Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея [Бланш Бартон] (fb2) читать постранично, страница - 3

социальной эволюцией и нашим научным и технологическим прогрессом становилась угрожающе широкой. ЛаВей хотел, чтобы мы получили орудия революции против искусственной «морали», прежде чем гипертрофия интеллекта станет для всех нас фатальной. Создав сатанизм, Антон ЛаВей нанес христианству coup de grace.^[3]

И все же, несмотря на все его влияние, «боги» нашей медиацентристской культуры по большей части игнорируют ЛаВея. Зайдите в «нью-эйджевский» отдел ближайшего к вам книжного магазина. Вы увидите книги дельцов, которые позаимствовали идеи ЛаВея и приклеили к ним более приятный ярлык, руководствуясь соображениями критической и финансовой выгоды. Даже ученые, которые исследуют «темные», «демонические» или в буквальном смысле «сатанинские» влияния в современном мире, очевидным образом опираясь на философию ЛаВея, сплошь и рядом ограничиваются упоминанием его имени где-нибудь в библиографии. Наконец, существуют самозваные псевдо-сатанинские группы, заявляющие, что «начинают оттуда, где остановилась Церковь Сатаны», но, как говорит ЛаВей, по-прежнему боящиеся грозного слова на букву С.

По книжным стеллажам и подмосткам ток-шоу проносится впечатляющая череда «экспертов» по сатанизму (обычно работающих в правоохранительных органах, университетах или адвокатских конторах), которые ловко крутят головами, чтобы не столкнуться нос к носу с подлинным сатанизмом. Христианские паникеры трясущимися руками суют драные экземпляры «Сатанинской Библии» в объективы телекамер, бормоча бессмысленные и ничем не подкрепленные бредни о кровавых жертвоприношениях и чудовищных преступлениях против детей. Зная Антона ЛаВея так долго, как его знаю я, трудно удержаться от вопроса: не является ли патентованная абсурдность христианской истерии частью дьявольского плана по созданию просатанинской реакции? Задумываясь об этом, я понимаю, что Антон ЛаВей, возможно, самый опасный человек во Вселенной.

Аутсайдеру, чужаку всегда не очень-то доверяют. ЛаВею известно, что это неизбежное следствие роли обвинителя: люди не желают слышать то, что он должен сказать. Но может быть, мы заслужили возрождения брутального, живущего по собственному кодексу чести антигероя «черных» фильмов. И в этом новом, сатанинском мире его собственного изобретения следует ожидать, что Дьявол взыщет со своих должников.

ЧАСТЬ I ПРЕДЫСТОРИЯ

Глава 1. Сатанистами рождаются, а не становятся

Если у богов есть драматическое чутье, они проявили его в темную, ненастную ночь 11 апреля 1930 года — ночь, когда родился Антон Шандор ЛаВей. Пророчески вступивший в мир под знаком Овна (чей символ — рогатый баран), Антон ЛаВей соединил в себе французскую, эльзасскую, немецкую, русскую и румынскую крови. Уже в момент рождения у него были густые шелковистые черные волосы и странные янтарные глаза, выдававшие в нем наследника монголов и потомка цыган. На протяжении жизни необычная внешность заставляла людей принимать его за латиноамериканца, пруссака, даже за уроженца Востока. Хотя он родился в Чикаго — там, куда сейчас отбрасывает свою тень черное трапециевидное здание, построенное Джоном Хэнкоком, — его родители вскоре переехали в прибрежную зону Сан-Франциско. Тони, как его будут называть в юные годы, провел почти все свое отрочество в близлежащих городках, где никто не мешал ему исследовать обширные девственные болота, ныне застроенные типовыми домами и торговыми центрами.

Августа ЛаВей и ее муж Джо, агент по продаже спиртных напитков, воспитывали Тони так, как воспитывали бы любого смышленого, спокойного мальчишку, стараясь привить ему ценности среднего класса и не навязывая никаких религиозных догм. К семи годам он увлекся историями о сверхъестественном и оккультном, страсть к которым сохранит на всю жизнь. Неспособный по малолетству полностью понять то, о чем он читал, Тони обращался за разъяснениями к своей бабушке по матери, Любе Колтон (урожденной Лупеску-Примаковой; ее отец был цыганом, а мать-еврейкой), которая делилась с ним мистикой своей родной Трансильвании — суевериями, передававшимися из поколения в поколение и воплотившимися в легенде о Дракуле, величайшем вампире всех времен и народов. Собаки, воющие, предчувствуя смерть хозяина, страх, что написанный с тебя портрет может украсть твою душу, зловещий смысл птицы, залетевшей в дом, — все эти сумеречные ужасы были лейтмотивом рассказов бабушки Колтон. Ее воспоминания о кровавых сражениях с турецкими и русскими захватчиками, о раздорах между Венгрией и Румынией воспламеняли воображение Тони. Бабушка также любила поговорить об эксцентричности собственной семьи — о своем покойном муже, Борисе Колтоне, троцкисте и прирожденном бунтаре родом из древнего грузинского племени тогаров (от которых получил свое имя Тогар, знаменитый дрессировщик диких животных Евразии), и своем брате, в качестве дрессировщика медведей