Гори, гори, моя звезда... [Валерий Семенович Фрид] (fb2) читать постранично, страница - 22
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Было утро. Тяжелый белесый туман стлался по земле. В лощинах он лежал плотно, как снег, на полях таял, клубясь; а холмики и курганы возвышались над ним, словно горные вершины над облаками. Бричка с халабудой, как улитка, вползала на пригорок. Вместо Пегаса в оглоблях была рыжая кляча. На козлах сидел Искремас. Крыся дремала в халабуде. Наверху кляча остановилась перевести дух. Искремас глядел на белый, в зеленых окнах мир, который остался внизу. — Посмотри, как красиво, — печально сказал Искремас. — Крыся, ты спишь? Из халабуды показалась заспанная Крыся. — Владимир Павлович, а куда мы едем? — Как это «куда»? Что за глупый вопрос! — Он пожевал губами, подумал. — А в самом деле — куда? Гм… Не знаю… Но это все ерунда! Мир так велик, неужели в нем не найдется места для художника? Искремас поцокал на лошадь языком — и бричка медленно тронулась в путь.
…Теперь дорога тянулась по высокому берегу над речкой. Под белой пеленой тумана воды не было видно. — Молочные реки, кисельные берега, — сказал Искремас. — Крыся, вставай! Привал комедиантов. Крыся вылезла из халабуды. — Я скупаюсь? — сказала она, оглядевшись. — Купайся. Только смотри, детка, не простудись. — Детка! — закричала Крыся с неожиданной яростью. — Ще хоть раз скажете на меня «детка», то я уйду!.. Уйду совсем! — Дет… Крыся, что с тобой? Ты не выспалась? — Ну шо вы за человек, — горестно сказала Крыся. — Я ж по вас сохну, я без вас жить не можу, а вы — детка, детка!.. Крыся тихо заплакала и, цепляясь за кусты, спустилась к реке. В полной растерянности Искремас слез с козел. — Крыся, милая… Зачем же так?.. Ты очень красивая, я тебя очень люблю. — Обычное красноречие изменило Искремасу. — Но я только испорчу твою жизнь… Сделаю ее такой же бестолковой, как моя!.. Ты молодая, у тебя своя дорога… — Вы меня гоните? — Да нет же! — замахал руками Искремас. — Ты мне нужна! Как хлеб. — А може, у нас еще все будет… — донеслось от воды, скрытой туманом. — Конечно! Непременно! Обязательно! — заверил девушку Искремас. Он сел на обочину, на всякий случай спиной к реке. — Заяц пиво варит, — донеслось до Искремаса из белой гущи. — Что? — Когда такий туман, люди кажут: заяц пиво варит, — объяснила невидимая Крыся. Артист долго сидел молча, обхватив руками колени, разглядывая дрожащее над полями слоистое марево. Потом заговорил — громко, чтобы слышала Крыся, но все-таки больше для себя: — Если подумать, мой спектакль был не так уж и хорош… А мой позор не так уж и велик… Может быть, сегодня кончилось мое детство?.. Я думаю о будущем, но думаю не так, как прежде. Без детских страхов, без головокружительных надежд. А все, что было раньше, — стыдное, жалкое, страшное — это ведь все перемелется… Знаешь, как делают бумагу? В мельницу бросают ветошь, грязные тряпки, всякие обрывки — и выходят чистые белые листы… Садись и пиши! По крутому склону к Искремасу поднялась Крыся. Платьице на ней было мокрое, девушка зябко ежилась. Искремас накинул ей на острые плечи свой пиджак и сел на козлы. Крыся пристроилась рядом. Бричка с халабудой, скрипя, покатилась по дороге и уехала в белый туман.
Последние комментарии
1 день 7 часов назад
1 день 9 часов назад
2 дней 38 секунд назад
2 дней 1 минута назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 9 часов назад