До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
и притворился мертвым. Я оставил ему жизнь — нужно же их приучать к покорности! Я всплыл около лодки, полной рыбаков. Позеленевшие, вытянутые лица! Я оставил их жить».
«…сегодня я видел кракена неизмеримой длины и мощи. Он был глуп. Говорю „был“, потому что его уже нет — я подкрался и прокусил ему череп. Теперь сижу в скалах на его месте и расту, расту».
«…Я страх, я ужас морей. Когда я всплываю, океан волнуется и все живое прячется от меня. Даже вы, люди, сворачиваете в сторону».
«…Я ухожу в свое царство, в одиночество, в молчание. Навсегда. Прощай, двуногое ничтожество. Мефисто».
…Умер закат — золотая полоска. В бухте появилось большое скопление ночесветок. Вода светится. В нее уходит кабель. Он вползает в нее, как резиновый шланг. Много тайн выкачал он из моря, из светящихся глубин. Кроме одной — Мефисто.
Он громаден, наверное. Никто не знает, каких размеров достигают архитевтисы в таком возрасте.
Скажем так: Мефисто — его эгоизм, погруженный в глубины моря. Нет, он эгоизм науки.
Мефисто — его жадные глаза, брошенные в море, ищущие руки, опущенные до самого отдаленного морского дна. А сейчас придет его Джо, милый сын, раздвоившийся в смерти, лежащий одновременно и под холмиком в саду, и в теле гигантского кальмара. «Великий Кальмар — а я его отец. Дико! Словно увидеть сына ракетой, машиной, кораблем, молнией».
— Генри, кофе!
Вот он, обжигающий и ароматный. Кофе! Приятный запах счастья с горчинкой печали, аромат цветов с горечью увядающих листьев.
— Иду, Мефисто.
…Какие влажные дорожки, как ласково касаются листья моих щек прохладные и влажные их ладоши. Так касаются холодные руки, сплетающиеся струи глубин. Покойно лежат на донном песке, мягком, золотом песке. Вот и лестница, ведущая вниз, и перила, лишние для привычного человека.
Светит луна, и видно все. Думал ли я, что Мефисто вырастет в чудовище? А думал ли Райт о бомбардировщиках «либрейтор»?
Кох — о бациллах в бомбах?
Бэкон о пулемете? Думал ли сэр Резерфорд о водородной бомбе?
…Вода черна, она шевелится, отражая луну, и родит жирный блеск. Сколько еще в ней тайн. Их не схватишь.
И все пропитано ожиданьем и страхом. Дрожь в руках, под сердцем. И все дрожит вокруг. Прощай, вкусный кофе Генри.
Прощай, мое богатство и большая свобода, подаренная им. Спасибо за нее тебе, отец! Ты был добр, ты хорошо вел торговые дела.
— Мефисто, я жду-у-у!
Звук пронесся, отразился и ушел в воду. Та молчала. Старик сутулился, глядя в воду. Ему стало казаться, что ничего нет и не будет. Он зевнул от напряжения и подумал, что завтрашний день будет теплый. Оттого не сразу заметил перемену, а увидев, замер, положив ладонь на грудь, к сердцу.
Вода еще молчала, но в ней, среди скользящих лунных блесков, растерзанной лунной плоти, проходила какая-то работа. Вот, шевельнулась. Лунные отблески заколыхались.
Скольжение отблесков ускорилось, медными полосками вскинулись летучие рыбы, исчезла белая запятая рыбачьей лодки.
И вдруг море поднялось, закипело и вспенилось. Мелькнули быстро вращающиеся колеса и покатились к берегу. Они расправились, вздыбились лесом рук-щупалец.
Щупальца упали на сосны, вцепились в них. Трещали и ломались стволы, громыхали и скатывались камни, ревел сбегающий поток воды. Из черноты выплывало тело кракена — огромное и черное, словно затонувший корабль. Мефисто пришел.
Сверкнули фосфором глаза, будто колеса, и Мефисто стал уходить в воду. Исчезало тело, но еще светились гневные глаза. Щупальца, упав на берег, заскользили обратно.
Старик по-прежнему стоял, прижав обе руки к груди. В ней сидело острое. Оно пробило грудь и не давало дышать. Он не мог шевельнуться и не двинулся даже тогда, когда, черное и толстое, толще сосны, скользило мимо щупальце Мефисто. В слепом своем пути оно хватало присосками камни, доски, лодки все, что ему попадалось. И, словно еще один малый камень, совсем не заметив, оно прихватило отца. Еще блеснули глаза, и потянулась рябь Мефисто уходил в океан.
…На берегу мелькали огни и маленькие людские тени. И возносились слабые их вскрики.
Последние комментарии
2 дней 3 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 7 часов назад