КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 715270 томов
Объем библиотеки - 1417 Гб.
Всего авторов - 275224
Пользователей - 125209

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

pva2408 про Харников: Вечерний Чарльстон (Альтернативная история)

Ну, знаете, вас, скаклоамериканцев и ваших хозяев, нам не перещеголять в переписывании истории.

Кстати, чому не на фронті? Ухилянт?

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
pva2408 про Харников: Спят курганы темные (Альтернативная история)

Сосать вы всем миром будете, быдло скаклоамериканское. Побирушки жидобандеровские)))

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Potapych про Харников: Спят курганы темные (Альтернативная история)

Ах, как верно сказано:

территория Украины, где злобствует и беснуется всемирная нечисть

Ничего, всем миром справимся с ней и погоним туда, откуда эта нечисть пришла, что б там не варнякала бледная моль, покупающая оружие в Северной Корее, и по все дни пьяный димон :)




Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
Potapych про Харников: Вечерний Чарльстон (Альтернативная история)

Как все-таки хочется россиянам переписать историю :)
Хоть в фантаститке стать великими и уважаеміми :)

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Тарханов: Мы, Мигель Мартинес (Альтернативная история)

Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Горечь прежних пыток [Юнна Петровна Мориц] (fb2) читать постранично, страница - 6


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

гаремом,
ни Ромула с Ремом —
нельзя принуждати,
ни чью-нибудь душу,
ни море, ни сушу
к своей благодати.
Ни мужа, ни сына,
ни друга, ни брата,
ни кума, ни свата
нельзя принуждати
к своей благодати —
это чревато!..


Трамвай-убийца


Не помню имени. Когда — не помню — где?..
Мучительная пантомима.
Но мускулы, которые в воде
неутомимо
дрожащую раскатывают ткань
зеркальных отражений, —
во мне сработали!.. И, хрустнув, как стакан,
распалось вещество,
(с которым жить блаженней!)
беспамятства, забвенья вещество —
за ним ужасное клубится.
Я вспомнила — когда и где... И что с того?!
Передо мной трамвай. Трамвай-убийца,
суставчатый, запущенный с горы,
науськанный на запах мысли,
он гнался и давил, он из любой дыры
выслеживал, его колеса перегрызли
так много человечины, что спрос —
какой? с кого? с трамвая? с рельсы ржавой?
с дуги? руля? рубильника? с колес,
раскрученных великою державой?
Я назвала тебя... И что теперь?
За всех раздавленных —
научно углубиться
в твои колесики, косящие на дверь?..
в колесики твои, трамвай-убийца,
по всем законам неподсудный зверь?

Интермедия

За окнами катится липовый пух,
тучи точат ножи.
Речь говорящий — как тесто, распух,
играя дрожжами лжи.
Голенький, с луком тугим божок
целится с потолка.
Кто-то вздремнул и диван прожег
окурком «Явы» или «Дымка»,—
любопытные приоткрывают дверь,
своей участи чуя запах.
На них председатель рычит, как зверь,
стоящий на задних лапах.
 Председатель ключом по графину бряк-бряк,
дно — навыворот, летит оскольчик.
Вышла голая вода из графина:
                                           — Дурак,
купи себе колокольчик!

Из дневника

Любил Котлов сидеть в котельной,
пары поддерживать в котле,
рассказы в папочке отдельной
читать, блаженствуя в тепле.
Там были острые детали
и много смелой колбасы —
в те дни крамолою считали
писать про брови и усы,—
маразм крепчал, как тот мороз,
боялись правды, как заразы,
когда соленые рассказы
Котлов в котельную принес.
Их сочинил один приятель,
ему открыли светофор —
и заключил один издатель
с ним настоящий договор!
Да, мой приятель и Котлова
рассказы эти сочинил
без хохотанья удалого
и симпатических чернил,—
что было ново для тогда!
И, в общем, автор вышел с рыбкой!
Барахтался в пучине хлипкой —
а вышел с рыбкой из пруда.
Уже вторая корректура,
вот-вот «сигнал», банкет и юг.
И автор ходит, как Вентура,—
но тут как раз ему каюк!..
В котельную стучится дворник,
привел он ангелов троих.
Котлов, в трусах, большой затворник,
со всех сторон волнует их.
Он ест. Огромный синий лук
и в собственном соку горбушу.
Они Котлову лезут в душу,
а там — Котлов, он ест.
     И вдруг —
рассказы в папочке отдельной
они хватают со стола
и вылетают из котельной
варить великие дела:
набор рассыпан, автор понят,
по всем статьям разоблачен,
его до лучших дней хоронят
под очень толстым кирпичом,
он не дается, кроет матом,
творить он хочет день и ночь,—
ведь даже очень мирный атом
из саркофага рвется прочь!..
Но тут к нему подходит некто,
большой и пламенный, как печь,
на пустыре в конце проспекта
произнося прямую речь:
 —Купи, любезный, три квиточка
на всю семью в любую даль.
Катись! Не то пришьем — и точка!
И, бога ради, не скандаль,—
чтоб там по пьянке одинокой
в окно не выйти кверху дном.
...Что ищет он в стране далекой?!
Что кинул он в краю родном?

Читая