Сильнее всего [Николай Станиславович Устинович] (fb2) читать постранично, страница - 2

ветер.

Как-то рано утром до таёжного озера донеслись еле уловимые звуки серебряных труб. Никита Семёнович поднял голову и увидел в бездонной голубизне сентябрьского неба лёгкую цепочку лебединой стаи. Птицы улетали на юг, прощаясь до весны с родными местами.

В ту же минуту из-за островка шумно поднялась вся лебединая семья. Сделав над озером круг, белоснежные птицы взмыли в поднебесье. Бакенщик долго смотрел из-под ладони им вслед и, когда обе цепочки соединились, сказал, помахав рукой:

— Счастливый путь!

И вдруг Никита Семёнович заметил, как от стаи одна за другой отделились две птицы. Медленно кружа, они стали снижаться над тайгой. Вскоре оба лебедя опустились на воду и, тревожно трубя, стали метаться по озеру.

«Да это же старики! — узнал бакенщик. — Чудно что-то… Почему они вернулись?»

Этот вопрос не выходил у Никиты Семёновича из головы. Он чаще обычного стал приходить к озеру, надеясь найти там разгадку. Но наблюдения ничего не объяснили: птицы вели себя как обычно; лишь лебедь иногда, без всякой видимой причины, вдруг поднимался с криком в воздух и подолгу кружил над тайгой, словно порываясь улететь в далёкий путь. Потом он садился на воду рядом с лебёдкой и нежно гладил её перья своим большим чёрным клювом.

Больше всего удивляло бакенщика то, что лебеди, по-видимому, и не думали улетать на юг. Наступали холодные осенние дни, всё меньше и меньше оставалось перелётных птиц в тайге и на реке, а лебеди как ни в чём не бывало плавали вокруг островка или отсиживались от непогоды в побуревших камышах.

Наконец промчались запоздалые гусиные косяки. Среди оголённых деревьев зашумел пронизывающий ветер, в воздухе замелькала снежная крупа. На озере появились забереги; волны обламывали их с краёв, и тонкие льдинки подолгу колыхались на воде, тускло поблёскивая под угасающим солнцем.

По реке прошли последние пароходы. Никита Семёнович начал снимать бакены и, занятый этой работой, не заметил, как пролетело время. Однажды ночью на скованную морозами землю выпал снег и больше уже не растаял. Наступила долгая сибирская зима.

Лебеди перебрались к устью впадающей в озеро речки. Это место, где постоянно бурлила на подводных камнях вода, никогда не замерзало, и старик подивился чутью птиц. Как они могли узнать, не бывая здесь зимой, что полынья в устье не затягивается льдом даже в самые лютые морозы?

Зима в этом году начиналась на редкость суровая. Не прошло и месяца с тех пор, как выпал первый снег, а тайга уже трещала от мороза, какой не всегда бывает даже в январе. Лебеди съёжились, нахохлились и совсем не походили на тех царственных птиц, что так гордо красовались на озере летом.

«Ох, замёрзнут, бедняги!.. — вздыхал Никита Семёнович, шагая по толстому льду. — Или с голоду пропадут… Попробовать разве подкармливать их?»

Но в следующую минуту бакенщик подумал, что у незамерзающей полыньи птицы будут сыты. Лишь бы только выдержали зимнюю стужу!..

Рыбаку больше нечего было делать на озере, но лебеди не давали ему покоя, и он каждое утро приходил сюда, чтобы хоть издали посмотреть на них. И, глядя на лебедей, добывающих со дна какую-то пищу, старик иногда думал: «А может, и перезимуют… Большие, сильные птицы! Велик ли воробей, а самые трескучие морозы переносит…»

Однажды ночью разгулялась бешеная пурга, и Никита Семёнович, лёжа на тёплой печке, долго слушал, как грозно гудит тайга и воет в трубе ледяной ветер. Сухой, колючий снег с силой хлестал в стёкла. Потом окна завалило сугробами, и в избушке стало тихо, как в подвале.

Утром пурга унялась, стало немного теплее. С трудом выбравшись из сторожки, бакенщик, увязая до пояса в снегу, пошёл на озеро.

У полыньи всё было так же, как и всегда. Искрился на солнце голубой лёд, бурлила вода, в морозном воздухе клубился пар. Только лебеди исчезли.

Никита Семёнович долго бродил вокруг полыньи, копался палкой в снегу, приглядывался к каждому бугорку. Старик уже совсем было решил возвращаться домой, когда вдруг наткнулся на птиц под крутым берегом речки. Тесно прижавшись друг к другу, лебеди сидели неподвижно среди кустов, и их почти невозможно было отличить от снега.

Бакенщик хлопнул рукавицами. Птицы не пошевелились. Тогда старик сделал несколько шагов вперёд и только тут понял, что лебеди мертвы.

Опустив голову, Никита Семёнович стоял над замёрзшими птицами, и перед ним, как видение, всплывала эта гордая пара на зыбких волнах, освещённых розовым отблеском утренней зари… Затем, подняв лебедей на плечи, бакенщик побрёл домой.

В этот день старик был скучен и неразговорчив.

Внучка Галя потрогала лебедей:

— Что же с ними делать, дедушка? Перья ощипать?

— Не трожь! — глухо ответил Никита Семёнович — В музей их отправлю. Не должна такая красота пропадать!

Он стал осматривать лебёдку и вдруг, оживившись, подозвал Галю:

— Смотри-ка, смотри! Видишь?

— Вижу, — отозвалась девочка. — Нарост на крыле —