Нашествие [Леонид Максимович Леонов] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (32) »
Демидьевна закрыла окна фанерными щитами, включила свет и вышла к себе на кухню. С портфелем, в осеннем пальто и простенькой шляпе, вернулась с работы Ольга. Минуту она, щурясь, смотрит на лампу, потом произносит тихо: «Добрый вечер, мама» — и проходит за ширму. И вот тревога улицы вошла в дом вместе с сыростью на ее подошвах. Раздевшись, Ольга бездумно стоит, закинув руки к затылку.
Разогреть тебе или отца с обедом подождешь? Ольга. Спасибо, я в школе завтракала. Анна Николаевна (заглянув к ней). Ты чем-то расстроена, Оленька? Ольга. Нет, тебе показалось. (Достав из портфеля кипу тетрадей.) Устала, а надо еще вот контрольную просмотреть. Анна Николаевна. А почему Оленька в глаза не смотрит? Ольга. Так. Давеча войска мимо школы шли. Молча. Отступление. Ребята сидели присмире-евшие. И сразу как-то пусто стало… даже собаки затихли. (Очень строго). На фронте плохо, мама. Анна Николаевна. Когда же… случилось-то? Ольга. Прошлой ночью. Они ударили танками в обход Пыжовского узла и вышли клином на Медведиху. К Колесникову по дороге забежала: бумаги жгут. Кокорышкин. Копоть везде летает, точно черный снег идет. Тяжелое зрелище! Ольга. Простите, я вас и не заметила, Кокорышкин. Кокорышкин (жестко). Их бы теперь проволокой окружить да артиллерией всех и уничтожить. Ольга. Легко нам, в тылу, судить о войне. А там… Анна Николаевна. А еще что случилось, Оленька?
Та молчит.
Вы не обедали, Кокорышкин? Идите на кухню. (В дверь.) Демидьевна, покорми Кокорышкина. Кокорышкин. Балуете, растолстею я у вас, Анна Николаевна.
Он уходит. Мать выжидательно смотрит на дочь.
Ольга. Только не пугайся, мамочка… он жив и здоров. И все хорошо. Я сейчас Федю видела. Анна Николаевна. Где, где? Ольга. На площади… Лужа большая, и рябь по ней бежит. А он стоит на мостках, нащурился во тьму, один… Анна Николаевна. Рваный, верно, страшный, в опорках… да? Ольга. Нет… похудел очень. Только по кашлю его и признала. Анна Николаевна. Давно приехал-то? Ольга. Я не подошла, я из ворот смотрела. Потом домой кинулась предупредить. Анна Николаевна. Что же мы стоим здесь… Демидьевна, Демидьевна!
Демидьевна вбежала.
Демидьевна, Федя приехал. Собирай на стол, да настоечки достань из буфета. Уж, верно, выпьет с холоду-то. Дайте мне надеть что-нибудь, я сбегаю. А то закатится опять на тыщу лет… Демидьевна. Коротка у тебя память на сыновнюю обиду, Анна Николаевна. Ольга (за руки удержав мать). Никуда ты не побежишь. Сам от нас ушел, пусть сам и вернется. (Слушая тишину.) Кто-то у нас в чулане ходит.
Они прислушиваются. Жестяной дребезжащий звук.
Корыто плечом задел. Верно, больной к отцу, впотьмах заблудился. Демидьевна (шагнув к прихожей). Опять двери у нас не заперты. Анна Николаевна. Не надо, я сама запру.
Она выходит, и тотчас же слышен слабый стонущий вскрик. Так может только мать. Затем раздается снисходительный мужской басок: «Ладно, перестань, мать. Руки-ноги на местах, голова под мышкой, все в порядке!»
Демидьевна. Дождалася мать своего праздничка.
На пороге мать и сын: такая маленькая сейчас, она придерживает его локоть — тому это явно неприятно. Федор — высокий, с большим, как у отца, лбом; настороженная дерзость посверкивает в глубоко запавших глазах. К нему не идут эти франтовские, ниточкой, усики. Кожаное пальто отвердело от времени, плечо испачкано мелом, сапоги в грязи. В зубах дымится папироска.
Федор (избавившись от цепких рук матери). Здравствуй, сестра. Руку-то не побрезгуешь протянуть? Ольга (неуверенно двинувшись к нему). Федор! Федька, милый…
Смущенный ее порывом, он отступил.
Федор. Я, знаешь, простудился… в дороге. Не торопись.
И вдруг яростный приступ кашля потряс его. Папироска выпала на пол. Ольга растерянно подняла ее в пепельницу. Он приложил ко рту платок, потом привычно спрятал его в рукав.
Вот видишь, какой стал… Анна Николаевна. У печки-то погрейся, Феденька. У нас печка горячая. Стаскивай кожу-то свою. Давай я ее повешу. Федор. Ладно, я сам. (Нетерпеливей.) Пусти же, я сказал.
Мать стала еще меньше, попятилась. Он ставит пальто торчком у двери на полу.
Не по чину на вешалку-то, постоит и так. (Пригрозив пальцем, как собаке.) Стоять. (И только теперь, вместо приветствия.) А постарела, нянька. Не скувырнулась еще?
Ни один мускул не шевельнулся на лице Демидьевны.
Анна
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (32) »
Последние комментарии
13 часов 57 минут назад
13 часов 58 минут назад
19 часов 17 минут назад
22 часов 58 минут назад
23 часов 19 минут назад
1 день 13 минут назад