Постчеловечество [Максим Калашников] (fb2) читать постранично, страница - 5

Данный материал (книга) создан автором(-ами) «Владислав Леонидович Иноземцев, Михаил Борисович Ходорковский» выполняющим(-и) функции иностранного агента. Возрастное ограничение 18+

эффективный контроль над относительно небольшой ближневосточной страной, Ираком. Военная сила утрачивает былую эффективность, а во внутренней политике вообще не выступает значимым аргументом. В начале XX века почти половина населения развитых стран жила в сельской местности; сегодня правительства развитых стран готовы платить своим крестьянам за то, что они не обрабатывают свои земли. Собственность на них сегодня также не может считаться аргументом доминирующего класса. Капитал пока остается востребованным, но нельзя не видеть, что его предложение все чаще превышает спрос — об этом говорят и близкие к нулевому значению процентные ставки в Японии и Швейцарии (а в 2002–2004 гг. — и в США), и фондовые «пузыри», образующиеся всякий раз, когда владельцы свободных денежных средств массово вкладывают их в самые рискованные активы в надежде на высокую прибыль. Хотя капитал сегодня несомненно остается одним из важнейших производственных ресурсов, он уже не сталь редок, как в начале XX века, и не может так же, как прежде, диктовать обществу свою волю. Какой же ресурс выступает сегодня наиболее востребованным, какой класс он выводит на историческую арену и какими могут оказаться дальнейшие судьбы этого социального слоя? Данный вопрос встал перед социологами не сегодня и не вчера, и история возможных ответов на него изучена сегодня уже достаточно подробно.

Новый доминирующий класс: рациональны ли ожидания?

В первые послевоенные годы самым распространенным ответом на вопрос о том, кто может стать новым господствующим классом формирующегося общества (которому в то время еще даже не давалось определенного названия), было указание на некую абстрактную «управляющую элиту», или «класс менеджеров» «…кто же составляет правящий класс посткапиталистического общества?» — спрашивал в конце 50-х годов Р. Дарендорф, и отвечал: «Его представителей следует искать на верхних ступенях бюрократических иерархий — среди тех, кто отдает распоряжения административному персоналу».^[10] В «„технотронном“ обществе, то есть обществе, формирующемся — в культурном, психологическом, социальном и экономическом плане — под воздействием современной техники и электроники… где индустриальные процессы уже не являются решающим фактором социальных перемен»,^[11] новая элита должна в первую очередь обладать способностями контролировать и направлять процессы, диктуемые логикой технологического прогресса — считал Зб. Бжезински. Предельно широкое определение этой социальной страты, которая была названа им «техноструктурой», дал Дж. К. Гэлбрейт, в 1969 г. отмечавший, что «она включает всех, кто привносит специальные знания, талант и опыт в процесс группового принятия решений».^[12] Еще раньше К. Райт Миллс отметил, что новая социальная элита представляется не элитой богатства, а элитой статуса;^[13] его подправил А. Турен, указавший, что технократический класс не только занимает доминирующие позиции в новом обществе, но выступает субъектом подавления прочих социальных слоев и групп.^[14]

Параллельно социологи искали позитивное определение новой элиты. Хотя многие исследователи вплоть до середины 70-х годов предпочитали говорить о «новом классе», «доминирующем классе», «правящем классе», «высшем классе» и т.д.,^[15] не давая ему четких определений, особо проницательные авторы недвусмысленно связывали социальный статус с интеллектуальными и творческими способностями человека. При этом характерно, что перспектива формирования новой социальной реальности порождала не столько надежды, сколько ощущение опасности. Еще в 1958 г. М. Янг в фантастической повести «Возвышение меритократии» в гротескной форме обрисовал конфликт между интеллектуалами и остальным общество как опасное противоречие следующего столетия.^[16] В 1962 г. Ф. Махлуп, вводя в научный оборот показательный термин «работник интеллектуального труда (knowledge-worker)»,^[17] указывал на то, что работники нового типа изначально ориентированы на оперирование информацией и знаниями; фактически индифферентны к форме собственности на средства и условия производства; крайне мобильны; и, как правило, стремятся заниматься деятельностью, открывающей широкое поле для самореализации и самовыражения, хотя бы и в ущерб сиюминутной материальной выгоде. О. Тоффлер вынужден был признать, что традиционное обществоведение, изучающее «переход власти от одной личности, одной партии, одной организации или одной нации к другой», теряет свое значение в условиях, когда основными становятся «скрытые сдвиги во взаимоотношениях между насилием, богатством и знаниями».^[18] Основатель теории постиндустриализма Д. Белл подытоживал: «Если в течение последних ста лет