За чужую свободу [Федор Ефимович Зарин-Несвицкий] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (181) »
II
За большим столом сидел старик в темно – синем бархатном халате, с открытой шеей. Это был князь Никита Арсеньевич Бахтеев; его голова поражала своей благородной красотой. Большая, увенчанная седыми кудрями, с широким лбом, орлиным носом и зоркими, яркими глазами под непоседевшими бровями. Что то львиное виделось в этой голове. Молодой офицер быстро шагнул вперед и произнес: – Это я, дядя. Легкая улыбка скользнула по губам старика. – Левон! – воскликнул он, приподнимаясь. – Наконец‑то! Ну, иди, иди, дай обнять тебя. Так ты еще жив? – говорил старик, пока молодой человек обходил стол. – Скажи, пожалуйста, – продолжал он, обнимая племянника, – так ты воскрес из мертвых? А мы думали, что ты уже отправился к праотцам. – В легком, насмешливом тоне старика слышалось истинное чувство. – Ну, садись, Левон, и рассказывай. Ведь больше месяца, как я получил от тебя из имения последнее известие, а до той поры считал тебя погибшим, да и потом, ожидая твоего приезда столько времени, уже начал думать, что тебя и в живых нет. Уж собирался посылать к тебе. Левон, или, вернее сказать, Лев Кириллович, опустился на стул рядом с креслом дяди и сказал: – Вы правы, дядюшка, я воскрес из мертвых… – Да постой, постой, – перебил его старик, – ведь я твой опекун и хотя потерял надежду когда‑либо увидеть тебя вновь, все же твое состояние соблюл. Ведь тебе уже исполнился двадцать один год. Лев Кириллович нетерпеливо передернул плечами: – Потом, дядя… – Ну, как знаешь, Левон, – равнодушно ответил князь. – Все в порядке. Ну, говори же о себе. – Мой рассказ короток, дядя, – начал молодой человек, – таких, как я, «без вести пропавших», тысячи. Мы давно расстались с вами. – Да, – отозвался старый князь, – с тех пор, как ты поехал в Вильну с государем, чуть что не накануне вторжения нашего Атиллы, я не видел тебя, хотя слышал о тебе. После Бородина Михаил Ларионыч писал мне о тебе, о твоих подвигах, – с ласковой усмешкой закончил старик, – ведь я тоже интересовался тобой. – Все это вздор, – ответил, тряхнув головой, Левон, – я был не хуже и не лучше других. Мы все исполнили свой долг. Старик кивнул головой. – От князя Бахтеева, – серьезно сказал он, – иного нельзя и ждать. – Ну, так вот, – продолажал молодой князь, – все шло хорошо. Не повезло под Красным, пятого ноября. Там я был ранен. В бедро и грудь. Спервоначала думали, что я убит, и бросили меня. Потом в реляции поместили, что убит. Потом подобрали меня. Мытарили, мытарили, то в подвижном лазарете, то задумали в Вязьму отправить, а тут мои ополченцы забрали меня, да и свезли в могилевскую вотчину… Там и валялся… Не знаю, как выжил. Дом у нас уцелел, а кругом разруха полная. Без памяти валялся. Как немного пришел в себя, тотчас вам о себе написал. – По твоему письму я думал, что ты совсем оправился, – сказал князь. – Я сам так думал, – ответил Лев Кириллович, – да опять стало хуже. Ежели бы я не узнал, что враг изгнан из пределов России, я постарался бы выздороветь раньше, – с усмешкой добавил он. – Зато теперь предстоит новый поход, я и поправился и приехал сюда хлопотать снова о назначении в действующую армию. Старый князь слушал его, не прерывая. – Надо, во – первых, – продолжал Левон, – доложиться, что я жив, и внести меня вновь в списки полка. А потом поехать туда. – Все это нетрудно, – медленно начал старик, – но на какой ляд ехать тебе туда? – Как на какой ляд! – воскликнул изумленный Левон. – Но ведь я же читал манифест императора – война переносится за границу. Старик махнул рукой. – Либо будет, либо нет, либо дождик, либо снег, – сказал он. – Война! Какая война? Мне намедни говорил граф Николай Петрович, – знаешь, канцлер? – все‑де вздор. Россия потоптана, разорена. Тут своего дела не оберешься. Чего лезть в рот волку. И за что? Разве за прекрасные глаза короля прусского! Ну, брат, это дешево стоит… Я тебе вот что скажу, – понижая голос, продолжал старик, – не надо ни крови проливать, ни геройствовать. Бонапарт пойдет на все. Он даст нам Польшу, Мемель и, может быть, Данциг; Магдебург – королю Пруссии, другу нашего государя, – и все успокоятся. Ей – ей, будь жива матушка Екатерина, никогда того не было бы. – Старик встал. – И еще слушай, – торжественно начал он, – союз с Бонапартом дал бы нам Турцию, Византию, мы бы с распущенными знаменами вошли в- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (181) »
Последние комментарии
14 часов 43 минут назад
21 часов 5 минут назад
21 часов 13 минут назад
21 часов 42 минут назад
21 часов 45 минут назад
21 часов 46 минут назад