаться и шипеть навсегда. Узбек вырвал из её рук пластиковое сокровище. Это была не просто зажигалка, нет. Глядя на лежащий на ладони трофей, узбек подумал, что ещё можно всё исправить, вернуть человечеству отобранный уродливыми старухами мир. Даже если это не удастся сделать ему, значит удастся кому-нибудь другому. Всё начинается с малого.
***
Злодеяние номер два: "По следу чудовища."
Больница встретила его пугающей тишиной и запахом гари. Совсем недавно здесь было безопасно, можно было получить помощь и залечить раны.
Он не собирался посещать больницу, а пришёл лишь для того, чтобы узнать куда именно перевели жирдяя после пожара. Как он и предполагал, перед приёмным покоем установили огромный щит с информацией для родственников. Однако, огорчению не было предела. Эвакуированных пациентов распределили по больницам в разных концах города. Бросать это дело на пол пути было нельзя, запомнив адреса, он снова продолжил движение, взяв курс на ближайшую больницу. Стоило поспешить, жирдяй мог ускользнуть.
- Стоять, падла! - Потребовал голос, который кажется был ему знаком.
Обрадованный узбек хотел было остановиться, ведь это была человеческая речь, а не шипение старухи, но просвистевшая около уха пуля, наоборот, заставила его прибавить ходу. Позади звучали выстрелы, и узбек бежал по улице, выискивая во тьме пути к отступлению.
Он так и не смог ничего высмотреть. Вместо того, чтобы смотреть ещё и под ноги, смотрел только по сторонам и свалился впотьмах в канализационный коллектор. Упав вниз он умудрился снова сломать два ребра и распороть о что-то бедро. Так и не потеряв сознание в результате падения, он зажал бедро как мог, нащупал зажигалку в кармане.
Огонёк зажигалки, "позаимствованной" у бездомного, отразился от влаги, скопившийся на потолке представшего перед ним тоннеля, сотнями миниатюрных звёзд. Красиво и к сожалению, бесполезно.
За свою жизнь он издавал довольно много звуков, самых разных, начиная стонами и заканчивая визгом. Он кряхтел, он пыхтел, даже пытался петь, к слову, выходило скверно, но сейчас он скулил. Узбек двигался по тоннелю в полной темноте на ощупь, но скулёж выдавал его с головой. Из-за спины, едва слышно послышался тот же голос, и узбек затаился, стараясь даже дышать максимально тихо.
- Давай за ним... - В ответ было шипение старухи. - Как это не полезешь? Это - приказ! Лезь, не зли меня, он не должен уйти, ты понял? - Снова шипение. - Ах так?
Старуха заверещала, затем последовал звук упавшего с высоты мешка, набитого картошкой и хрип, который вскоре сменился тишиной.
- Дебил! Я же говорил: Не зли меня! - Посветив фонарём в коллектор, сокрушался Лодыгин. - Надо было ещё тогда, вместе с бородой голову ему отрезать. - Сказал он и принялся спускаться вниз, с тем чтобы догнать узбека и исправить свою ошибку.
***
Злодеяние номер ноль: "Во тьме все жирдяи одинаковые."
Да, узбека побрил Лодыгин, а не Сирожа. Почему? А просто потому что он мог это сделать и потому что это - неплохой сюжетный твист. Этого достаточно и точка!
Двигаемся дальше.
***
Злодеяние номер три: "Вломиться, выжить и сбежать!"
Распространяя смрад канализации, хромой узбек метался от одной палаты к другой со скальпелем в руке. Он взял его в операционной, в которую вломился в поисках цели.
Искать безопасный способ проникновения в стан врага не было времени, на пятки уже наступал ещё один жирный коллаборационист. Во всяком случае жирным выглядел его силуэт в свете фонаря. Узбек пошёл напролом, через главный вход, но не встретил никакого сопротивления. Куда бы он не заглядывал, везде его встречали лишь старухи. Они провожали его глазами, шарахались от него в стороны, но не спешили нападать.
Узбек заглянул в очередную палату обнаружив, что она пуста.
Внезапный удар в затылок, заставил его упасть на колени. Ещё один удар. Неизвестный поднял узбека на ноги, со всей силы проложил головой об дверной косяк. Из рассечённого лба хлынула кровь, заливая глаза. Узбек ослеп, но попытался отбиться скальпелем. Секунду спустя, напавший отобрал скальпель и вогнал узбеку под левую ключицу. Ещё удар и он уже лежал на полу широко раскинув руки. Ему наступили на руку, чуть ниже локтя, схватили за запястье и потянули на себя, сломав руку. Узбек закричал от боли, не осознавая, что может быть хуже.
