Камни и кости (ЛП) [Роберт Энтони Сальваторе] (fb2) читать постранично, страница - 2

отцу Хонклебарту, который многие десятилетия был ему дорогим другом, что не сможет гарантировать безопасность молодого дворфа.

— Но я сердцем чую, что он умрет за правое дело, — ответил Хонклебарт Пвенту, когда оба сидели за кружками меда.

— За семью и род, за короля и клан, — берсерк озвучил подходящий тост, и с энтузиазмом чокнулся кружкой с другом. Действительно, что еще нужно дворфу?

В ветреный день на вершине холмов к северу от Долины Хранителя, у западного входа в Мифрил Халл, в бою против орды орков судьба настигла Джендрея, и не могло быть более славной смерти для воина клана Боевого Топора.

Приблизившись к роковому месту, Пвент будто улавливал звуки того сражения. Никогда дворф не был так горд своими Мясниками. Он привел их в самое сердце орочьей своры. Выйдя против свирепых воинов короля Обальда в подавляющем меньшинстве, берсерки не дрогнули и не отступили. В тот день погибли многие дворфы, но их тела пали на трупы куда большего числа орков.

Пвент думал, что тоже погибнет в той схватке, но благодаря отважным друзьям и одному умному гному он и несколько Мясников смогли пробиться к утесу и спуститься к западным воротам Мифрил Халла. Это была горькая победа, за которую многие заплатили славной и достойной смертью.

Даже зная это, Тибблдорф Пвент не мог унять в ушах отзвук второго тоста, провозглашенного Хонклебартом Шлемоделом. Наполнив кружку, дворф с гордостью произнес:

— И я знаю, что будь он мертв или ранен, Тибблдорф Пвент не бросит моего мальчика.

И под грохот столкнувшихся кружек старый берсерк с легкостью пообещал:

— Если парня слопает дракон, то я вспорю змеюке брюхо и вытащу его кости!

Говоря это, он не кривил душой.

Но Джендрей, погибший Джендрей, не вернулся домой.

— Ты бросил моего мальчика, — сказал Хонклебарт после боя. В его голосе не было ни злости, ни обвинения. Только констатация факта дворфом, чье сердце было разбито.

Пвент даже жалел, что старый друг не сломал ему нос. Хоть мощь кулаков Хонклебарта была общеизвестна, но ни один удар не ранил бы берсерка сильнее этих слов.

— Ты бросил моего мальчика.

Я смотрю на склон холма. Сейчас на нем тихо, если не обращать внимания на птиц. Но они здесь. Птицы, каркая и крича, погружают клювы в окровавленные глазницы. Вороны не кружат перед тем, как сесть на усыпанное телами поле. Они летят, как пчелы на цветок; летят к своей цели, на великий пир. Они санитары, как насекомые, дождь и непрестанный ветер.

И само время. Череда дней, сезонов, лет.

Гнарк вздрогнул, увидев изуродованный горный хребет. Какой славной была битва! Лучшие силы Обальда, гордые воины-орки заняли скалистый склон, сражаясь с укрепившимися на позициях дворфами.

Гнарк был в первых рядах, одним из тех немногих, кто пережил это наступление. Но, несмотря на потери, передовые отряды расчистили для орочьей армии путь к лагерю дворфов.

Казалось, победа была в руках.

Затем с помощью какой-то дворфской уловки или дьявольской магии горный хребет взорвался. Словно пшеница в сенокос, орочьи отряды полегли наземь. Многие гордые воины больше не поднялись.

И где-то там до сих пор оставалась лежать Тингвингей, любимая дочь Гнарка.

Орк пробирался мимо валунов, в воздухе по-прежнему висела пыль, поднятая чудовищным взрывом, преобразившим округу. Россыпи камней, скальные осколки и груды мелкого щебня напоминали Гнарку мертвую тушу. Словно здесь было убито гигантское чудовище.

Гнарк остановился и облокотился о валун. Он поднял грязные руки, чтобы стереть выступившую на глазах влагу, сделал глубокий вдох и напомнил себе, что обязан похоронить Тингвингей сообразно ее отваге дабы не опорочить ее память.

Орк оттолкнулся от камня и побрел дальше. Вскоре он миновал ближайший труп соплеменника. Или, по крайней мере, какие-то его части. Тела солдат западных отрядов, ближайших к горному хребту, были изуродованы ударной волной и обрушившимся следом каменным дождем.

В ноздри ударило зловоние. Масса черных жуков, первых живых существ, которых довелось встретить старому орку, сновали по вывалившимся кишкам разодранного напополам трупа.

Он представил, как такие же твари пожирают останки его погибшей малышки, его дочери, которая в далеком прошлом так часто надувала губки и гневно сверкала глазками, чтобы заставить отца дать еды. Однажды Гнарк даже пропустил из-за Тингвингей обязательную тренировку, когда она уговорила его пойти к вырытой для купаний скважине. Слава Груумшу, Обальд не заметил его отсутствия!

Это воспоминание вызвало у Гнарка тихий смешок, который, впрочем, быстро перешел в рыдания. Он снова оперся о кусок скалы, ища хоть какую-то поддержку. И вновь старый орк напомнил себе, что должен гордиться Тингвингей.

Он взобрался на камень, чтобы лучше видеть поля битвы. Много лет назад Обальд отправил экспедицию к вулкану,