Участница свадьбы [Карсон Маккалерс] (fb2) читать постранично, страница - 5

Фрэнки и внимательно рассмотреть все. Но Фрэнки хотела, чтобы он увидел ее вещи только уложенными, не перебирая их, чтобы он не знал, что у нее есть и чего нет. Поэтому она затянула на чемодане ремень и поставила его опять к стене.

— Ей-богу, — сказала она, — никто в городе не изводит духов больше меня.

В доме было тихо, и только снизу, из столовой, доносилось приглушенное бормотание приемника. Отец уже давно вернулся домой, Беренис заперла дверь из кухни во двор и ушла. В ночной тишине больше не раздавалось детских голосов.

— Надо бы чем-нибудь развлечься, — сказала Фрэнки.

Но заняться было нечем. Джон Генри стоял посреди комнаты, сдвинув колени и заложив руки за спину. За окном кружили ночные бабочки — бледно-зеленые и лимонные, и бились о москитную сетку на окне.

— Какие красивые бабочки! — сказал он. — Им хочется в комнату.

Фрэнки смотрела, как они тихо порхают и бьются о сетку. Бабочки прилетали каждый вечер, как только на ее столе зажигалась лампа. Они прилетали из августовской ночи, вились вокруг окна и бились о сетку.

— Ирония судьбы, — сказала девочка. — Почему они прилетают именно сюда? Они ведь могут летать где угодно и все же постоянно кружатся возле наших окон.

Джон Генри поправил очки, и Фрэнки с вниманием вгляделась в его плоское, маленькое веснушчатое лицо.

— Сними очки, — внезапно сказала она.

Джон Генри снял очки и подул на стекла. Девочка посмотрела сквозь стекла очков, и комната сразу поплыла и скривилась. Потом она отодвинулась на стуле и взглянула на Джона Генри. Его глаза окружали два влажных пятна.

— Очки тебе совсем не нужны, — заявила Фрэнки и положила руку на пишущую машинку. — Что это такое?

— Пишущая машинка, — ответил мальчик.

— А это? — Она взяла в руки раковину.

— Раковина из залива.

— А что это ползет там по полу?

— Где? — спросил он, озираясь по сторонам.

— Да вот, у самых твоих ног.

— А, — сказал он и присел на корточки. — Это муравей. Как же он сюда забрался?

Фрэнки откинулась в кресле, скрестив босые ноги на столе.

— На твоем месте я бы их просто выбросила, — сказала она. — У тебя нормальное зрение.

Джон Генри ничего не ответил.

— Они тебе не идут.

Она протянула мальчику сложенные очки, он протер их розовой фланелевой тряпочкой и снова надел, ничего не сказав.

— Ну хорошо, — продолжала она. — Делай как знаешь. Я же хочу тебе добра.

Пора было ложиться спать. Они разделись, повернувшись друг к другу спиной, после чего Фрэнки выключила моторчик и погасила свет. Джон Генри опустился на колени, чтобы помолиться, и молча долго молился, потом лег возле нее.

— Спокойной ночи, — сказала Фрэнки.

— Спокойной ночи.

Фрэнки смотрела в темноту.

— Ты знаешь, я до сих пор не могу себе представить, что Земля вращается со скоростью около тысячи миль в час.

— Знаю, — ответил он.

— И непонятно, почему, когда прыгаешь вверх, не приземляешься в Фэрвью, Селме или где-нибудь еще, миль за пятьдесят отсюда.

Джон Генри повернулся и сонно засопел.

— Или в Уинтер-Хилле, — продолжала она. — Как бы мне хотелось уехать туда прямо сейчас.

Джон Генри уже спал. Фрэнки слышала в темноте его дыхание и поняла, что именно этого ей так хотелось все лето — чтобы ночью рядом с ней кто-то был. Она лежала и слушала, как он дышит в темноте, а потом приподнялась на локте. Джон Генри был веснушчатый и маленький, в лунном свете белела его голая грудь, а одна нога свисала с кровати. Осторожно она положила руку ему на живот и придвинулась ближе. Казалось, что внутри у него постукивают маленькие часики, и пахло от мальчика потом и «Сладкой серенадой». Такой же запах бывает у бутона маленькой кислой розы. Фрэнки нагнулась и лизнула его за ухом. Она вздохнула, положила подбородок на его влажное острое плечико и закрыла глаза: наконец рядом с ней кто-то спал в темноте и ей было не так страшно.

Белое августовское солнце разбудило их ранним утром. Фрэнки не удалось отправить Джона Генри домой. Он увидел, что Беренис жарит ветчину, и решил, что праздничный обед будет очень вкусным.

Отец Фрэнки читал газету в столовой, а потом пошел в город завести все часы в своем магазине.

— Если брат не привез мне с Аляски подарок, я, честное слово, просто взбешусь, — объявила Фрэнки.

— Я тоже, — сказал Джон Генри.

Чем же они были заняты в это августовское утро, когда ее брат с невестой должны были приехать домой? Они сидели в беседке и говорили о Рождестве. Солнце светило ярко и сильно, одуревшие от его света, кричали и дрались сойки. А они разговаривали, и их слова сливались в простенькую мелодию, и они снова и снова повторяли одно и то же. Они тихо дремали в тени беседки.

Фрэнки не думала ни о какой свадьбе. Вот каким было это августовское утро, когда ее брат должен был приехать домой с невестой.

— О, Господи! — сказала Фрэнки. Карты на столе лежали такие засаленные, а лучи вечернего солнца косо падали во