Лодыгин уже не контролировал себя. Потеряв пистолет в канализации, он решил разделаться с узбеком голыми руками. Ухватив узбека у места перелома левой рукой, он принялся тянуть её на себя, правой все ещё держа того за запястье. Лучевая кость проткнула кожу и вылезла наружу, локтевая кость сломалась на середине предплечья. Жертва забилась словно в припадке, уцелевшей рукой бессистемно нанося Лодыгину удары по голове. Капитан продолжал тянуть, лучевая кость вылезла ещё больше, почти до запястья, локтевая снова сломалась у запястья же.
Узбек уже не мог сопротивляться.
Лодыгин подвёл к горлу узбека его же собственную кость. Ещё мгновение и всё будет кончено. Он занёс над жертвой руку, чтобы довольно своеобразным образом, а именно, дав "пять" узбеку, вбить кость в горло...
Лёжа в крови и почти ничего не соображая, он уже попрощался с жизнью. Размытый и жирный силуэт навис над ним, в горло что-то упиралось, но он не умер. Силуэт оттащили в сторону старухи, а он, желая только выжить, максимально быстро встал на ноги и побежал к выходу. Напавший взревел, раскидал старух и бросился вдогонку.
Узбек не хотел умирать, поэтому игнорируя боль и травмы несся на выход. Он бежал, пытался вернуть кость обратно в руку.
Вырвавшись на улицу, он даже не смотрел вперёд, а только под ноги, но, когда поднял голову, увидел ещё четверых. За спиной, уже стоял тяжело дышавший Лодыгин.
Беглец глубоко вдохнул, скривился от боли и схватив себя за запястье искалеченной руки, со всей силы попытался развести их в стороны. Кость вернулась на место, кровотечение усилилось. Не моргнув и глазом, он вытащил здоровой рукой скальпель из-под ключицы и приготовился ко встрече с неизвестным.
Глава 20. Омега.
- Что вы все здесь делаете? - Спросил Линдквист, глядя на остальных.
А ведь вечер так хорошо начинался. Поджигателя, угонщика автобусов, осквернителя церквей и памятников архитектуры, наконец-то выследили и инспектор прибыл с тем, чтобы лично арестовать его. Старик был окружён многочисленными экипажами и деваться ему было некуда. Собираясь в дорогу, инспектор кои то веки, захватил с собой пистолет и теперь его наполняла уверенность, что не зря.
Напротив, метрах в двадцати, стоял залитый кровью и искалеченный узбек, Линдквист поначалу даже не узнал его. Между ним и узбеком, блаженно улыбаясь, расположился старик. Узбек обошёл старика, стараясь не выпускать из виду Лодыгина и Сирожу, занял место между инспектором и Андреем. Андрей и качок стояли друг напротив друга.
- Дуэль! - Закричал Андрей и откинув полу куртки, барабанил пальцами по кобуре.
Поясная кобура из кожи таила в себе не абы что, а полуавтоматический пистолет чешского производства. Пришлось попотеть, чтобы достать сам пистолет и патроны к нему, но это стоило того.
- Дуэль? - Неуверенно повторил качок, судорожно ощупывая, сковывавшей таз гипс, но ничего нащупать так и не смог.
Оказавшись лицом к лицу со своим оппонентом, Сирожа уже не хотел дуэли. Он не хотел убивать Андрея, да ему и нечем было. Из оружия при нём имелись лишь могучие руки и костыли. Если удастся сократить дистанцию, то он хотя бы набьёт ему морду. Качка осенило, множество раз он мог пойти наперекор своей пацифисткой натуре и просто набить Андрею морду и всё, но не теперь. Андрей был вооружён и настроен решительно. Поглаживая кобуру из коньячной кожи, он щурил голубые глаза.
- Вы с ума посходили? Какая ещё дуэль? - Удивился инспектор, а затем обратился к узбеку. - А вы? Зачем? Зачем вы это сделали? У этих констеблей были дети...жёны в конце концов! Что с вами произошло? Что с вашей рукой? Что там у вас? Скальпель? Бросьте его, сдайтесь и я гарантирую вам безопасность!
Старуха что-то прошипела, глядя на него, но узбек не придал этому значения. Он готовился сорваться с места в любую секунду и вогнать скальпель в основание черепа одному из жирдяев.
- Ивор, застрелите этого урода! - Рявкнул, Лодыгин. - Он забил бездомного до смерти и сбросил констебля в канализационный коллектор. Только за этот вечер он убил ещё двоих.!
