Socialisme fasciste [Pierre Drieu la Rochell] (fb2) читать постранично, страница - 2
- Socialisme fasciste (пер. А. В. Шестакова) (а.с. ΠΡΑΞΙΣ) 1.05 Мб, 198с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Pierre Drieu la Rochell
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (74) »
опиравшемся на расовые теории. Во Франции грезили чистым насилием и видели опасность в односторонней ставке демократического общества на позитивные ценности.
Можно вспомнить и известную работу Н. А. Бердяева «Философия неравенства», которая примыкает к труду Дриё ла Рошеля и поэтому тоже может рассматриваться как «фашистcкая». Однако пока этого никто не делал, так как Бердяев был противников фашизма. Это еще раз свидетельствует о том, что нельзя квалифицировать рецензируемую работу, несмотря на ее название, как фашистcкую.
Власть
Что такое власть, кто правит сегодня? Эти вопросы вновь стали актуальными после длительного аполитичного периода. На Западе, да и в России, люди испытали разочарование от власти, ибо она не правит. Какая разница, кто у власти? – рассуждает современный обыватель. Выбирать между либералами и демократами – разве это можно назвать свободным выбором. Да и что могут сделать много обещающие политики. Даже если они захотели бы облегчить положение людей, их указы не выполняются. В России растворение власти в повседневных практиках часто путают с недееспособностью политических лидеров. Нынешняя власть является не столь очевидной, как в прошлом, когда во время смертной казни, демонстрировавшей право на смерть, рядом с королем в белом одеянии находился палач, одетый в красную одежду. Однако считать ее недееспособной нет никаких оснований. М. Фуко, посвятивший всю свою жизнь исследованию власти, считал ее многоликой и разнообразной, действующей не как сущность, а как стратегия. Сегодня власть – это не столько ограничение и запрет, сколько совет и рекомендация относительно рационального и здорового образа жизни. Но она не сводится и к идеологии, как это было характерно в бывшем СССР. На Западе порядок диктуют современные масс-медиа, формирующие общественное мнение. Власть при этом стала как бы невидимой, но от этого не ослабла, а даже усилилась. Сфера свободы катастрофически сужается. Дикторы ТВ и журналисты, парламентские выборы и т. п. вовсе не принимают во внимание наше мнение, а наоборот, либо формируют его, либо дают выбирать те возможности, которые определяют они сами. Даже интеллектуалы сегодня не могут встать в независимую позицию по отношению к власти. Нельзя доверять ни критике, ни собственному опыту столкновения с несправедливостью власти. Ибо как интеллектуалы могут критиковать власть, если они сами ее и производят, как мы можем протестовать против нее, если сам протест служит поддержке ее анонимного порядка. Собственно, раньше других ощущая эти изменения, наш автор и предлагает вслед за Ницше более прямые и честные, во всяком случае открытые, формы господства. Старая власть реже апеллировала к истине, сущности, морали, справедливости и закону. Она была неистинной и несправедливой. Пределы одной силы определяла другая сила, а не право. Такое положение с точки зрения морали кажется несправедливым. Однако положение ничуть не улучшается от того, что право и закон, истина и разум постепенно связывают власть силы. От этого она становится универсальной и не зависит от случая и конкретных обстоятельств. Особую угрозу представляет собой морализация, которая, по Ницше, является волей к власти со стороны слабых, которые благодаря ей пытаются управлять сильными. Но слабые, деградирующие личности имеют основания и право управлять другими еще меньше, чем сильные. Выходом из состояния нигилизма и декаданса автору кажется смелое признание фашизма как власти сильных. Они могут давать обещания и им можно доверять. Они не пойдут на поводу у толпы, жаждущей хлеба и зрелищ. Эти люди имеют корни и этим резко отличаются от автономизировавшихся жителей больших городов. Житель демократической Франции Дриё ла Рошель ощущал застойность прежде пассионарной нации, которая сформировалась и закалилась в ходе войн и революций. Инициативу перехватили Россия, Германия и Италия, которые пришли в движение и сумели мобилизовать массы нести груз социальных преобразований. На первый взгляд политическая жизнь в демократических обществах бьет ключом, и наоборот, в тоталитарных государствах не происходит ярких событий. Вожди, разбудившие энтузиазм масс, превращаются в пожизненных диктаторов. Однако Дриё ла Рошель раскрывает иллюзорность кипучей жизни. Борющиеся партии похожи друг на друга и предполагают друг друга, поэтому их борьба похожа на игру. Это спектакль, так как лидеры не представляют реальных интересов людей. Партии мертвы и они могут сохраниться только в процессе циркуляции. Инсценируя различие, они симулируют активность, которая становится все более интенсивной и все более оторванной от реальной жизни. С завистью взирая на соседей, взявших на себя бремя решения исторических проблем, Дриё ла Рошель отмечает также и недостатки фашизма и коммунизма. Он видит их прежде всего в том, что благодаря использованию современных технологий революционные движения современности запутываются в
Власть
Что такое власть, кто правит сегодня? Эти вопросы вновь стали актуальными после длительного аполитичного периода. На Западе, да и в России, люди испытали разочарование от власти, ибо она не правит. Какая разница, кто у власти? – рассуждает современный обыватель. Выбирать между либералами и демократами – разве это можно назвать свободным выбором. Да и что могут сделать много обещающие политики. Даже если они захотели бы облегчить положение людей, их указы не выполняются. В России растворение власти в повседневных практиках часто путают с недееспособностью политических лидеров. Нынешняя власть является не столь очевидной, как в прошлом, когда во время смертной казни, демонстрировавшей право на смерть, рядом с королем в белом одеянии находился палач, одетый в красную одежду. Однако считать ее недееспособной нет никаких оснований. М. Фуко, посвятивший всю свою жизнь исследованию власти, считал ее многоликой и разнообразной, действующей не как сущность, а как стратегия. Сегодня власть – это не столько ограничение и запрет, сколько совет и рекомендация относительно рационального и здорового образа жизни. Но она не сводится и к идеологии, как это было характерно в бывшем СССР. На Западе порядок диктуют современные масс-медиа, формирующие общественное мнение. Власть при этом стала как бы невидимой, но от этого не ослабла, а даже усилилась. Сфера свободы катастрофически сужается. Дикторы ТВ и журналисты, парламентские выборы и т. п. вовсе не принимают во внимание наше мнение, а наоборот, либо формируют его, либо дают выбирать те возможности, которые определяют они сами. Даже интеллектуалы сегодня не могут встать в независимую позицию по отношению к власти. Нельзя доверять ни критике, ни собственному опыту столкновения с несправедливостью власти. Ибо как интеллектуалы могут критиковать власть, если они сами ее и производят, как мы можем протестовать против нее, если сам протест служит поддержке ее анонимного порядка. Собственно, раньше других ощущая эти изменения, наш автор и предлагает вслед за Ницше более прямые и честные, во всяком случае открытые, формы господства. Старая власть реже апеллировала к истине, сущности, морали, справедливости и закону. Она была неистинной и несправедливой. Пределы одной силы определяла другая сила, а не право. Такое положение с точки зрения морали кажется несправедливым. Однако положение ничуть не улучшается от того, что право и закон, истина и разум постепенно связывают власть силы. От этого она становится универсальной и не зависит от случая и конкретных обстоятельств. Особую угрозу представляет собой морализация, которая, по Ницше, является волей к власти со стороны слабых, которые благодаря ей пытаются управлять сильными. Но слабые, деградирующие личности имеют основания и право управлять другими еще меньше, чем сильные. Выходом из состояния нигилизма и декаданса автору кажется смелое признание фашизма как власти сильных. Они могут давать обещания и им можно доверять. Они не пойдут на поводу у толпы, жаждущей хлеба и зрелищ. Эти люди имеют корни и этим резко отличаются от автономизировавшихся жителей больших городов. Житель демократической Франции Дриё ла Рошель ощущал застойность прежде пассионарной нации, которая сформировалась и закалилась в ходе войн и революций. Инициативу перехватили Россия, Германия и Италия, которые пришли в движение и сумели мобилизовать массы нести груз социальных преобразований. На первый взгляд политическая жизнь в демократических обществах бьет ключом, и наоборот, в тоталитарных государствах не происходит ярких событий. Вожди, разбудившие энтузиазм масс, превращаются в пожизненных диктаторов. Однако Дриё ла Рошель раскрывает иллюзорность кипучей жизни. Борющиеся партии похожи друг на друга и предполагают друг друга, поэтому их борьба похожа на игру. Это спектакль, так как лидеры не представляют реальных интересов людей. Партии мертвы и они могут сохраниться только в процессе циркуляции. Инсценируя различие, они симулируют активность, которая становится все более интенсивной и все более оторванной от реальной жизни. С завистью взирая на соседей, взявших на себя бремя решения исторических проблем, Дриё ла Рошель отмечает также и недостатки фашизма и коммунизма. Он видит их прежде всего в том, что благодаря использованию современных технологий революционные движения современности запутываются в
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (74) »
Последние комментарии
1 час 3 минут назад
1 час 4 минут назад
6 часов 23 минут назад
10 часов 4 минут назад
10 часов 25 минут назад
11 часов 19 минут назад