Крах игрушечного королевства [Эд Макбейн] (fb2) читать постранично, страница - 4
- Крах игрушечного королевства (пер. Оксана Мирославовна Степашкина) (а.с. Мэттью Хоуп -12) (и.с. Мастера детектива) 694 Кб, 260с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Эд Макбейн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
— Мисс Камминс, посмотрите на этот документ. Вы его узнаете?
— Да. Это регистрационный сертификат на Глэдли.
— Вы, конечно, имеете в виду медвежонка Глэдли?
— Да, я имею в виду медвежонка Глэдли Косоглазика. Косящие глаза — его уникальная отличительная черта. Так же, как корректирующие очки. Они являются неотделимой частью его товарного облика.
— Ваша честь, я предлагаю считать этот сертификат вторым вещественным доказательством.
— Возражения будут?
— Нет.
— Ваша честь, могу я также представить на рассмотрение суда следующий документ?
— Обозначьте его как третье вещественное доказательство истца.
— Мисс Камминс, посмотрите на этот документ. Что это такое?
— Это авторское свидетельство на Глэдли.
— К свидетельству прилагаются какие-либо рисунки?
— Да, конечно.
— И они в точности изображают внешний вид вашего медвежонка?
— И его очков.
— Ваша честь, я предлагаю считать авторское свидетельство и прилагаемые к нему рисунки еще одним вещественным доказательством.
— Возражения будут?
— Нет.
— Мисс Камминс, — сказал я, — как бы вы описали Глэдли?
— Это косоглазый медвежонок с большими ушами, глупой улыбкой и очками, которые можно на него надевать.
— И все эти элементы его внешности придуманы вами?
— Да.
— А что, в мире нет других игрушечных медвежат с большими ушами?
— Есть. Но они не похожи на Глэдли.
— А с глупой улыбкой?
— Да сколько угодно! — воскликнула Лэйни и изобразила эту самую глупую улыбку, заставив, в свою очередь, судью Сантоса заулыбаться — тоже довольно по-дурацки, надо заметить. — Но они тоже не похожи на Глэдли.
— А существуют ли другие косоглазые игрушечные медвежата?
— Насколько мне известно — нет.
— Тогда защищенные свидетельством об авторском праве косящие глаза вашего медведя являются его уникальной особенностью.
— Да.
— Как и имя, присвоенное ему в торговой марке.
— Да.
— А его очки? Существуют ли другие медвежата, которые носили бы очки?
— Возможно, но не такие.
— А чем эти очки отличаются от остальных?
— Они исправляют его косоглазие.
— Подобных очков не имеет никакой другой игрушечный медвежонок в мире?
— Ни один, насколько мне известно.
— Когда вам впервые пришла идея сделать такого медвежонка?
Наконец-то она появилась. Точнее, появилась ее машина, темно-зеленый «шевроле», здорово напоминающий серый «форд» Уоррена, — точно такой же неприметный. Он медленно выбирался со стоянки, словно песчаная акула. Она посмотрела по сторонам и повернула вправо. Уоррен подождал, пока «шевроле» скроется из вида, потом посмотрел на часы. Без десяти десять. «Дадим ей еще пять минут», — подумал он. Лучше убедиться, что она не забыла дома какую-нибудь фигню и не захочет за ней вернуться.