- Это был не бездомный, а старуха! Жирный урод! - Ответил узбек и принялся показывать единственной целой рукой на инспектора и Андрея. - Разве ты не видишь? Вот старуха, ещё одна, полная больница старух, весь мир состоит из одних старух! Ты сам сбросил старуху в коллектор! Не человек это был, а старуха! Ты это знаешь иначе зачем тогда было сбрасывать её?
- Вы сбросили констебля в коллектор? - Спросил Линдквист.
- Заткнись! Это он сбросил! Застрелите его!
- Смотри как бы она тебя не застрелила. - Выкрикнул узбек и обратился Линдквисту. - Давай, он тоже человек, оба они люди. Убей одного из жирдяев, а второго я убью!
Услышав эти слова Сирожа даже побледнел. Из-за перелома тазовой кости, качок и так поставил крест на мечте научиться танцевать и записываться на курсы теперь не было смысла. Ну да, он хотел научиться танцевать с самого детства, ведь где-то в недрах его страдающего ожирением тела, скрывалось изящество и грация. Тайком, когда никто не видит и не посмеётся над ним, качок пытался танцевать. Он делал это самозабвенно, задыхался, страдал от обезвоживания обильно потея, но танцевал! Только для того, чтобы раскрыть внутренний потенциал он записался на курсы. А теперь его просто убьют.
Коллега инспектора и подозреваемый обвиняли друг друга в ужасных деяниях. Он пришёл для ареста одного, а теперь придётся арестовать минимум троих. Медленно, чтобы не нервировать никого из собравшихся он потянулся к висящей на поясе кобуре, освободил пистолет.
- Давайте все успокоимся, - попытался снизить накал эмоций инспектор, - а потом каждый из вас медленно и аккуратно положит оружие на землю, и мы во всём разберёмся, кто кого сбросил и так далее.
Старик взглянул в чистое небо над головой, не смотря на городскую иллюминацию он видел звёзды. Никонорыч попытался вспомнить хоть что-нибудь, неважно что, но не смог. Он жил очень долго и мог даже написать мемуары под названием "Восхождение лысины", но в данный момент, не помнил ничего кроме больницы и сотен огоньков, они кружились около него тогда и недвижимо висели над ним сейчас. У каждой звезды появилось имя. Картавый голосок в голове начал произносить имена, старик принялся повторять услышанное.
Узбек почувствовал необычайную лёгкость, счёт шёл на минуты. Он посмотрел на Лодыгина, выбор пал на него, ведь именно он попытался убить его.
Узбек рванул к Лодыгину, Лодыгин поступил аналогично. Андрей выхватил пистолет и выстрелил в качка, но промахнулся и попал в старика, а пистолет не выбросил стрелянную гильзу. Сирожа не выхватил ничего и с феноменальной для него скоростью заковылял на костылях к сопернику в надежде забить того костылём.
Линдквист выстрелил в узбека, но попал в живот Андрею, и он упал навзничь, но уже лёжа на спине, в шоковом состоянии, Андрей вёл огонь в слепую. Инспектор снова выстрелил уже в спину несущемуся вперёд узбеку и тоже попал в старика. Никонорыч заверещал, не прекращая повторять имена, по нему как стая лосей пробежался Сирожа, но получив "слепую" пулю в грудь от Андрея, упал замертво.
Лодыгин и узбек всё-таки столкнулись. Скальпель, на который он так рассчитывал, выскочил из ослабленной руки, он не видел куда, но отчётливо слышал стариковский визг. Прогремел выстрел, узбек почувствовал жжение под правой лопаткой, но не упал. Его шею взяли в замок и душили. Впереди громко шипела старуха, кто-то рычал над левым ухом.
Ориентируясь только на звук, правой рукой узбек схватил себя за левое запястье, кость снова вылезла, но недостаточно. Он не мог даже кричать от боли, не было кислорода, но узбек продолжал выламывать собственную руку, всё больше и больше обнажая кость. И узбек нанёс один единственный колющий удар куда за голову. Хватка ослабла, кость, что должна была оказаться в горле узбека, проткнула горло жирного преследователя. Держась за горло обеими руками Лодыгин упал на колени, а после на асфальт и вскоре затих навсегда. Последовал ещё один выстрел от Андрея за секунду до гибели, старик снова заверещал, но уже без энтузиазма.
К нему уже спешили на помощь констебли. Линдквист, будучи единственным выжившим, всё ещё крепко сжимал в руке пистолет. Он окинул поле боя растерянным взглядом, огляделся по сторонам и так же растерянно произнёс:
- Бардак.
1
Последние комментарии
45 минут 46 секунд назад
7 часов 8 минут назад
7 часов 16 минут назад
7 часов 44 минут назад
7 часов 48 минут назад
7 часов 48 минут назад