Неукротимое томление [Пенелопа Уильямсон] (fb2) читать постранично, страница - 144

дитя.

— Давай, давай, потужься, — сказал он, наклоняясь и целуя ее.

Измученная и обессиленная, Делия только покачала головой, закусив губу, потому что начиналась новая схватка. Тая переполняла любовь к ней и страх за нее.

«Я не должен потерять ее, — говорил он себе, стараясь успокоить бешеное сердцебиение. — Она сильная и здоровая. Женщины каждый день рожают детей. И я ее не потеряю».

— Я люблю тебя, Делия, — сказал он, — О, Делия, Делия, я тебя люблю, девочка моя.

Делая вид, что он очень опытный врач, каким Тай себя вовсе не считал, он провел ее через все это, советуя, когда надо напрячься, а когда отдохнуть. Спустя долгих два часа первенец Тая вывалился прямо ему в руки. Ребенок был вымазан кровью и пищал. Тай держал его на руках, своего ребенка, и смотрел на него с восхищением. Слезы счастья показались у него на глазах. Впервые в жизни Тай понял значение слова «благословенный».

Тай заглянул в глаза жены: в них была боль и торжество. Он показал ей ребенка.

— У нас сын, любовь моя! Замечательный сын!

Делия с трудом улыбнулась, но эта улыбка сказала ему все.

Тай уложил ее в постель, вымыл ребенка и хотел дать его Делии, но тут дверь приоткрылась и комнату оглядели две пары любопытных глаз.

— Мы слышали писк ребенка, — прошептала Мэг.

Тай гордо улыбнулся и показал им ребенка.

— Почему бы вам не войти и не взглянуть на своего братишку?

Тилди уставилась на ребенка; от удивления и разочарования ее брови приподнялись.

— Но он такой крошечный! Как же я буду с ним играть? И какой он смешной, весь сморщенный и красный!

Мэг толкнула сестру локтем в бок.

— Замолчи, Тилди Паркес, это невежливо.

Но, увидев выражение ее лица, Тай решил, что она разделяет мнение сестры. Он прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

Делия подозвала к себе девочек и поцеловала их.

— Скоро он подрастет, и с ним можно будет играть, — сказала она слабым голосом. Но лицо ее было озарено счастьем.

— Да у него даже волос нет, — заметила разочарованная Тилди. Тай с Делией улыбнулись.

— Волосы у него вырастут, как и все остальное, — пообещал Тай, подталкивал их к двери. — А теперь сделайте одолжение, приготовьте какой-нибудь ужин, потому что маме надо отдохнуть. Рожать ребенка — тяжелый труд.

Девочки неохотно покинули комнату, и Тай присел на постель рядом с Делией, положив спящего ребенка между ними. Теперь, когда все было позади, Тай чувствовал, что мог бы проспать месяц без просыпу.

Делия ласково провела пальцем по крошечному личику.

— Жаль, но приходится признать, что он и впрямь несколько красноват, — сказала она смеясь.

— Он прекрасен, — возразил Тай.

Делия встретилась глазами с мужем, и лицо ее стало серьезным.

— Я знаю, что ты хотел девочку. Ты очень разочарован?

— Вовсе нет. И потом, когда мы заведем дюжину детей, то уж кто-то из них будет девочкой!

Она хотела сделать вид, что обиделась, но губы ее дрогнули от смеха. Тай наклонился и поцеловал ее.

— Я хотела бы назвать его Вилли, в честь сына Энни, — сказала она. — И мы попросим ее и полковника стать крестными родителями малыша.

Тай улыбнулся и кивнул.

— А на следующий год мы возьмем его в деревню и представим дедушке.

— О да! Эссакамбит придет от него в восторг! Помнишь, как он склонял тебя взять Элизабет в жены, чтобы заполучить еще одного внука?

Тай подумал об отце. Эссакамбит и впрямь будет рад новому внуку. Все лето между абенаки и поселенцами происходили стычки. Но Тай, обретя мир с Делией, твердо знал, что теперь принадлежит обоим мирам.

Делия лежала очень тихо, и он решил, что она уснула. Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на лицо любимой. Она была такой красивой, его Делия, такой сильной, и он так любил ее.

— Вот черт! — пробормотал он, чувствуя, как на глаза навернулись слезы умиления.

Губы Делии дрогнули в улыбке, и веки приоткрылись. — Спасибо, Тай, — сказала она.

Он обнял ее крепче.

— За что? Ты все сделала сама.

— За ребенка. И за то, что ты любишь меня.

— Делия, Делия! — Он произнес ее имя с восторгом и обожанием. А в его поцелуе была нежность, страсть, любовь и обещание.

Охваченная дремотой, она пробормотала так тихо, что он едва расслышал ее:

— Я очень люблю тебя, Тайлер Сэвич!