Всякой тяжести имя – крест [Анатолий Яковлевич Гончаров] (fb2) читать постранично, страница - 3

нужду - самовыразился. Кому какое дело? Кто позволил властям ходить в наш садик имени маркиза де Сада? Никто не позволял, а они все ходят и ходят, противные. Многоточие.

Вопрос из задних рядов: куда делись тома гениальных исследований жизни? Ответ приходит с опозданием: все здравое и трезво мыслящее отброшено за ненадобностью, ибо сама природная обязанность жить поставлена под вопрос. И оказывается, на юго-востоке Украины, в Сирии, Ливии, Ираке - всюду, где ступала подкованная нога носителя демократических ценностей, никто жить особо и не хотел. Все только и ждали, чтобы америкосы разрешили им не очень-то и жить в условиях, когда гуманитарную катастрофу предотвращают бомбами и неуправляемыми ракетами. Свобода, как выясняется, это только свобода от жизни.

Война или невойна - это всегда идеология. Порочная, разумеется. Хаотизация мирового пространства, чем сегодня активно занимаются США, тоже идеология. Тотальное мракобесие бандеровских гопников - результат идеологического зомбирования. Либеральная идеология продвинутой «элиты» выражена одной легальной фразой с нелегальным довеском: разрешено все, что не запрещено, а запреты надо уметь обходить.

У нас была великая эпоха, потому что была мощная идеология, пусть и опошленная впоследствии певцами казенного коммунизма. Сегодня в России с фонарями ищут «русскую идею». Ищут давно и безуспешно. Искать будут еще долго. И безрезультатно. Потому что сами завели поиски в порочный круг статьи 13 Основного закона, а «тангейзеры», «миннезингеры» и просто Зингеры легко обходят любые законы.

Это их идеология. У государства нет никакой.

Под хруст французской булки

Года три назад про Владимира Кехмана писали так: «Первым, кто решил соединить фрукты и овощи с искусством, был итальянец Джанни Родари, придумавший бессмертный образ Чиполлино и прочих обитателей сказочной Фруктовой страны. Вторым - российский бизнесмен, оптовый поставщик бананов Кехман, воплотивший образ антипода Чиполлино - принца Лимона, причем сделавший это не только на сцене собственного театра, но и в реальной жизни. Кто знает, может, когда-нибудь и сам Владимир Абрамович заслужит собственного спектакля...».

Кехман протестовал и возмущался: «Мне постоянно предъявляют, что меня якобы тянет на сцену. Но у меня нет желания быть на сцене! Если это происходит, то совершенно случайно».

Не совсем правда. Вернее, совсем не правда. Просто идеология такая у креативного «банановоза» - выйти на сцену, а потом сделать вид, что его там не было. Когда в Петербург привезли на королевские гастроли Хосе Каррераса, то на приеме в гостинице «Европейская» Кехман на правах организатора вышел на сцену и спел про французскую булку. И это в присутствии самого Каррераса - в качестве обязательной нагрузки к основному продукту. Все бы ничего, но действо транслировалось на уличные экраны, перед которыми собралось более 10 000 человек. Они пришли послушать соловья, а им предложили вокальные экзерсисы токующего глухаря.

В 2007 году сбылась мечта птицы высокого полета из семейства тетеревиных. Владимир Абрамович купил себе немного искусства и стал директором Михайловского оперного театра. Для тех, кто не в курсе: речь идет о Малом Академическом театре оперы и балета им. Мусоргского. До 1917 года театр действительно назывался Михайловским - в честь брата Николая I, великого князя Михаила Павловича. Оперы там почти не ставились - в основном водевили и комедии. Новейшая история театра началась с того, что с вывески исчезло «академическое» название и вернулось историческое, напоминавшее прежнюю Россию - с комедиями, водевилями и упоительными вечерами (вряд ли под хруст французской булки). Зато теперь там стали крутить «банановые фуэте». Принц Лимон клубился, царил и аплодировал самому себе.

Купив бывший великокняжеский театр, Кехман заявил: «Я хочу петь и танцевать!» После чего стал энергично пробоваться на сцене. Сначала появился в роли упомянутого принца Лимона в детском спектакле «Чиполлино». Затем попытался исполнить партию Трике в опере «Евгений Онегин». Провалившись, решил сделаться дирижером. Занимавшему это место Андрею Аниханову Кехман предложил выпить коньяку между первым и вторым актами «Лебединого озера», чтобы «печальные туманные лебеди выглядели повеселее». Оторопевший дирижер отказался. И был уволен.

«Я сам буду заниматься всем - оркестром, концертмейстерами, режиссерами, - сказал Кехман. - Потому что в театре нет никого, все прогнило, и это хорошо, так как можно начинать с нуля. Я разработаю уникальную систему, и мы будем ее внедрять. И расстанемся с теми, кто не захочет стать частью системы. Это жестокий процесс, но по-другому в искусстве нельзя».

Так он сказал. И стал действовать в соответствии с тем, что сказал - не щадя себя, буквально разрываясь между режиссурой, хореографией, оптовыми поставками эквадорских бананов и упоительными в России вечерами, кои стали называться