Возвращение - английский и русский параллельные тексты (fb2) читать постранично, страница - 2

Свет радует глаз, и кажется, там не так холодно, как здесь. Like gaily coloured and silver flowers the flares spring up above the lightning flashes of the artillery. Над орудийными зарницами взвиваются ракеты, рассыпаясь пестрыми и серебряными цветами. Big and red the moon swims in the wet air over the ruins of a farm. Огромная красная луна плывет в тумане над развалинами фермы. "Think we're going home?" whispers Jupp. - Это правда, что нас отпустят по домам? - шепчет Юпп. - Как ты думаешь? I shrug my shoulders. Я пожимаю плечами: -Не знаю. "The rumour is -- " Говорят... Jupp sighs aloud. Юпп громко вздыхает: "A warm room and a sofa, and going out of nights-can you picture it still?" - Теплая комната, диван, а вечерком выходишь погулять... Просто и не верится, что такое бывает. Верно, а? "I tried on my civvies last time I was on leave," I say meditatively, "but they're ever so much too small for me now-I'll have to get new things." - Когда я в последний раз был в отпуске, я примерял свой штатский костюм, - задумчиво говорю я. - Я из него здорово вырос. Придется все шить заново. How marvellous that all sounds here-civvies, a sofa, the evening-but it brings strange thoughts too-like black coffee, when sometimes it tastes too much of the tin and rust of the dixie, and one coughs it up again, hot and choking. Как чудно звучат здесь слова: штатский костюм, диван, вечер... Странные мысли приходят в голову... Точно черный кофе, который подчас слишком уж сильно отдает жестью и ржавчиной; ты пьешь его, и давишься, и тебя тут же рвет горячим. Jupp is picking his nose absently. Юпп мечтательно ковыряет в носу: "Shop windows-and caf?s-and women-oh, boy!" -Нет, ты подумай только: витрины... кафе... женщины... "Ach, man, you just be thankful you're back here out of the shit for a bit," I say, and blow into my frozen hands. - Эх, парень, выберись сначала из этого дерьма, и то хорошо будет, - говорю я и дышу на озябшие руки. "That's true." - Твоя правда. Jupp draws the waterproof up over his thin, bent shoulders. Юпп натягивает плащ-палатку на худые искривленные плечи: "What'll you do when you get out of this?" -Ты что собираешься делать, когда вернешься? I laugh. Я смеюсь: "I? - Я-то? I'll have to go back to school again, I suppose. Придется, пожалуй, снова поступить в школу. Willy and Albert and I-and even Ludwig over there, too," I say, pointing back to where someone is lying before a dugout entrance, under two greatcoats. И мне, и Вилли, и Альберту, и даже вон тому, Людвигу. И я показываю головой назад, где перед разбитым блиндажом лежит под двумя шинелями темная фигура. "Good Lord! -Вот черт! But you won't do that, surely?" exclaims Jupp. Но вы, конечно, плюнете на это дело? - говорит Юпп. "I don't know. - Почем я знаю? Probably have to," I reply, and feel furious, without knowing why. Может, и нельзя будет плюнуть, - отвечаю я и, сам не понимаю отчего, начинаю злиться. There is a movement under the greatcoats. Человек под шинелями шевелится. A pale, thin face lifts up and groans softly. Показывается бледное худое лицо; больной тихо стонет. It is my schoolmate, Lieutenant Ludwig Breyer, our platoon commander. Это мой школьный товарищ, лейтенант Людвиг Брайер, командир нашего взвода. He has had diarrhoea for weeks-it is dysentery, of course, but he does not want to go back into hospital. Вот уж несколько недель, как он страдает кровавым поносом. У него безусловно дизентерия, но в лазарет Людвиг ни за что не хочет. He would sooner stay here with us, for we are all waiting now in hopes of peace; then we shall be able to take him back with us at once- The hospitals are all full to overflowing, no one is properly looked after there, and once a man lies down on it, he is only so much nearer to being dead. Он предпочитает оставаться с нами, так как мы с минуты на минуту ждем заключения мира, и тогда мы без всякой канители возьмем Людвига с собой. Лазареты переполнены, на больных никто по-настоящему не обращает внимания, и попасть на такую койку - значит, сразу же оказаться одной ногой в могиле. Men die all around one. It gets on a fellow's nerves, alone there among it all, and before he knows where he is he has made another himself.-Max Weil, our stretcher bearer, has given Breyer a sort of fluid plaster to eat, so as to cement up his bowels and stay him for a bit. Когда кругом тебя подыхают люди и ты среди них один - это заражает: не успеешь оглянуться, как уж и тебя прихватило. Макс Вайль, наш санитар, достал Брайеру нечто вроде жидкого гипса: Брайер лопает гипс, чтобы процементировать кишки и укрепить желудок. But even so he has his trousers down twenty and thirty times a day. И все-таки ему приходится раз двадцать-тридцать на день спускать штаны. And now he must go again. Вот и теперь ему приспичило. I assist him round the corner and he squats down. Я помогаю ему пройти за угол, и он опускается на корточки. Jupp signs to me. Юпп машет мне рукой: "Listen! - Слышишь? There it is again!" Вот опять... "What?" -Что? "The shells I was talking about before." - Да те самые снаряды... Kosole stirs and yawns. Козоле шевелится и зевает. He gets up, significantly examines his great fist, he looks askance at Jupp and says: Затем встает, многозначительно поглядывает на свой тяжелый кулак, косится на Юппа и заявляет: "Well, my boy, if you're trying to pull our leg again, you'll soon be sending your bones home in a turnip sack." - Слушай, если ты нас опять разыгрываешь, то приготовь на всякий случай мешок из-под картошки: как бы тебе не пришлось отправлять домой посылочку из собственных костей. We listen. Мы прислушиваемся. The hiss and whistle of the invisible, arching shells is interrupted by a queer, hoarse, long-drawn sound, so strange and new that my flesh creeps. Шипение и свист снарядов, описывающих невидимые круги, прерывается