Гори, гори, моя звезда... [Валерий Семенович Фрид] (fb2) читать постранично, страница - 22
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Было утро. Тяжелый белесый туман стлался по земле. В лощинах он лежал плотно, как снег, на полях таял, клубясь; а холмики и курганы возвышались над ним, словно горные вершины над облаками. Бричка с халабудой, как улитка, вползала на пригорок. Вместо Пегаса в оглоблях была рыжая кляча. На козлах сидел Искремас. Крыся дремала в халабуде. Наверху кляча остановилась перевести дух. Искремас глядел на белый, в зеленых окнах мир, который остался внизу. — Посмотри, как красиво, — печально сказал Искремас. — Крыся, ты спишь? Из халабуды показалась заспанная Крыся. — Владимир Павлович, а куда мы едем? — Как это «куда»? Что за глупый вопрос! — Он пожевал губами, подумал. — А в самом деле — куда? Гм… Не знаю… Но это все ерунда! Мир так велик, неужели в нем не найдется места для художника? Искремас поцокал на лошадь языком — и бричка медленно тронулась в путь.
…Теперь дорога тянулась по высокому берегу над речкой. Под белой пеленой тумана воды не было видно. — Молочные реки, кисельные берега, — сказал Искремас. — Крыся, вставай! Привал комедиантов. Крыся вылезла из халабуды. — Я скупаюсь? — сказала она, оглядевшись. — Купайся. Только смотри, детка, не простудись. — Детка! — закричала Крыся с неожиданной яростью. — Ще хоть раз скажете на меня «детка», то я уйду!.. Уйду совсем! — Дет… Крыся, что с тобой? Ты не выспалась? — Ну шо вы за человек, — горестно сказала Крыся. — Я ж по вас сохну, я без вас жить не можу, а вы — детка, детка!.. Крыся тихо заплакала и, цепляясь за кусты, спустилась к реке. В полной растерянности Искремас слез с козел. — Крыся, милая… Зачем же так?.. Ты очень красивая, я тебя очень люблю. — Обычное красноречие изменило Искремасу. — Но я только испорчу твою жизнь… Сделаю ее такой же бестолковой, как моя!.. Ты молодая, у тебя своя дорога… — Вы меня гоните? — Да нет же! — замахал руками Искремас. — Ты мне нужна! Как хлеб. — А може, у нас еще все будет… — донеслось от воды, скрытой туманом. — Конечно! Непременно! Обязательно! — заверил девушку Искремас. Он сел на обочину, на всякий случай спиной к реке. — Заяц пиво варит, — донеслось до Искремаса из белой гущи. — Что? — Когда такий туман, люди кажут: заяц пиво варит, — объяснила невидимая Крыся. Артист долго сидел молча, обхватив руками колени, разглядывая дрожащее над полями слоистое марево. Потом заговорил — громко, чтобы слышала Крыся, но все-таки больше для себя: — Если подумать, мой спектакль был не так уж и хорош… А мой позор не так уж и велик… Может быть, сегодня кончилось мое детство?.. Я думаю о будущем, но думаю не так, как прежде. Без детских страхов, без головокружительных надежд. А все, что было раньше, — стыдное, жалкое, страшное — это ведь все перемелется… Знаешь, как делают бумагу? В мельницу бросают ветошь, грязные тряпки, всякие обрывки — и выходят чистые белые листы… Садись и пиши! По крутому склону к Искремасу поднялась Крыся. Платьице на ней было мокрое, девушка зябко ежилась. Искремас накинул ей на острые плечи свой пиджак и сел на козлы. Крыся пристроилась рядом. Бричка с халабудой, скрипя, покатилась по дороге и уехала в белый туман.
Последние комментарии
20 часов 22 минут назад
20 часов 40 минут назад
20 часов 49 минут назад
20 часов 50 минут назад
20 часов 53 минут назад
21 часов 11 минут назад