Чеченец на баррикадах [Дмитрий Михайлович Дудко Баринов] (fb2) читать постранично, страница - 13

черных черкесках.

Неожиданно заглянул полтавец Паскевич.

— Слухай, земляче, тебя ведь ищут. Ну да я помогу. Напиши только мой портрет.

— Иди-ка ты, землячок, и не нарывайся на недоброе слово! Не видишь — картину пишу. Только тебя на ней не будет! Не видел я тебя там ни по одну сторону, ни по другую!

* * *

По Садовой шел человек с кавказским лицом, в картузе и бекеше. Спросив квартиру полковника Лермонтова, решительно постучал в дверь и сказал вышедшему слуге:

— Передай барыне: к ней пришел Казбек Малсагов.

Слуга поспешил к хозяевам и доложил красивой женщине в открытом платье:

— Барыня, Катерина Ахматовна! Пришел к вам Казбич переодетый. Как бы не было беды!

Мишель встревожено достал пистолеты.

— Как хочешь, но при таком разговоре буду присутствовать я. Он сейчас словно загнанный волк.

— Но ведь Казбек не тронул тебя за весь хивинский поход. Вам, мужчинам, лишь бы воевать… Я приму его в кунацкой, а ты садись в засаду в кабинете.

Чеченец отдал слуге бекешу и картуз и остался в черкеске, с кинжалом и пистолетом у пояса. Казбек окинул взглядом кунацкую. На полках — чеканная посуда, ковры увешаны оружием кубачинской работы. Кроме низеньких столиков и диванов — письменный стол и пара кресел.

— Салам алейкум, Кученей!

— Алейкум салам, Казбек!

— У вас тут все, как на Кавказе. Только тебя наши старики не похвалили бы за такое платье.

— Здесь все так ходят, — пожала она роскошными плечами.

В кунацкую вбежал кудрявый темноволосый мальчик с пистолетом в руках.

— Мама, я сам зарядил английский пистолет!

— Искандер, разве отец не учил тебя: нельзя направлять на человека пистолет, даже незаряженный?

— А у этого тоже пистолет, еще и кинжал, — взглянул мальчик исподлобья на пришельца.

— Мальчик, я не такой страшный, как твой отец про меня пишет, — усмехнулся Казбек. — Разве я зарезал твоего дедушку? Или маму? А твоего дядю Азембека я два раза мог убить, но Аллах удержал мою руку.

— Ты вчера воевал, и теперь тебя ищут, — сказал по-кабардински Искандер.

— Он и по-чеченски говорит, — сказала Кученей и обратилась к сыну по-французски:

— Александр, пойди в кабинет к отцу и сиди с ним в засаде.

— Он мог бы быть моим сыном… Счастлива ли ты с Мишелем?

— Мишель беспокойный. Как ты, как все мужчины. В армии говорит, что терпеть не может военной службы, рвется в Петроград — писать, издавать журнал. В столице не пропускает ни одного бала. Потом говорит, что ему душно среди светских бездельников, и рвется на Кавказ, в Хиву, теперь вот в Америку. Главное — ему есть, куда вернуться… А я веду дом, воспитываю детей, принимаю кавказских родичей — тех самых, что грозились меня зарезать как распутницу и отступницу, устраиваю их на службу. Езжу в имение, разбираюсь с мужиками и жуликами-управляющими. Стараюсь ладить с бабушкой Мишеля — она меня, басурманку, едва терпит. А еще удерживаю Мишеля от дуэлей. Один раз бросила платок между ним и Мартыновым, второй — между ним и Булгариным, прямо в редакции «Северной пчелы». Помогло! — улыбнулась она.

— Вы, я вижу, богаты?

— Не очень. Спасибо маклеру Мирзояну, подсказывает, какие акции лучше покупать.

— Я видел его на баррикадах. Настоящий джигит!.. Мишелю, наверно, скучно с тобой, необразованной горянкой?

— Я учила французский вместе с сыном, — улыбнулась она и раскрыла книжку. На портрете была изображена женщина с кавказским лицом, но в европейском платье.

— Это Айшат, княжна из племени шапсугов. Она была похищена и продана во Францию. Там ее звали Аиссе. У нее была дочь от возлюбленного, но они не могли пожениться — он был мальтийским рыцарем. Я перевожу ее письма по-русски, а Мишель правит. А на кабардинский перевожу сама. Ты ведь знаешь, Шора Ногмов создал для нас, адыгов, черкесов и кабардинцев, письмо, похожее на русское.

— Только у нас, чеченцев, нет своего письма. Ученые люди пишут по-арабски. — Он усмехнулся. — Старики скажут: одна распутница переводит другую. И где это видано, чтобы женщина книги писала?

— А разве они читают по-русски? — рассмеялась Кученей. — Расскажи теперь о себе. Я слышала, ты вчера сражался, как лев.

Казбек, потягивая шербет, описывал события вчерашнего бурного дня, а княжна зачарованно слушала его. Помолчав, он сказал:

— Я беден, Кученей. Моя Патимат все же дочь узденя. А я не могу купить ей хороших украшений. Вся хивинская добыча ушла на калым. Потому и хотел поехать в Америку. А теперь куда? Я не хочу в Сибирь. Уйти в абреки? Шамиль их нещадно изводит.

— Этому помочь не трудно. Подай прошение Пестелю.

— Да, я умею читать и писать по-русски.

— Представляю, какой у тебя почерк… Искандер, иди сюда! Напишешь небольшой диктант.

Мальчик сел за стол, взял гусиное перо. Пистолет торчал у него из-за пояса.

«Его сиятельству, князю Пестелю-Цареградскому

горца Казбека Малсагова, Урус-Мартанского

вольного общества

Прошение

Я, Казбек Магомаев сын