В ярости рождённая [Дэвид Марк Вебер] (fb2) читать постранично, страница - 3

этом. Фактически, она намного меньше интересуется военными историями, чем копается в моей черепушке в поисках того как в реальности функционирует Корпус.

– Я знаю.

Калам  смотрел на него ещё мгновение, затем присел на кресло, оставленное Алисией ради расположенной этажом выше школьной компьютерной рабочей станции. Кресло изменилось под ним, принимая контуры его тела, и Калам, оперевшись на колени, наклонился вперёд.

– Я знаю, что её интересует, – повторил он и его необычного сланцево-серого оттенка глаза стали непривычно серьёзными. – Фактически именно это и беспокоит меня. Я сам почти хочу испытать чувства восторженного подростка, вбившего себе в голову, что боевые действия могут быть «восхитительными» и возбуждающими.

– Хочешь испытать, теперь? – Себастьян внимательно и пристально посмотрел на него.

Себастьян был больше чем просто любящий его зять. Калам  ДеФриз был вероятно одним из самых выдающихся личностей, которых он когда-либо встречал, и к тому же он был очень хорошим человеком. Себастьян подозревал, что нередко отцы считали, что по-настоящему ни один мужчина не достоин егодочери, и он допускал, что это было дополнительным фактором  беспокойства в его собственном случае, когда Фиона впервые привела домой Калама. Те серые глаза с их странно кошачьим разрезом вкупе с его высоким ростом и рыжими волосами было невозможно не заметить. Комбинация присущих мутации «Уйвари» физических черт была также хорошо известна, как и её интеллектуальныеспособности, и Себастьян подготовил себя к неизбежной конфронтации. Но ожидаемая конфронтация так никогда и не наступила, и за эти годы Калам  достаточно продемонстрировал, что он был действительно достоин руки единственной дочери Себастьяна О’Шогнеси. Что, конечно, не обязательно означало, что они приходили к общему мнению  по каждой проблеме.

– К сожалению, я иногда думаю, – продолжил Калам, – что Али слишком походит на своих родителей. Она умна – Боже, как она умна! И упряма. И характер, что настаивает на том, чтобы решать всё самой.

– Я согласен, – сказал Себастьян, когда его зять сделал паузу. – Но разве это помеха на выбранном её пути?

– Это плохо с моей точки зрения, по той простой причине, что я не могу сказать ей: «потому что я – твой отец, именно поэтому»! Или, по крайней мере, потому что я достаточно умён для того, чтобы знать это не пробуя.

– А.., к стати, когда ты упомянул об этом, –  кивнул Себастьян, – эта проблема пару раз возникала и у меня с её матерью.

– Даже не сомневался по этому поводу ни секунду, – усмехнулся Калам и его лицо на мгновение потеряло необычное для него выражение беспокойства. Но усмешка была мимолётной.

– О, – взмахнув рукой, продолжал он, – если я скажу ей не делать что-то, то она и не будет. И я никогда не боялся, что она тайком за моей спиной будет делать что-то, что она знает не одобрим мы с Фионой, причём – даже теперь, когда гормоны в ней бушуют с удвоенной силой. Но если она решит или если она подумает, что я неправ, то она беззастенчиво сообщит мне об этом. И когда придёт время, когда она решит, что здесь она права, и примет решение, она будетделать это – и действовать по-своему – даже если она будет знать, что это то, против чего я решительно протестовал бы. Ты прав, конечно. Но это не препятствует мне волноваться об одном из тех решений, которые я не хочу, чтобы она приняла.

Он взглянул в глаза своего тестя – очень похожие на те самые зелёные глаза, которые видел, когда смотрел на свою жену или старшую дочь.

– Это решения, которое все мы должны принимать, так или иначе, даже если мы делаем это автоматически, – сказал Себастьян после паузы.

– Уверен в этом, – согласился Калам. – Но я боюсь того, как быстро она собирается сделать это. Я хотел бы, чтобы она подождала, прежде чем  действительно задуматься об этом. Чтобы рассмотреть все другие доступные ей возможности, все пути, по которым она могла бы пойти.

– Конечно, ты правильно боишься, – сказал Себастьян, но глаза Калама сжались в узкие щёлочки в ответ на его слова.

– Я искренне пытаюсь не создавать ажиотажа в разрешении этой  проблемы, Себастьян, – сказал  его зять. – И я думаю, что ты знаешь, сколько уважения я испытываю к вооружённым силам вообще и к тебе лично. Я знаю точно, что ты сделал, чтобы заслужить "Знамя...", и я знаю, как мало других людей было награждено им. Я думаю, что очень плохо, что мы до сих пор всё ещё нуждаемсяв Морской пехоте [Двухсоттысячный Корпус морской пехоты США – в отличие от семнадцатитысячного состава Морской пехоты СССР/России – выполняет роль сил быстрого реагирования, предназначенных в основном для восстановления правопорядка]и Флоте, но я всецело поддерживаю их существование. И если это будет нужно, мы применим их обоих – и,  благодарение Богу, у нас они естьпо крайней мере до Второго пришествия. Это знает любой из нас кто работает на Министерство Иностранных Дел.

И это, Себастьян размышлял, было