Фредди против Джейсона [Стивен Хэнд] (fb2) читать постранично, страница - 1

Стивен Хэнд Фредди против Джейсона

Биллу и Ричи — это, конечно, не то, чего вы ожидали, но без вас и этого бы не было.

И, как обычно, Мэнди.

Глядите, с ярым бешенством каким

Два адских пса опустошить спешат

И уничтожить новозданный мир…

Джон Мильтон.

Потерянный рай (Книга 10-я)^[1]

ПРОЛОГ

Неясный крик во тьме.

Нет, не во тьме. Помещение озарял слабый мерцающий свет, пробивающийся из топки старой печи. Воздух пропитывал стойкий запах ржавого железа. А возможно, вполне возможно, это запах крови.

Снова крик.

Кто-то находился в помещении, но кричал не он. Это была душераздирающая мольба маленькой девочки, а фигура, которую вдруг осветило пламя, бьющее из открытой печной топки, принадлежала мужчине. Мужчине вполне обычному. У него был дом, были жена и дочь. Была у него и работа. Вернее, даже две работы, и обе эти работы он выполнял здесь…

В котельной…

В котельной электростанции…

Здесь он кидал кукол в печь, прямо в бушующее пламя.

Личико куклы начинало чернеть и плавиться, а вскоре все ее тело охватывал огонь и оно превращалось в розовый пластиковый сгусток, прикрытый тлеющим белым и синим полиэстером. Нейлоновые волосы куклы вспыхивали, и от головы поднималось яркое облачко неприятно пахнущего дыма. Стеклянные глаза проваливались, и от этого детское кукольное личико сразу становилось маской мертвеца — весь путь от колыбели до могилы занимал какие-то секунды.

Но куклы не кричали.

Мужчина смеялся, глядя, как пластиковые девочки превращались в дым.

В этом зрелище для него было все. Охота. Добыча. Страх.

Игрушкам, можно сказать, везло, ведь они сгорали так быстро, а вот живой жертве требовалось намного, намного больше времени, чтобы расстаться с жизнью.

Об этом стоит сказать подробнее.

Его жертве требовалось намного больше времени, чтобы расстаться с жизнью: ведь сначала пытка и только после этого убийство.

Ведь так лучше.

Намного лучше.

Ну иди же к папочке.

Мужчина захлопнул дверцу топки, убедившись, что кукла сгорела. Что? Вы думаете, взрослый человек играет в куклы? Каким безмозглым идиотом надо быть, чтобы этим заниматься?

Нет.

Этот мужчина, это существо, этот… этот извращенный ублюдок — он играл в «дочки-матери» по-настоящему. Он играл с настоящими девочками. Он развлекался с ними. Он играл с ними самыми гнусными, самыми злодейскими, самыми непростительными способами. Он, играя с ними, убивал. Всех девочек. А их было двадцать девять.

Эта маленькая сучка — под номером тридцать.

Некоторым везет. Некоторым — не везет!

Заслонка печи захлопнулась с резким лязгом, эхом отозвавшимся изо всех углов котельной. И сразу плач перешел в истерический крик.

Прелестная маленькая девочка, вжавшаяся в один из темных углов котельной, уже знала, что она скоро умрет. Этот человек похитил ее, он украл ее у мамы и папы. Он предлагал ей красивые вещи, а сам был одет в смешной красно-зеленый полосатый свитер. Он принес ее сюда, в это страшное место. Здесь повсюду было жарко и темно. Все здесь было старое, везде полно труб, наверх поднимались металлические лестницы, было много котлов и печей. И никто больше не пришел сюда с нею, никто, кроме этого противного дядьки. Он притащил ее и связал. А затем сделал ей больно, очень больно. Он надевал эти перчатки, эти ужасные перчатки. На некоторых из них были шипы, на некоторых звериные когти, но те, в которых он сегодня, — его любимые.

Эти, его любимые, перчатки были особыми: на правой к каждому испачканному сажей пальцу был прикреплен острый, как бритва, нож.

Сейчас она отчетливо видела эти когти-ножи.

Стоя, словно черная тень, перед пылавшей печью, мужчина затачивал пальцы-ножи на точиле. Искры летели во все стороны от смертоносной перчатки, и в этом летящем потоке огней девочка могла видеть его глаза.

Он наблюдал за ней.

Девочка почувствовала, что этот человек снова собирается сделать ей больно, потому что каждый раз, подходя к ней для того, чтобы сделать больно, он шел какой-то странной походкой. Пальцы-ножи двигались и изгибались, как будто были живые. Он всегда делал так, прежде чем сделать ей больно.

Вот и сейчас он делал то же самое.

Слезы ручьями текли по ее лицу. Она не понимала, что значит смерть, она понятия не имела о том, что значит быть мертвой, но какой-то врожденный человеческий инстинкт говорил ей, что сейчас настанет конец.

Он смеялся, шаг за шагом приближаясь к углу котельной.

Да, он был обычным человеком.

У него был дом — ставший логовом убийцы.

У него была жена — он убил эту любопытную суку, повсюду совавшую свой нос.

У него была дочь — кандидат на удочерение, так как он был лишен родительских прав.

У него была мать — монахиня,