Искусство острова Пасхи [Тур Хейердал] (fb2) читать постранично, страница - 2

деревянных фигурок, уверяя, что они будут высоко оценены на его родном острове.

Если размеры и облик статуй отличают пасхальское искусство от полинезийского, то еще заметнее разница в графике, исключительно богатой для острова, где не было другого материала, кроме лавы, дерева и кожи живых людей. Первые посетители извне отмечают разнообразие татуировок и рисунков на теле пасхальцев, подчеркивая обилие изображений животных и растений. Метро (1940, с. 247) писал: «Примечательная черта пасхальских татуировок — обилие реалистических мотивов». К сожалению, немногочисленные узоры этого рода, которые сохранены для науки, довольно абстрактны.

Человеческая кожа недолговечна, и былые поколения унесли с собой в могилу искусство татуировки, поэтому мы судим о богатстве пасхальской графики по петроглифам и знакам на дощечках ронго-ронго. Наскальная живопись и петроглифы, о которых первым сообщил Пинар (1878), изучались только в Оронго экспедицией Раутледж (1919), а систематическое исследование было впервые предпринято Франко-Бельгийской экспедицией в 1934 году (Lavachery, 1939, 2 vols.). Наскальные изображения представляют по большей части животных — птиц, черепах, рыб, моллюсков и так далее, — а также лодки, орудия, символы. Редко увидишь изображение человека, зато много масок с большими круглыми глазами — широко распространенный мотив как на островах Тихого океана, так и на американском континенте; встречается также создание с птичьей головой и клювом, напоминающим клюв альбатроса. В этих мотивах отражаются местные религиозные представления. Есть еще изображения, на которых человеческая личина сочетается с туловищем рыбы и щупальцами осьминога; их значение пока не удалось удовлетворительно объяснить. Мотивы петроглифов отчасти повторяются среди идеограмм на дощечках ронго-ронго.

В пасхальском искусстве — как в графике, так и в скульптуре — отчетливо выражено стремление к синтезу. Это говорит, как будто, о давней художественной традиции, однако на самом острове следов ее эволюции пока не найдено.

Норвежская экспедиция 1955–1956 годов выявила неизвестные ранее изделия пасхальского искусства. К концу работ некоторые островитяне, сперва с опаской, потом все смелее, стали приносить Хейердалу скульптуры из сравнительно мягкой вулканической породы. Головы, животные, диковинные композиции разительно отличались от известных прежде форм пасхальского искусства. Оказалось, что изделия эти вынесены из родовых пещер, тайна которых в каждом случае была известна только одному лицу и ревниво охранялась. Присущая Хейердалу щедрость и готовность участвовать в причудливых ритуалах позволили ему проникнуть в некоторые из этих святынь. В конечном счете в трюмах экспедиционного судна накопилось около тысячи каменных скульптур.

Должен сознаться, что красочное описание этих событий (Aku-Aku, 1958) поначалу вызвало у меня и у покойного Альфреда Метро изрядное недоверие. Когда мы работали на том же острове Пасхи в 1934 году, нам все уши прожужжали рассказами о сокровищах в пещерных тайниках. И если результаты впервые проведенных на Пасхе археологических раскопок меня очень заинтересовали, то новость о пещерных скульптурах я воспринял скептически. С таким настроением я в апреле 1964 года отправился по приглашению Хейердала в Осло, чтобы в запасниках Музея «Кон-Тики» лично ознакомиться с необычными фигурками (Lavachery, 1965).

За исключением нескольких уникальных, ни на что не похожих изделий, большинство скульптур представлено сериями по десяти и больше образцов. В каждой серии один-два, иногда три прототипа выполнены лучше, изящнее, и есть следы эрозии. На некоторых фигурках, очевидно, лежавших на земле, видны остатки корней, пятна лишайника. На мой взгляд, это старинные предметы. Мы не располагаем научным способом установить их точный возраст, но я вполне допускаю, что они были изготовлены до нашей Франко-Бельгийской экспедиции 1934 года. Есть и более грубые изделия, либо копии, либо поздние имитации, авторы которых не видели прототип. Кстати, Хейердал и сам по отсутствию патины и по менее искусному исполнению сразу догадался, что последняя категория представляет собой современную продукцию.

Чем же объяснить, что изделия, существовавшие на острове до нашего визита, который состоялся за двадцать с лишним лет до экспедиции Хейердала, не были нам показаны?

Несомненно, само появление Норвежской экспедиции было куда эффектнее, чем наше. Судно, бросившее якорь поодаль от берега, а потому трудно доступное для посетителей, представлялось полинезийцам неисчерпаемой сокровищницей. Руководителю экспедиции они приписывали сверхъестественные качества. Островитяне знали о его плавании на «Кон-Тики» в духе полинезийских легенд. Мана Хейердала позволила ему обнаружить в земле острова Пасхи поразительные вещи, о каких никто и не подозревал, вроде коленопреклоненной статуи у подножия Рано Рараку.

Конечно, большинство островитян и к нам относилось без антипатии, однако