Государыня пустыня [Валентин Дмитриевич Берестов] (fb2) читать постранично, страница - 2

перед ними речь о трудностях предстоящего пути. Верблюды ждали, как на заседании. Но караванщик молча вошел в их толпу и начал ловкими движениями взваливать на верблюдов тюки. Команда — и верблюды поднимаются, вбирают колени, тюки плывут вверх. Еще миг, и толпа становится вереницей, исчезающей за ближними барханами, там, где вьется выбитая веками узенькая тропа…

Это видение пронеслось в моей памяти, и мне захотелось отведать воды из колодца. Я крутанул ворот, услышал, как гремит цепь, поставил ведро на край бетонного круга и начал пить. Нынешняя вода колодца показалась мне слишком пресной, почти дождевой.

И, лишь отойдя от колодца, вдыхая теплую пыль и запах дыма, я почувствовал во рту едва заметную горечь, знакомый привкус моей кочевой юности.

ПУД СОЛИ

ПОИСК 27

Фляга с черепахой очень схожи,

На обеих панцирь вместо кожи.

Обе круглобоки и плоски,

У обеих горлышки узки.

Не стыдись такого сходства, фляга!

Черепахой будь, дрожи, как скряга,

Медленно отмеривай глотки.

Впереди — пески.

1

Мы давно покинули бы этот колодец, если бы не верблюды (они должны были прийти именно сюда). Во-первых, в воде колодца содержалась английская соль. Привыкнуть к ней невозможно. Каждый день английская соль оказывала на нас свое лекарственное действие: мы стали черными и худыми, как факиры.

Во-вторых, пески вокруг колодца уже обследованы. Всюду, куда можно добраться на машине или пешком, мы побывали. В белых и розовых впадинах между песчаными грядами, на местах древних озер, на берегах Узбоя мы нашли множество стоянок первобытного человека.

В двадцати километрах от нашего колодца, за песчаными грядами тянулась цепь такыров. Когда-то они были озерами, и вполне вероятно, что по берегам озер жили первобытные люди. Но там еще, как говорится, не ступала нога археолога, и мы мечтали туда добраться. Ради этого мы и пили английскую соль, ожидая свидания с верблюдами.

До того ни одному из нас не приходилось иметь с ними дела. Никому, кроме меня.

Как-то на плато Устюрт мы сбились с дороги. К счастью, нам попался паренек верхом на верблюде. Мы спросили, как проехать к метеостанции. Паренек слез с верблюда и начал размышлять. Казалось, он советуется с верблюдом. Он ставил верблюда и так и сяк. Наконец верблюд застыл, как памятник, а паренек показал на его хвост и произнес: «Туда!» В это время верблюд передвинулся, паренек задумался и вздохнул: «А может, и не туда. Знаю дорогу ногами, руками не знаю».

Мы показали ему карту. Паренек поднес ее к глазам и вздохнул еще горестнее: «Глазами тоже не знаю».

Тогда его усадили в машину: вдруг он все-таки отыщет дорогу. Верблюд остался. Двугорбый лохматый красавец с черным чубом, ниспадающим на правый глаз.

Мне пришла в голову тщеславная идея: сфотографироваться верхом на верблюде.

Я занес ногу между верблюжьими горбами и взгромоздился на корабль пустыни. Фотограф без лишних объяснений понял мою идею и приготовился снимать. Остановка за малым: нужно заставить верблюда подняться. «Тур (вставай)!» — закричал я по-узбекски. Верблюд притворился, что узбекского языка не понимает. Я и кричал, и уговаривал, и трепал его голову, и бил его пятками по бокам. Верблюд не шевелился. В конце концов я собрался бесславно слезть с него, поставил правую ногу на землю и вдруг увидел высоко над собой, между лохматыми горбами, свою левую ногу. Я грохнулся об землю, раздался щелчок фотоаппарата, верблюд поглядел на меня с высоты наглым глазом из-под черного чуба и презрительно сплюнул в сторону.

Возможно, снимок получился, но меня это как-то не интересовало.

Вспоминая эту историю, я в глубине души надеялся, что верблюды не придут.

2

Наконец настал день, когда все мы, включая даже меня, ощутили странное для столичных жителей чувство: