Страстная суббота [Беппе Фенольо] (fb2) читать постранично, страница - 3

ответил тот с таким мрачным видом, как будто ему нанесли смертельное оскорбление.

На улицу он вышел в прескверном настроении: ему казалось, что его предали. Он решил пойти посмотреть, как идет прокладка канализации за государственный счет. Его улица как раз выходила к самой длинной траншее.

На площади Тренто и Триеста он увидел кучи земли, снующих туда и сюда рабочих, машины и дорожные знаки, предупреждающие о начале работ и о том, что проезд закрыт. Подойдя ближе, он почувствовал сильный запах свежевскопанной земли, дождевых червей и гниющих цветов — так обычно пахло на кладбище, когда он приходил туда второго ноября, в День поминовения усопших.

Он взобрался на кучу вырытой земли и заглянул в траншею. Она была глубокая, с хорошо отделанными стенками. О том, что в ней работают люди, напоминали лишь верхушки соломенных шляп.

Под одной из шляп Этторе узнал своего школьного товарища, которого все называли Марселем, потому что он с детства мечтал уехать во Францию, но это ему никак не удавалось.

Перескакивая с кучи на кучу, Этторе подошел к приятелю. Марсель работал в траншее и был одет как американский солдат.

— Эй, Марсель! Ты все еще здесь, а не во Франции?

— Не говори мне о Франции, — ответил Марсель и склонился над лопатой, явно не желая разговаривать на эту тему. Однако немного погодя он выпрямился и сказал — Весной я чуть туда не попал. Да, видишь ли, мой напарник набрался как следует, пока ждал меня в остерии в Вентимилье, и разболтал, что мы с ним пробираемся во францию, под носом у наших пограничников. А я в это время пошел к врачу вырвать зуб: не хотелось мне оказаться во Франции с больным зубом. А когда я вернулся в остерию, там меня уже поджидали жандармы. Они нас пинками затолкали в поезд, и мы прикатили сюда. — Тут Марсель с остервенением схватил лопату. — Но ничего, полгода перебьюсь, весной опять попробую. Только на этот раз пойду через горы, не побережьем. И, уж конечно, один.

Неожиданно Этторе сказал:

— Не забудь сообщить мне, Марсель, когда соберешься во Францию. Может, и я махну с тобой.

Но Марсель покачал головой.

— Чего ты боишься? Что я удружу тебе, как тот твой приятель?

Марсель вновь покачал головой и ответил:

— Ты для этого не подходишь. Ты, Этторе, не болеешь Францией, как я. Видишь ли, тот приятель был пьяницей и болтуном, но Франция засела у него в башке, так же как и у меня. Потому я в конце концов и простил его. Он и напился-то от радости, что оказался так близко от Франции.

— А что ты станешь делать в этой Франции? — спросил Этторе, немного помолчав.

— То же. что и здесь, — кирка да лопата. Но жить во Франции для меня — лучшее, что только может быть на свете.

Марсель заметил кривую усмешку Этторе и добавил:

— Во Франции ведь можно не только киркой да лопатой орудовать. Там есть Иностранный легион. Если здесь, в Италии, ты не найдешь ничего лучшего, можно поехать туда и поступить в Иностранный легион.

К ним приближался мастер, наблюдавший за работой. Марсель принялся копать, а Этторе стал смотреть, как он работает. Мастер прошел между траншеей и Этторе, поглядел на сгорбленную спину Марселя и удалился, ничего не сказав.

Этторе некоторое время смотрел ему вслед, а потом заметил:

— Этих сукиных детей ты встретишь и во Франции тоже.

Марсель улыбнулся.

— Во Франции мне все будут милы, даже они.

Этторе покачал головой и повернулся, чтобы уйти.

— Чао, Марсель, да смотри не надрывайся.

— Эй, Этторе, — крикнул вслед ему Марсель, — та к. предупредить тебя, когда соберусь во Францию?

Не оборачиваясь, Этторе лишь покачал головой.

II

— Что, отец уже дома? — спросил Этторе на следующий день вечером. Проходя мимо мастерской, он заметил, что она заперта.

— Он пошел недалеко по одному делу, — ответила мать. «Она уже тогда знала обо всем», — думал позднее Этторе.

— Ты что приготовила?

— Молочный суп.

— Хорошо. — Этторе подошел к буфету. Там лежали две красивые, пестрые коробки с ампулами, обернутыми в целлофан, как заграничные сигареты.

Мать повернулась к нему и сказала:

— Погляди на обратной стороне, сколько они стоят. Может, ты считаешь, что не надо тратиться на лечение? Что же, мне ждать, пока совсем сгниет печень?

Он вспылил.

— Конечно, надо лечиться! Кто в таком деле думает о деньгах? Знаешь, чем ты меня всегда злишь и выводишь из себя? Тем, что без конца говоришь о вещах, о которых лучше молчать. Ненавижу эту твою манеру, злость во мне так и закипает!

Она отвернулась к плите. Он провел рукой по краю стола.

— Накрыть на стол?

— Я сама.

Этторе сунул руки в карманы и посторонился, пропуская мать к столу.

— Куда тебя колют?

— В руку.

Этторе хотел спросить, больно ли это, но раздумал.

Минут через десять после того как стол был накрыт, вернулся отец. Этторе сразу услышал его шаги на лестнице, и они показались ему более