По словам Лэйни Камминс, в Калузе до сих пор существуют тупички и переулки, попав в которые, можно подумать, что время потекло вспять. Ее дом вместе с примыкающей к нему студией стоял как раз в одном из таких переулков. Именно так должна была выглядеть Калуза — а на самом деле и вся Флорида, — в сороковые-пятидесятые годы. Я никогда не считал Калузу тропическим раем. Даже весной, когда все вокруг цветет, здесь не наблюдается такого буйства красок, как, скажем, на Карибских островах. На мой взгляд, преобладающим цветом в Калузе является отнюдь не зеленый, а бурый, как будто трава, кусты и деревья покрыты изрядным слоем пыли. Даже бугенвилия и гибискус кажутся какими-то вялыми и блеклыми по сравнению со своими собратьями, произрастающими в настоящих тропиках. Но в апреле… Апрель — тот самый месяц, когда к Лэйни впервые пришла идея сделать Глэдли, и тот самый, когда я валялся пластом в отделении интенсивной терапии больницы Доброго Самаритянина и пребывал в коме, — так вот, апрель — это совсем другое дело. Лэйни рассказывала, что в апреле улочка, на которой она живет, превращается в настоящие джунгли, и о цивилизации напоминает только узкая полоса асфальта. Вход на Северную Яблочную улицу — не путать с Южной Яблочной — находится в полутора милях от моста, соединяющего Шуршащий риф с материком. У въезда стоит дорожный знак, обозначающий тупик. В полном соответствии с этим знаком Северная Яблочная улица пробегает два квартала, потом плавно разворачивается и движется обратно. Пройдясь по этой улочке — стоящие на ней дома крыты гонтом, а на окнах висят жалюзи, — вы можете полюбоваться, как выглядела Калуза в старые добрые времена, пока не стала землей обетованной для паломников со Среднего Запада и из Канады. Здешние дома буквально тонут в густых зарослях капустных и карликовых пальм, красных бугенвилий, розовых бугенвилий, пурпурных бугенвилий, белых бугенвилий, образующих сплошную стену, неряшливых перечных деревьях, увешанных лохмотьями испанского мха, золотых деревьев, усыпанных желтыми гроздьями, розового олеандра, золотой аламанды, лилового
Наконец-то она появилась. Точнее, появилась ее машина, темно-зеленый «шевроле», здорово напоминающий серый «форд» Уоррена, — точно такой же неприметный. Он медленно выбирался со стоянки, словно песчаная акула. Она посмотрела по сторонам и повернула вправо. Уоррен подождал, пока «шевроле» скроется из вида, потом посмотрел на часы. Без десяти десять. «Дадим ей еще пять минут», — подумал он. Лучше убедиться, что она не забыла дома какую-нибудь фигню и не захочет за ней вернуться.
По словам Лэйни Камминс, в Калузе до сих пор существуют тупички и переулки, попав в которые, можно подумать, что время потекло вспять. Ее дом вместе с примыкающей к нему студией стоял как раз в одном из таких переулков. Именно так должна была выглядеть Калуза — а на самом деле и вся Флорида, — в сороковые-пятидесятые годы. Я никогда не считал Калузу тропическим раем. Даже весной, когда все вокруг цветет, здесь не наблюдается такого буйства красок, как, скажем, на Карибских островах. На мой взгляд, преобладающим цветом в Калузе является отнюдь не зеленый, а бурый, как будто трава, кусты и деревья покрыты изрядным слоем пыли. Даже бугенвилия и гибискус кажутся какими-то вялыми и блеклыми по сравнению со своими собратьями, произрастающими в настоящих тропиках. Но в апреле… Апрель — тот самый месяц, когда к Лэйни впервые пришла идея сделать Глэдли, и тот самый, когда я валялся пластом в отделении интенсивной терапии больницы Доброго Самаритянина и пребывал в коме, — так вот, апрель — это совсем другое дело. Лэйни рассказывала, что в апреле улочка, на которой она живет, превращается в настоящие джунгли, и о цивилизации напоминает только узкая полоса асфальта. Вход на Северную Яблочную улицу — не путать с Южной Яблочной — находится в полутора милях от моста, соединяющего Шуршащий риф с материком. У въезда стоит дорожный знак, обозначающий тупик. В полном соответствии с этим знаком Северная Яблочная улица пробегает два квартала, потом плавно разворачивается и движется обратно. Пройдясь по этой улочке — стоящие на ней дома крыты гонтом, а на окнах висят жалюзи, — вы можете полюбоваться, как выглядела Калуза в старые добрые времена, пока не стала землей обетованной для паломников со Среднего Запада и из Канады. Здешние дома буквально тонут в густых зарослях капустных и карликовых пальм, красных бугенвилий, розовых бугенвилий, пурпурных бугенвилий, белых бугенвилий, образующих сплошную стену, неряшливых перечных деревьях, увешанных лохмотьями испанского мха, золотых деревьев, усыпанных желтыми гроздьями, розового олеандра, золотой аламанды, лилового
Последние комментарии
1 день 1 час назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад