ЦЕРКОВЬ БЕЗ ГРАНИЦ: СВЯЩЕННОЕ ПРЕДАНИЕ ИЛИ МОДЕРНИЗМ? (fb2) читать постранично, страница - 5

Христом и друг со другом… Но в реальной своей истории и в своем каноническом законодательстве Церковь высказывает несколько иное понимание себя самой и своих отношений с отпадающими от нее. "Само существование трех чинов присоединения отступников говорит о том, что Православная Церковь, с одной стороны, не смотрит на себя как на одну из ветвей Вселенской Церкви, ибо раскольников она присоединяет "к части спасаемых" (95–е правило Трулльского Собора). С другой стороны, Церковь не рассматривает инославные общества как вовсе чуждые ей, ибо иначе она бы всех принимала через Крещение и не существовало бы ни второго, ни третьего чинов приема", — пишет ведущий современный канонист прот. Владислав Цыпин».

«По отцу Рафаилу "Границы Церкви определяют вера в Церковь, общность таинств и иерархия как единая система". Верно — но только на страницах учебника для воскресной школы. А в реальной жизни этой "единой системы" порой не бывает».

Приводя пример с патриархом Никоном, о. А. Кураев ставит под сомнение то, что границы Церкви проходят «строго по канонам».

«Не всегда то, что земная церковная власть отделила от Церкви здесь, отделено и для Бога».

И опять сомнение: «Если границы Церкви нам хорошо известны и если эти границы точно совпадают с каноническим Православием…», — так начинает одну из своих фраз диакон А. Кураев.

«У Церкви есть еще и свое видение меры разрушенности связи со Христом у разных христианских общин».

«Вопрос о Традиции не может сводиться лишь к вопросу о ее вершине. Не менее важно для нас знать, где ее нижняя граница… Достаточно хотя бы раз поприсутствовать на экзамене по догматическому богословию в секторе заочного обучения Московской семинарии (где отчитываются в своих знаниях приходские священники, не имеющие возможности учиться на стационаре), чтобы навсегда избавиться от иллюзий легкого и строгого определения границ Церкви».

«Да — "вне Церкви нет спасения". Но где границы Церкви? Можем ли мы сказать, что сразу же за границей канонических православных юрисдикций начинается совершенно безблагодатная пустыня? Или какие–то благодатные токи, которые берут свое начало именно в Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, пусть ослаблено, но питают собою общины, находящиеся вне Православия — одни в большей мере, другие в меньшей?»

«Вопрос о пределах действия благодати и о границах Церкви не относится к числу очевидных. Доходят ли межконфессиональные "перегородки" до Неба — вопрос не из тех, на которые легко можно выдать ответ (хотя бы потому, что любой ответ налагает весьма серьезные нравственные обязательства на утверждающего)».

3. Выдвигая в начале своей работы тезис: «Вне дискуссии — вопрос о том, можно ли спастись вне Церкви», — диакон А. Кураев на протяжении статьи меняет свою точку зрения. Он пишет следующее.

«Так "спасутся ли католики?" Но мистическая реальность — не наша реальность. Не мы в ней распоряжаемся. Мы сами лишь позваны. Мы сами лишь приглашены, нас самих лишь терпят… Они ушли от нас — ушли ли они тем самым от Христа?… Не похожи ли мы на работников первого часа, не говорим ли мы: "Господи, мы работали больше всех, только нам дай награду. Мы–то постились и подвизались вон сколько, а зачем же Ты, Господи, приемлешь этих ленивых католиков, что постятся лишь час до Причастия?"… Надо искать полноту, но не отвергать неполноту. Может ли быть, что не только совершенная, но и ущербная тяга ко Христу приемлется Им? Если полноту духовного опыта мы обретаем в православии — означает ли это, что остальные — вне Христа? Приемлет ли Христос лишь чемпионов?».

«Так "спасутся ли католики?" В качестве "римо–католиков" — вряд ли. В качестве просто христиан — возможно. Спасти их могло бы не то, что есть в латинстве "специфического", не вера в папскую непогрешимость, в чистилище или Filioque. Их может спасти то, что осталось в западной церкви от древнего ее православного наследия. То есть — западный христианин мог бы быть спасен именно вопреки тому, что он "римо–католик"».

Или, вот, уже цитированное выше: «Да — "вне Церкви нет спасения". Но где границы Церкви?».

Наконец, не в силах согласовать свои положения с учением Святой Православной Церкви, диакон Андрей Кураев находит выход, уличая в противоречии отнюдь не свои построения, а учение и жизнь Церкви: «В истории сложились довольно парадоксальные отношения между теорией и практикой Церкви». «Православная Церковь, — цитирует о. Андрей протоиерея Н. Афанасьева, выражая явное с последним согласие, — и до сегодняшнего дня остается при практике, не обусловленной богословским учением, или при учении, не оправдывающем практику. Эта неудача согласовать одно и другое вызвана неясностью догматического учения о Церкви, в частности, неопределенностью учения о границах Церкви, то есть в какой мере и как нарушается церковная ткань по мере удаления от православия и