Амгунь — река светлая [Владимир Владимирович Коренев] (fb2) читать постранично, страница - 6

никаким рыбнадзором и близко не пахло. Гошка ругал себя за оплошность. Но возвращаться домой было уже поздно — плыли ему навстречу, распахнув надвое реку, острова, и впереди уже угадывались стволы тальников, за кроны которых заваливалось солнце. Солнце било Гошке в глаза, он щурился.

Лодка скользнула в тихие зоревые воды Берендинской протоки. Гошка, мыслями своими занятый, ружье схватить не успел — сорвался с воды, взбалмошно ударяя крыльями, табунок уток и исчез за высокими тальниками.

Гошка заглушил двигатель, направляя лодку к берегу. Сзади отвальная волна зашуршала, налегла на осоку, захлюпала и растаяла в добела отмытом дождями песке. Тишина сомкнулась над островами: ни одного звука. Гошка только свое хриплое дыхание слышал да стук сердца, вдруг всполошившегося: примерещился Гошке стук лодочного мотора. Он так и застыл на месте, готовый в любую минуту выхватить из гнезда весло, оттолкнуться от берега и уйти, пропасть за тальниковыми излуками.

Стук мотора преследовал его все время, пока он шел берегом, бесшумно ступая огромными сапожищами по рассыпчатому скрипучему песку. Он замирал в неудобной позе на полушаге и прислушивался. Присосавшихся на шее и лице комаров давил тяжелой ладонью с силой, вымещая на них зло.

Так, берегом, прошел он всю тоню, отметив, где удобнее выпускать сеть и где выбирать ее. Запомнил ориентиры. По течению определил время сплава.

В полной тишине вернулся к лодке и взялся за весла. Он не хотел подымать лишнего шума. Греб стоя, лицом вперед. Лодка неслышно резала воду, весла масляно шлепали, не нарушая тишины, в низком вечернем солнце без треска пылали тальники, без звона струились отраженные в протоке берега. Гошка, выпятив нижнюю губу, сдувал с кончика носа набегающий пот и не выпускал из рук гребей, пока не вышел к Амуру. Здесь он вздохнул свободно, шумно, всей грудью и запустил двигатель.

Лодка осела, зарылась в воду, но тут же вынырнула и понеслась легко, лишь пяткой кормы опираясь на воду.

На Амуре чисто, безлюдно, будто никогда здесь никого и в помине не было. Гошка повел лодку в обход островов, заприметив косо падающий в недалекие тальники табунок уток.

Он поднял их в Серебряной протоке. Бил влет и точно, хотя почти не целился. Утки падали, неуклюже растопырив перебитые крылья. Подтянув повыше голенища сапог, он собирал их в жестких камышах и еще живых подвешивал к поясу. Они остывающими лапками скребли грубую ткань его штанов. Одну он успокоил кулаком, вымазав при этом в крови пальцы. Шесть уток лежали в корме на паелах, когда Гошка снова вышел в Амур.

Высокие облака еще горели солнечным светом, но солнца уже не было и уже засвежело. На отмели у песчаной косы крупно плюхали сазаны и муксуны. Неплохо бы после кетовой пошарить бредешком по таким косам. В этом году рыба в цене.

Лодка шла вдоль Черемушкиной излуки, когда Гошка вдруг вспомнил, что жена как-то сказала ему об ондатре. Мол, кто-то из нанайцев видел хатки в Черемушкином ключе.

Стояло предвечерье, воздух густел, но еще явственно виделись и слоеные срезы обрывов, и каждое деревцо на берегу. Гошка, сбросив газ, на малых оборотах вошел в устье ключа. А там, прихватив ружье, выпрыгнул на берег.

Он не видел, как ондатра, шныряя поберегу от камня к камню, добралась до воды и вошла в нее, осторожно переступая перепончатыми лапами по неровному дну и медленно погружаясь, в то время как плоский панцирный хвост все еще скользил по мойрой гальке. Зверек нырял, подолгу не появляясь на поверхности, все дальше удаляясь от берега.

Гошка заметил ондатру, когда она уже возвращалась, насытившись, к берегу. Тело зверька было скрыто под водой, и только острая с прижатыми ушами мордочка рассекала гладь, словно перископ подводной лодки.

Гошка лихорадочно принялся расстегивать ремни на чехле, спеша освободить ружье. Зверек увеличил скорость, спеша к бурым камням, где можно спрятаться от беды, которую он, видно, почувствовал.

Взбросив ружье к плечу, Гошка прищуренным глазом уставился в крысиную головку, выверяя мушку. Нажал курок — и в тот же миг успел заметить, что головка зверька исчезла под водой. Дробь частым градом застучала по воде, поднимая белые султанчики в том месте, где какое-то мгновение назад плыл зверек.

— Черт!

Зверек появился снова, но теперь он плыл от берега. Гошка засомневался, достанет ли цель новый выстрел. Но охотничий азарт взял свое, и тишину разорвал треск нового выстрела, по воде прошуршала дробь. Зверек продолжал плыть, все дальше уходя от берега и чаще скрываясь под водой.

— Ты смотри, гадина, а?

Вскинув на плечо ружье, Гошка поспешил столкнуть лодку с мелководья, прыгнул в нее, когда она закачалась на плаву, ухватился за весла и погреб вслед зверьку. Тот заметался, взял было наискосок к берегу, нырнул и с минуту не показывался, а потом оказалось, что он снова держит курс на фарватер и его все больше сносит течением. Зверек крутил головкой, и было видно, что течения он боится не меньше, чем