Ловцы фортуны [Каролин Терри] (fb2) читать постранично, страница - 2

усиленная его богатством и красотой дочери.

И вот теперь, в 1904 году, когда эта стадия его плана была осуществлена, выяснилось, что Джон Корт не смог учесть одно существенное обстоятельство — желание самой Тиффани, которая принимала участие в жизни высшего света Америки лишь потому, что у нее не было выбора. Пустота и бессмысленность такого существования ужасали ее. Главной целью всех знакомых ей девушек было найти себе богатого мужа, а потом тратить его деньги как можно быстрее и экстравагантнее. Но Тиффани желала от жизни совсем другого. Протестуя против любых ограничений собственной свободы, налагаемых на нее принятыми в обществе правилами, она завидовала той независимости, которой наслаждались мужчины. Они спасались от тоски светской^: жизни, занимаясь бизнесом в своих конторах, встречаясь в клубах, развлекаясь с девицами на яхтах, играя в азартные игры или просто выпивая. Но раз уж Тиффани не могла изменить свой пол, она полагала, что в силах изменить правила игры хотя бы для себя. Ее отец был человеком покладистым, и Тиффани могла добиться от него всего, что пожелает. Но, к несчастью, с кузеном Рэндольфом дело обстояло гораздо сложнее.

Тиффани нахмурилась и топнула ножкой в туфельке на низком каблучке — она носила таковые из-за своего высокого роста. Кузен Рэндольф… До чего же она его не любила! С тех пор, как он поселился в резиденции Кортов на Пятой авеню в Нью-Йорке, он постоянно поучал ее, читая ей нотации, выговаривая, оценивая каждый ее поступок. Это Рэндольф, гневно думала она, виноват в том, что прошлое лето в Ньюпорте ей пришлось провести в обществе его надоедливой матушки и глупой сестры. Когда Тиффани по возрасту рассталась наконец-то с гувернантками, Рэндольф настоял, что она должна перейти под чье-то попечение — вообще-то он сказал «под надзор» — и потому Тиффани вынуждена была терпеть занудство тети Сары и глупость кузины Полины.

Тиффани медленно водрузила на свои гладкие иссиня-черные волосы, давно лишившиеся детских кудряшек, изящную шляпку с широкими полями. Отчужденность между Тиффани и представительницами ее пола отчасти объяснялась их ревностью к впечатлению, которое она всегда производила на мужчин, но еще больше тем, что Тиффани не была и не собиралась становиться такой же, как они. Она не умела, сидя с подругами, сплетничать, болтать о моде, вечеринках и о столь важной проблеме, как поиски мужа. Вообще-то она относилась к этим жизненно важным для других девушек проблемам с тем же презрением, которым она награждала и самих мужчин. То, как они преклонялись перед ней, исполняя все ее прихоти, совсем не возвышало их в ее глазах. Ни один из них не был способен бросить ей вызов, ни один не выделялся хоть чем-нибудь из остальных.

Все они одинаковы, — сказала себе Тиффани, натягивая элегантные белые перчатки, — одинаково выглядят, одинаково разговаривают, получают одно и то же образование и мечтают об одном и том же. Даже дома, в которых они живут, совершенно неотличимы друг от друга. Она приостановилась, нахмурившись. Кто же это сказал? Она порылась в смутных воспоминаниях многолетней давности, и в ее памяти всплыл давно забытый разговор:

— Все, кого я знаю, живут в таких домах. Все они одинаковы.

— Дома или люди? — спросила Тиффани.

— И те, и другие, — ответил безликий собеседник.

Кто же он был? Ах да, теперь она вспомнила. Туман забвения рассеялся, открывая озеро с лебедями неподалеку от дома. Это было в Англии, ее папа стоит у чьей-то могилы, а рядом мальчик с сияющими светлыми волосами и печальными глазами. Но имя его Тиффани не могла вспомнить.

Ну вот, она готова к пикнику или fete champetre как принято говорить в высшем свете. Нужно лишь взять зонтик от солнца и тем довершить картину. Тиффани задорно повертела им и приняла кокетливую позу перед огромным зеркалом.

Она никогда специально не старалась очаровать всех мужчин и тем самым свести на нет шансы всех остальных девушек. Это получалось само собой как почти все, что она делала. Она чаще приказывала чем обольщала, была скорее ядовитой, чем приветливой и терпеть не могла всякие увертки и плутни. Сильная и уверенная в себе, Тиффани Корт везде приковывала к себе всеобщее внимание. Люди дарили ее своей любовью щедро и незаслуженно, но сама она почти никогда не обращала на это внимания и уж, конечно, не отвечала взаимностью.

Но, возможно, обожание, которым ее окружали, не было ею вовсе не заслужено, потому что уже один взгляд на нее доставлял удовольствие. Она была высокого роста — пять футов и десять дюймов, — изящна и стройна, и хотя фигура ее казалась хрупкой, движения были полны силы и энергии. Удлиненные шея, руки и ноги, тонкая талия, узкие бедра, высокая округлая грудь придавали ее внешности особую пикантность. Тем не менее, взгляд стороннего наблюдателя не задерживался на этих прекрасных формах, а с жадностью возвращался к ее^: лицу — с жадностью, потому что его черты и краски притягивали мужчин как магнитом. Зимой ее