Доверенный Эмиль Бёкман вводит с левой стороны вдову Оттилию Франк в вуали, опирающуюся на руку Фриды Фюрст, подводит ее к гробу, потом подходит к Тому Самому, точно так же и Фрида.

Оттилия. Франк Пятый. Я твоя жена и знаю, что подобает. Никаких слез у твоего гроба, осознание неотвратимости, повиновение воле Божьей, самообладание.

Все демонстрируют самообладание.

Оттилия. Нет смысла заниматься самообманом. Эпоха, которая тебя воспитала, канула в Лету. Твой отец заправлял Уолл-стритом, у твоего деда в руках был весь Китай, а ты в конце своего правления был уже не в состоянии финансировать даже электростанцию среднего масштаба. Твоя власть улетучилась, и твое сердце разорвалось. С тем угасла твоя династия. Мы, те, что остаемся, должны устоять в мире карликов. Господин директор госбанка, господин директор объединенных банков, господин директор торгового акционерного общества, вы, господа члены наблюдательного совета, друзья, сотрудники: я прощаюсь с последним великим частным банкиром нашего времени: Готфрид, прощай. Отправляйся в родовой склеп!

Трое служащих банка и Тот Самый выносят гроб направо.

4. Все, чем мы промышляем

Наплывом: ширма раздвигается. Между банковским порталом большой, пышно накрытый стол: белая скатерть, вазы с фруктами, наполовину наполненные бокалы с красным вином, коньячные рюмки и т. д. Над столом сияющая люстра.

Оттилия, Фрида Фюрст, Бёкман направляются к столу, позднее также трое кассиров и Рихард Тот Самый, в то время как похоронная процессия рассеивается во время финального хора.

Все.

Слева входит Пойли Новичок с чемоданчиком.

Пойли. Мои соболезнования, госпожа директор, от всего сердца.

Оттилия. Ты уже уходишь, Пойли Новичок?

Пойли. Я подал заявление об уходе начальнику отдела кадров, госпожа директор.

Оттилия. Только через три дня.

Фрида. Смотрите-ка.

Пойли. Хочу обратно в Амзельдинген.

Бёкман. Хочешь?

Пойли. У моего отца там сыроварня.

Хеберлин. Честное ремесло.

Пойли. Я только беспокоюсь за своего друга Хайни Мусора.

Каппелер. Вот и на поминках его нет.

Оттилия. Давайте сообщим в полицию.

Пойли. Не понимаю, госпожа директор.

Тот Самый. Твой друг Хайни Мусор был всего лишь бывшим подмастерьем мужского портного.

Пойли. Какое отношение это имеет ко мне, господин начальник отдела кадров?

Фрида. У твоего отца в Амзельдингене слесарная мастерская, я тоже из этой местности.

Пойли. Да какое это имеет значение, фройляйн Фрида?

Хеберлин. Ты думаешь?

Каппелер. Возможно, это все же имеет значение.

Шмальц. Ты ведь тоже слесарь, парень.

Оттилия. Пойли Новичок, залезь-ка в свой правый боковой карман и дай мне ключ от сейфа. Это, правда, дубликат, а не оригинал, но, раз ты хороший слесарь, и такой вполне пригодный.

Пойли. Пожалуйста, госпожа директор.

Подает ключ.

Бёкман. Цифровой код к сейфу я вчера нарочно оставил на письменном столе.

Пойли. Я его списал, господин управляющий.

Тот Самый. Ты хотел сегодня запереться в нашем банке, ночью открыть дверь твоему дружку Хайни и вместе с ним — и с миллионами — смыться. Верно?

Пойли. Верно, господин начальник отдела кадров.

Оттилия. Исчезновение Хайни Мусора расстроило все твои планы.

Пойли. Я во всем сознаюсь, госпожа директор. (Садится подавленно на свой чемоданчик.) Я сдаюсь, вызывайте полицию.

Все, кроме Пойли Новичка, встают.

Оттилия. Пойли Новичок, ты окончательно принят в наш банк. Твоя попытка взлома была достойна похвалы, хотя и дилетантски спланирована. Ну, а ключ к сейфу — работа безупречная.

Снова садятся, Пойли Новичок тотчас вскакивает.

Пойли. Вы не банкиры, вы гангстеры.

Тот Самый. Конечно, мы гангстеры.

Пойли. Господи, в какое болото я попал!

Оттилия. Мы еще ни разу не занимались честным бизнесом.

Бёкман. Мы работаем в государстве, прилежание граждан которого вошло в поговорку.

Хеберлин. Полиция организована образцово.

Фрида. Особенно полиция нравов.