Стрелочники истории — 2 [Вячеслав Александрович Алексеев] (fb2) читать постранично, страница - 6

бургомистра — бывшего преподавателя физкультуры педтехникума Недельки и начальника полиции Сорокина. При скоплении местных жителей зачитали приговор полевого трибунала, который буквально за полчаса до начала действа успел организовать вездесущий Фролов. Всех изменников приговорили к повешенью, а оккупантов — к расстрелу. Приговор тут же привели в исполнение. Местные жители, здраво рассудив, чем может закончиться для них эта казнь, после ухода партизан, сочли за лучшее в ближайшее время уйти в леса или записаться к партизанам. Особо ушлые, прознавшие через друзей и знакомых, что у Залогина есть выход в некую потустороннюю реальность, где молочные реки и кисельные берега, пытались пробиться к командиру «на пару слов», «с важным сообщением», «мне нужно — у меня была договоренность», «я от Завьялова Василия Николаевича». А Семен отправлял их к Шибалину, который в первую очередь интересовался специальностью просящего. Врачи, учителя, инженеры, автомеханики, мастера высокой квалификации, шофера и трактористы — шли вне очереди. Им Шибалин давал два часа на сборы и указывал куда подойти с семьей и вещами и чтоб все было в строгой тайне — иначе в последний момент завернут. Остальных передавал Сарнову и Серпилину — понравится человек — пусть берут, не понравится, скажут — нет никакого портала, обманули тебя твои приятели.

К полуночи в дорогу выступил основной состав Армии. Часть пути они должны были проехать на автомобилях по дороге — догнать авангард, а дальше обычным ходом через белорусские леса, на восток.

Арьергард должен был собрать посты и дозоры с окрестных деревень и сняться ближе к утру. Большую часть пути арьергард планировал пройти автоколонной. Таким образов Армия Залогина намеревалась за ночь оторваться от возможных преследователей километров на 100–120, а потом не на долго раствориться в лесах, чтобы вынырнуть в другом месте и опять творить возмездие над изменниками и оккупантами.

Неизвестно где, 18 августа силурийского периода палеозойской эры

На силурийской базе праздновали победу. Колония опять удвоилась. В первую очередь — пополнение из полутора тысяч красноармейцев и командиров, правда, почти все — больные, истощенные и раненые, взятые как из самого лагеря, так и эвакуированные после боев арьергарда и в самом городе. В том числе полста немецких авиатехников. Это не считая гражданских из Офлага и Лепеля. Почему не считая? Да потому что их тут же прибрал Афанасьев. У него в Торжке разворачивался такой фронт высокотехнологичных работ, что грамотные шли на вес золота. Опять же обустроиться гражданским с детьми и семьями в Торжке проще, чем в силурийской пустыне. Хотя, подавляющая часть раненых тоже по излечении переберется в Торжок. Тут в Силуре то и делать особо нечего. Разве — использовать как хранилище особо ценных и взрывоопасных предметов. Да пленных держать, чтоб не разбежались. Как база — да, но жить удобнее в мире людей.

А Василий Завьялов — бывший старшина, а ныне главный силурийский кладовщик, не мог не нарадоваться: три эшелона с военной техникой, амуницией, боеприпасом и сопутствующим снаряжением! Причем не немецкого, а советского. Двадцать пять разобранных Юнкерсов — отдельно корпус, отдельно крылья, зато все с исправными моторами. Столько же новых в заводской упаковке авиадвигателей и прочих комплектующих для ремонта. Дизельные электрогенераторы, полный комплект инструмента и оборудования для авиамастерских и ангаров. Трофейные авто, мотоциклы, бронетранспортеры даже считать не стал. Окинул взором пополнение автопарка и написал в своей тетрадочке на все скопом цифру «сто»! Это без учета пары магистральных и маневрового паровозов, которые тут же прихватил бывший пенсионер, а ныне начальник силурийских железных дорог Роман Владимирович Плетнев.

Вокруг табуна из пятисот лошадей, да не крестьянских кляч, а здоровых немецких и советских строевых, приученных тащить артиллерию, Завьялов ходил несколько часов. А на вдвое большее стадо коров, да столько же свиней и всякого мелкого рогатого скота внимания почти и не обратил. Все равно отдавать: как пришли, так и ушли. Они и пробыли то всего ничего — полдня, а сожрали всю траву, что четыре месяца росла и чуть до огорода не добрались. Вот тогда досталось бы ему от Марии Михайловны. Не, коров с козами не жалко, пусть Афанасьев забирает. Но лошади! Строевые! Однако все равно отдавать надо. Пусть у Афанасьева голова с кормами болит. Легок на помине, уже примчался. Не иначе Димка его притащил. Ведь это он траву то сажал. Но лошади! Не, пару-тройку все же нужно оставить. Фураж тоже прихватили, не так чтоб много, но месяц-два пятерке лошадей хватит. А там овса прикупим в будущем. Или у тех же немцев сопрем… — размышлял Завьялов, пытаясь задавить собственную жабу.

С поголовьем коров и табуном лошадей, скопившихся в Лепеле, помогло наличие тупиковой железки — немцы согнали сюда колхозные стада, а эвакуировать пока некуда —