Скандал из-за Баси (журнальный вариант) [Корнель Макушинский] (fb2) читать постранично, страница - 3

чем другом. Пусть Бог ее примет милосердно, ведь она, наверное, сильно страдала. Счастье, что у нее были еще силы, чтобы прошептать несколько слов.

Он смотрел на листок, на котором записал несколько фраз.

— Довольно известная фамилия,— говорил он будто про себя. — Как ты думаешь? — обратился он к жене, на коленях у которой сидела девочка.— Что теперь делать?

Жена доктора задумчиво посмотрела на Басю. Ей казалось, что ребенок отлично понимает, что речь идет о нем, и она быстро сказала:

— Поговорим об этом позже.

Дипломатия доброй женщины была весьма неуклюжей, потому что было ясно, что она умышленно отдаляет минуту расставания с девочкой. Она старалась убедить всех, что надо ждать каких-нибудь вестей от родственников несчастной пани в трауре, которые, прочитав в газетах об ужасном происшествии, несомненно, объявятся, поняв по описаниям, кем была та мать, путешествующая с ребенком. Никто, однако, не объявлялся. Прошло несколько дней, а ниоткуда не было ни письма, ни телеграммы.

— Нужно отослать ребенка по этому адресу,— сказал доктор. — Удивительно, что этот человек не появился сам. Ведь он, наверное, читает газеты.

— Если он умный человек, то не читает,— пробормотала его жена.

— Все равно. Мы не можем оставить девочку у себя.

— Неужели она так тебе мешает? Такой чудесный ребенок!

— Вовсе нет! Совсем она мне не мешает. Что за мысли! Ты бы, конечно, оставила ее навсегда.

— Ох! С великой радостью!

— Я знаю об этом, ведь ты уже несколько дней выкидываешь странные номера. Нет, моя дорогая... Всем сердцем я к ней привязался, но пора ее отослать.

Завтра я напишу письмо по тому адресу, чтобы Басю встретили на вокзале в Варшаве, а послезавтра девочка поедет.

— Как это — «поедет»? Одна?

— До Варшавы недалеко. Посадим ее в вагон, отдадим под опеку пассажиров, а в Варшаве ее встретят. Адрес точный.

— А не лучше будет послать ее почтой? — спросила жена доктора с иронией.

— В Англии был такой случай.

— Ты бы и меня послал почтой...

— Это невозможно. Почта принимает посылки только до двадцати килограммов. Грузы весом в восемьдесят килограммов посылают товарным поездом,— ответил он серьезно.

Бася, не зная о том, что стала предметом бурной конференции, пройдя через несколько дней, печальных, полных плача, странных и страшных, уже вернулась в свою голубую страну, над которой улыбается чистое небо. Несколько дней она искала мать удивленными глазами и в сердечке ее была тревога. Вечером, прежде чем она уснула в объятьях жены доктора, ей казалось, что она слышит мамины шаги, один раз ей показалось, что видит ее. Потом, понемногу, знакомый образ стал расплываться в серебристый туман, стираться и исчезать. Грузная фигура той пани, которая целовала и ласкала ее, своими размерами заслонила все то, что до сих пор было у нее перед глазами. Снова все на свете засияло голубизной.

Большие события не могли поместиться в ее сердечке, и меньше всего ее волновали долгие совещания этого пана с этой пани. Только когда эта пани вдруг схватила ее в объятия и начала громко плакать, Бася, заключив, что из женской солидарности тоже должна это сделать, тоже заплакала, жалобно всхлипывая.

Плач — это такая же хорошая забава, как и всякая другая, если только не заниматься этим слишком долго, потому что большого смысла в этом нет. Немножко поплакать, однако, всегда можно, тем более что этой доброй пани, похоже, это нравится.

Слезы жены доктора лились, как дождь из грозовой тучи. Пан доктор послал письмо, подробное, длинное, как можно точнее описывающее все печальные события, и просил особу, которой Басю доверили, чтобы в среду в пять часов вечера она ждала на вокзале, потому что девочка поедет одна. Письмо было заказным, доктор послал его лично, адрес же он подчеркнул красным карандашом, чтобы обратить внимание почты на его важность. Он принял все меры предосторожности.

— С ребенком ничего не случится,— успокаивал он жену. — Ребенок очень смышленый и не пропадет. А ты не поедешь... Ты уже три раза была в Варшаве. Два раза тебя обокрали, раз ты попала под машину и поломала ногу. Сейчас ты бы живой не ушла.

У доктора было вообще нелестное представление о столице.

Жена доктора, закрывшись с Басей на тайный совет, старалась объяснить ей, насколько большое дело ее ждет. Она успокаивала девочку, что дети часто путешествуют одни, даже на дальние расстояния, что ребенка никто не обидит, а в Варшаве ею сердечно займутся. Девочка внимательно слушала и не высказала никаких возражений. Конечно, все это может быть забавным.

Совет продолжался битых два часа; участники экспедиции к Северному полюсу — и те менее предусмотрительны, чем жена доктора. Были