Иудаизм и христианство в израильских гуманитарных исследованиях модели интеракции [Сергей Рузер] (fb2) читать постранично, страница - 2

направления его постепенной модификации.

Помимо множества статей о текстах Кумрана, Д. Флуссеру принадлежат работы о псевдоэпиграфической литературе, еврейской апокалиптике, еврейской эллинистической литературе и ранних формах раввинистической традиции.^[5] Сюда же следует отнести и его программные статьи, посвященные метаморфозам, имевшим место в период Второго храма в еврейском религиозном сознании^[6] и анализу спектра существовавших тогда в Израиле мессианских верований.^[7] В попытке восстановить религиозно-историческую ситуацию 1-го века н.э. Д. Флуссер нередко обращается и к источникам мишнаитского, а то и амораитского периодов. При наличии определенных показаний он склонен — с большей готовностью, чем ряд его американских и европейских коллег — видеть в этих источниках отражение дошедших от более ранних времен традиций.^[8]

Такая «консервативная» или, если угодно, «оптимистическая» исходная посылка отличает и подход Флуссера к собственно христианским источникам, в первую очередь — к Евангелиям. Флуссер исходит из того, что для процесса формирования евангельских традиций — помимо элемента динамизма и переосмысления, нашедшего выражение в той череде «редакций», которые традиции эти претерпевали на устном, а затем и на письменном этапах своего существования — был свойственен также и элемент консерватизма, проявившийся в стремлении сохранить память о словах Иисуса и событиях его жизни. Взаимодействию (противоборству?) этих двух импульсов Флуссер, как и ряд его предшественников, находит поучительные параллели в развитии и последующей письменной фиксации раввинистических преданий. В рамках раннехристианской традиции указанное противоборство проявляется, среди прочего, в разноголосице евангельских (и шире: новозаветных) свидетельств.^[9] Сравнительный анализ этих свидетельств позволяет в ряде случаев восстановить, с одной стороны, первоначальную форму традиции,^[10] а с другой, этапы ее последующих модификаций, отражающих соответствующие метаморфозы религиозного сознания.

Сопоставление спектра тенденций, характерных для еврейства конца периода Второго храма с трансформацией религиозного сознания в среде первых христиан позволяет уточнить характер «еврейского контекста» и более адекватно оценить элемент нового, присущий различным этапам и изводам первоначального христианства. Флуссер полагает,^[11] что восстановление исходных форм христианской традиции может в целом ряде случаев дать нам адекватное представление о религиозном мировоззрения самого Иисуса. Результаты исследовательской работы Флуссера в этом направлении были впервые сведены воедино в книге «Иисус», появившейся сначала по-немецки, а сразу вслед за тем и в английском переводе более тридцати лет назад. Сравнительно недавно она вышла и в русском переводе.^[12] Своего рода итогом последующих десятилетий является новое, значительно расширенное и переработанное, издание книги, вышедшей по-английски в Иерусалиме в 1997 году.^[13]

В ряде других своих работ Флуссер сосредотачивает внимание на последующих этапах развития христианской традиции и изменениях, которые претерпевал со временем «еврейский контекст» верований последователей Иисуса. В частности, Флуссер склонен видеть в первом десятилетии после смерти Иисуса (еще до присоединения к новому движению Павла из Тарса) тот период, когда — скорее в силу общности социопсихологической ситуации двух движений, нежели в результате непосредственного влияния — в организации и идеологии первохристианской общины стали отчетливо прослеживаться элементы, знакомые нам по текстам Кумрана.^[14] Вопрос о природе возможной связи между двумя этими движениями продолжает интенсивно обсуждаться, в том числе и представителями более молодого поколения израильских исследователей.^[15]

В работах Д. Флуссера есть и дополнительный, весьма актуальный для изучения истории религиозной мысли Израиля, аспект. Безусловно, выявление еврейских параллелей раннехристианских традиций чрезвычайно важно, ибо оно позволяет восстановить первоначальный контекст (и смысловую нагрузку) этих традиций. Однако, и при отсутствии документированных параллелей отдельные раннехристианские традиции могут свидетельствовать о «еврейском контексте» — в том случае, если отголоски этих традиций можно различить на более ранних и/или более поздних этапах истории Израиля. При выполнении этого условия^[16] определенные новозаветные мотивы, волей случая оказавшиеся единственным сохранившимся свидетельством о тех или иных аспектах еврейской религиозной мысли в 1-м веке н.э., позволяют нам