Царское море [Олег Бундур] (fb2) читать постранично, страница - 2

по льду. Кончилась рыба. Ещё бы! Столько стоков из города, а на том берегу залива — нефтебаза. Понимаете, о чём я?

Если рыбу из моря я могу много чем заменить, то чайка — только свалкой и заменит. Вот и живут от безысходности на свалках и мусорных площадках.

Когда я выношу мусор, каждый раз вижу чаек, сидящих на кирпичной ограде мусорной площадки. Они с тоской смотрят в сторону моря, но к морю не летят.

Еда-то здесь…

Ночью

Ночью я поднялся на мостик, вошёл из ярко освещённого коридора и ничего не понял: за стёклами иллюминаторов темно, на самом мостике тоже темно, только горят индикаторы приборов, мониторы радаров, да в центре над столом штурмана — тусклая лампочка под колпаком.

Пару минут привыкал к темноте, чтоб можно было пройти, не зацепив приборы. Про себя повозмущался: не могли включить освещение на мостике…. А потом понял, если включить свет, он будет отражаться в иллюминаторах, как в зеркалах и вообще ничего не увидишь. Всё верно, моряки знают, что делают.

Ночью в открытом море, когда нет льда, палубное освещение выключается и даже иллюминаторы зашториваются. Это потому, что какой-то мелкий объект радар может засечь только в полной темноте. А включённые лампочки на палубе или свет иллюминаторов может этому помешать. Потому вокруг ледокола стояла тьма-тьмущая. Хотя тьма-тьмущая выражает количество, но в данном случае очень подходило: она была густая, вязкая и колючая — эта тьма тьмущая. Я даже поёжился, представив себя снаружи.

А дежурная вахта чувствовала себя вполне комфортно. Свет наружных прожекторов им был не нужен: зачем море напрасно освещать? Ледокол идёт известным маршрутом, ни мелей, ни подводных скал на пути нет, кораблей тоже. А если какое-то судно — на локаторе его сразу будет видно.

Старпом колдовал над экраном локатора, штурман склонился над картой, рулевой держал указанный курс. Все были при деле.

Чтоб не чувствовать себя лишним и не мешать, я и ушёл …

По Баренцеву морю

Бежим на восток к границе ледовых полей. Это в районе острова Колгуев.

Ледокол носом рассекает огромные волны, брызги, подхваченные ветром, долетают даже до иллюминаторов мостика и замерзают на стёклах. Приходится включать горячий обмыв стёкол.

За бортом 10 градусов мороза, потому и замерзают капли. Ну, а само Баренцево море зимой не замерзает от тёплого течения Гольфстрим — это вы знаете.

На мостике тепло, уютно и кажутся совсем не страшными ни студеные волны, ни ледяной ветер, ни брызги. Я представил себя сейчас на открытой палубе и поёжился — бр-р-р!

А как же поморы ходили на своих судёнышках, открытых волнам и ветрам? Ну, пусть не зимой, как мы сейчас, но Баренцево море и летом не ласково. Из пяти дней — три штормовых.

А как путь находили? У нас куча навигационных приборов. Если даже заклеить бумагой стёкла иллюминаторов на мостике, штурман по приборам путь найдёт. А поморы? Только по несовершенным компасам, чутьём, знаниями, опытом. И приходили домой с добычей. Вот настоящие труженики моря, герои! Но они об этом не думали, они делали свою обычную работу, чтоб выжить.

Есть такая расхожая фраза у моряков: Раньше корабли были деревянными, а люди железными, а сейчас корабли железные, а люди… Но я ничего такого о своих новых товарищах моряках сказать не могу. Не каждый мужчина сможет работать в таких условиях, как они, с таким графиком, с рейсами по 4 месяца. Молодцы они! А скоро вот сплошные льды начнутся. Поведут свой ледокол, да ещё за собой грузовой теплоход на буксире.

Я сейчас подумал, если вы собираетесь стать моряками ледокольного флота, можете уже сейчас, пока зима, тренироваться. Посадите младшего братишку, а ещё лучше друга в санки и таскайте его по сугробам. Не забывайте назад оглядываться: в санках друг или уже ноги торчат из сугроба.

Я спрашивал моряков на ледоколе. Многие тоже с этого начинали!

Лишняя красота

То небольшое волнение, что мы испытали в Баренцевом море, оставило о себе замечательный след.

Поскольку шли мы с хорошей скоростью, большие волны, разбиваясь о нос ледокола на тысячи брызг, орошали всё, что было на носу корабля, да и вдоль бортов разлетались и замерзали, примерзали там и туда, куда попадали.

К утру волнение стало утихать — мы подходили к границе ледовых полей, уже льдины попадались.

Это мне с детства известно: бабушка, когда несла воду на коромысле, в вёдра бросала по листу подсолнуха или по две дощечки, сбитые крест-накрест, и вода не выплёскивалась. Так и тут: льдины успокаивали море, оно словно засыпало, само себя убаюкивало остатками того, ночного волнения.

Я вышел на палубу, пошёл на нос ледокола. Всё сверкало и белело в лучах утреннего солнца! Все металлические части корабля, все механизмы, сооружения были покрыты десятисантиметровым слоем белого льда. Ничего нельзя было узнать, только догадаться.

Мачта с вертушкой локатора наверху превратилась в сказочный ледяной