В Милуоки в стикбол не играют [Рид Фаррел Коулмен] (fb2) читать постранично, страница - 2

у нее впереди. В ожидании суда она не испытывала даже подобия оптимизма. И когда ловила себя на мыслях, хотя бы отдаленно отдающих надеждой, кусала изнутри губу до тех пор, пока на язык не брызгала кровь. Вкус крови напоминал ей о том, что надеяться нечего. И суд рассматривала всего лишь как остановку на пути в тюрьму, бюрократическую проволочку, способ общества избежать вины. Не важно, что она-то невиновна, лет на двадцать она отправится в места не столь отдаленные.

– Тюрьма. – Ей нравилось произносить это слово. Нравилось играть с ним. – Тьма. Юр. Мать. Трюм. Март. Юм.

Но ее отправят не в тюрьму, это называется по-другому. Это будет называться «исправительное заведение для женщин». Интересно, какие недостатки ее характера будет исправлять это заведение. Интересно, чем она займет свои дни и как скоро ее изнасилует какой-нибудь охранник или другие исправляемые.

Женщины подкатывались к ней и в изоляторе, но она отвергала их домогательства без особых проблем. Государство было заинтересовано в том, чтобы охранять ее хотя бы до тех пор, пока не будет покончено с фарсом суда. Но она решила отдаться первой же женщине, которая обратится к ней с таким предложением. Лучше уж встретить это с открытым забралом, пройти через это осознанно, думала она. Может, она научится получать от этого удовольствие. Сон покинул ее полностью, оставив вместо себя оцепенение.

Когда она выйдет на свободу, то будет еще не слишком старой, хотя это спорный вопрос. Она уже чувствовала себя старой, древней, усталой. Ей просто хотелось уснуть и спать, пока она не рассыплется в прах. К несчастью, тот механизм, который защищал ее от других женщин округа, также защищал ее и от мечты о сне. В каком-то смысле она не могла дождаться суда. Даже играла мыслью о признании себя виновной. Вот тогда, в темноте своей камеры, она наконец-то сможет уснуть.

Миссисипи

Джонни Макклу только что снял перевернутый табурет со стойки бара, когда входная дверь «Шпигата»^[3] открылась. Марти Кэмп, отряхивая снег с синего мундира, положил на стойку стопку корреспонденции.

– Есть что-нибудь для меня? – спросил Марти.

– Ничего, – ответил Макклу, уже просмотревший всю стопку.

– И ничего от Дилана?

– Отчего же, открытка из Ла-Брэ-Тар-Пи: «Макклу, у этих глупых динозавров было больше шансов в той яме с гудроном, чем у меня с продажей моего сценария. Скучаю по «Шпигату». Скучаю по Саунд-Хиллу. Миссисипи. До скорого. Клейн».

– Неисправимый оптимист, – заметил Кэмп. – Сколько он уже на западном побережье?

– Целых пять дней.

Кэмп покачал головой и вышел в снегопад. Налив себе чашку кофе, Макклу закончил перебирать почту. В основном это была обычная макулатура: счета, еще счета и просьбы о пожертвованиях. У всех имелось что продать и неубедительные причины, по которым тебе просто необходимо было это купить. Макклу разорвал рекламные проспекты, хотя с гораздо большим удовольствием растерзал бы счета. Конец января – не самый лучший сезон для пабов на восточной оконечности Лонг-Айленда.

В пачке было одно письмо. Обратный адрес на конверте не значился. Макклу потряс конверт, как пакетик с сахаром, и оторвал один край. Вынул единственный листок и прочел его три или четыре раза. Потом зашел за стойку бара и достал бутылку ирландского виски «Мерфиз». Обратив внимание, что бутылка в его руке дрожит, Макклу безуспешно попытался заставить руку утихомириться.

Налив несколько капель виски в кофе, он передумал и, сняв дозатор, поднес бутылку к губам. Влив в себя четверть содержимого, он прервался, чтобы посмотреть на руку. Она дрожала по-прежнему, но ему уже было все равно. Ирландское зелье сделало свое дело.

Подушка

Гарри Клейн мог бы спать сколько угодно, да только не мог. Если отпускала боль, спать не давали дурные предчувствия. Он сел в постели, опираясь на груду подушек. В комнате было темно, за исключением сияния, исходившего от телевизора. Глаза Гарри были устремлены в сторону этого сияния, но в изображение он не вглядывался. Большой палец правой руки каждые две секунды переключал канал. На экране что-то вспыхнуло, что-то вспыхнуло и вне экрана. В левом бедре появились предвестники боли. После целой жизни, наполненной болью, Гарри очень хорошо научился распознавать начало ее атаки. Это было похоже на ощущение, что ты вот-вот чихнешь, только вот то, что чувствовал Гарри, ничуть не походило на щекотание в носу.

Он начал потеть, желая убедиться, что боль будет наступать привычным порядком. Она так и сделала. Иногда он готов был поклясться, что фармацевт напутал и дал ему никотиновые повязки. Взяв пульт в левую руку, правой он потянулся за лекарством. Ловко открыл бутылочку одной рукой и отправил капсулу в рот. Процесс глотания уже стал рефлекторным. Надобность в воде отпала для Гарри очень давно. И все это время большой палец левой руки продолжал переключать каналы.

Гарри собрался с духом. Он знал, что предвестники боли превратятся в резкие приступы