Боль [Геннадий Федорович Лазарев] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (90) »
На рассвете в тупик поставили несколько классных вагонов. То, что прибыли они с фронта, было понятно всем по разбитым, наспех заколоченным чем попало окнам. Спешили к составу люди. Молодые и старые, заводские и с чистой работы. В стайки собирались мальчишки. Испуганно льнули к матерям девчонки. Народу — как на демонстрации. Но ни один человек не приблизился к вагонам, чтобы — упаси бог! — ненароком не потревожить тишины. Ждали. И ничем — ни посторонним словом, ни случайным действом — не нарушалось физически осязаемое, словно застывшее в воздухе предчувствие горести. У женщин в узелках гостинцы. Сердце подсказывало: здоровых с фронта не повезут, а к больному, как и к малому дитю, с пустыми руками наведываться грех. Какие лакомства оторвали они от своего давно оскудевшего стола? Сочень с кашей? Яичко? Закрасневшую на солнцепеке помидорку? Венка был уже здесь: от их дома до тупика — рукой подать. Ему передалось общее настроение, и его охватило занудное, как заноза, беспокойство. Это была тревога за отца. Где-то он сейчас? В окопе? В походе? А может, раненный в таком же вот почерневшем от гари вагоне? Поискал глазами мать. Рядом с ней спокойней. Проскрежетав ржавыми петлями, дверь крайнего вагона отворилась, и из глубины тамбура показались две медсестры. — Где мы? — устало спросила та, у которой в волосах броская седина. — Мы из Смоленска… «Смоленск! Смоленск!» — словно круги на воде, побежали от вагонов причитания. Толпа заколыхалась, загудела. — Мамочка-а! — заголосила некрасивая от беременности молодуха. — Володя-то наш… ведь там, в Смоленске! Господи! Женщин будто кто подхлестнул. Заметались вдоль состава, спотыкаясь о шпалы и давя друг друга. — Милый, не слыхал случаем: нету средь вас Коршунова с Мартеновской слободы? Порфирия, говорю, с Мартеновской… Коршунова… — Высокая женщина, привстав на цыпочки и стараясь перекрыть шум и гам, выкрикивала скороговоркой просьбу и протягивала к окну узелок. А оттуда, как из другого, безмолвного, неулыбчивого мира, льнули к стеклам усохлыми, без единой кровиночки личиками отрешенные от всего страдальцы. Бесшумно подкатил красивый автобус. Один из военных — нескладный, гимнастерка колом — подошел к вагону. — С прибытием, коллеги! — обратился к медсестрам. Спохватившись, вскинул руку к виску, представился. Та, что постарше, уточнила: — Наш главный в третьем вагоне… — Не до церемоний! Начнем с вашего. Ходячих отправим автобусом, тяжелораненых — на грузовиках… — Госпиталь далеко? — Километра полтора… Дорога, признаться, неважная… — Тяжелых — только на носилках. Попросим людей, помогут… Медсестры скрылись в вагоне. И тут же показался раненый. Левая рука забинтована. На повязке бурые пятна. Правое плечо прикрыто рваной прожженной в нескольких местах гимнастеркой. Здоровой рукой помогая себе, раненый сполз по ступенькам и обессиленно побрел к автобусу. Он ни на кого не смотрел, будто неловко ему было оттого, что доставил столько хлопот, стыдно, что не увернулся от пули. В тамбуре показался второй. Бинты сплошь закрывали ему лицо. Оставлено только отверстие для глаза да резко обозначился испачканный
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (90) »
Последние комментарии
1 день 10 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 2 часов назад
3 дней 13 часов назад