Мой сын — фанатик [Ханиф Курейши] (fb2) читать постранично, страница - 2

подошла к делу с практической стороны: объяснила, на что обратить внимание. «Все в его глазах», — сказала она. Красные прожилки, расширенные зрачки, усталый вид. А еще потливость и колебания настроения.

Парвез принялся рьяно наблюдать за сыном. Теперь, когда он узнал, в чем дело, ему стало легче. Конечно же, думал он, это не могло зайти слишком далеко. А с помощью Беттины он скоро все исправит. И он следил за каждым куском, который съедает сын.

При любой возможности он садился с Али рядом и заглядывал в глаза. По любому поводу дотрагивался до руки — проверял температуру. Когда сына не было дома, действовал еще активнее: заглядывал под ковер, в ящики, за пустой шкаф. Принюхивался, разглядывал, щупал. Что нужно искать — он знал, Беттина ему нарисовала ампулы, шприцы, таблетки, порошок и «камушки» крэка и героина.

Каждый вечер она ждала новостей о найденном.

После нескольких дней постоянных поисков Парвез смог, наконец, сообщить, что парень, хоть и забросил спорт, выглядит совершенно здоровым, да и глаза у него чистые. Вопреки ожиданиям отца, он не смущался, когда ему смотрели в глаза. Напротив, во взгляде у него была такая насмешка, как будто это не у него, а у отца что-то не в порядке.

— То есть физических изменений никаких? — спросила Беттина.

— Да нет, — Парвез на секунду задумался. — Вот только бороду отращивает.

Однажды ночью, после того как Парвез и Беттина засиделись в круглосуточном кафе, он вернулся домой совсем поздно. Единственное объяснение — наркотики — не годилось, поскольку в комнате Али не нашлось ничего на них похожего. К тому же вещи свои Али не продавал. Он их выбрасывал, раздаривал или жертвовал в благотворительные организации.

Стоя в коридоре, Парвез услышал, как в комнате сына зазвонил будильник.

Он поспешил в свою комнату. Жена еще не спала, шила, лежа в постели. Он велел ей сидеть и молчать — хотя она и не думала вставать, и не сказала ни слова.

Через щелку приоткрытой двери он стал следить за сыном, жена с любопытством наблюдала за ним. Мальчик прошел в ванную. Когда он вернулся, Парвез выпрыгнул в коридор и прижал ухо к двери его комнаты.

Оттуда доносилось приглушенное бормотание. Парвеза это озадачило, но одновременно успокоило.

Один ключ нашелся. Парвез принялся вновь следить за сыном. Мальчик молился. Да, точно, когда был дома, то молился по пять раз в день.

Парвез вырос в пакистанском городе Лахор, где все мальчики изучали Коран. Чтобы он не спал во время занятий, мавлави привязывал струну к его волосам, а другой конец струны — к потолку. Засни он — голова наклонилась бы вперед, и он тотчас же проснулся бы. После подобного унижения Парвез избегал религии. Другие шоферы тоже не выказывали особого благочестия. Напротив, они отпускали шутки про бородатых мулл, которые в шапочках-то своих ходят и жить всех учат, а сами щупают глазами подопечных, что девочек, что мальчиков.

О своих открытиях Парвез рассказал Беттине и таксистам. Раньше сослуживцы очень интересовались тем, что происходит, а тут как-то притихли. Не могли же они порицать мальчика за его верования.

Парвез решил взять отгул и куда-нибудь сходить с сыном. Обо всем этом ведь можно поговорить. Он хотел узнать, как у сына дела в колледже. Сам хотел рассказать о семье в Пакистане. Более всего ему хотелось узнать, как так получилось, что Али открыл для себя это, по определению Беттины, «духовное измерение».

К удивлению Парвеза, мальчик идти с ним отказался. Сослался на некую договоренность. Парвезу пришлось настаивать: что может быть важнее, чем встреча отца с сыном?

На следующий день Парвез сразу выехал на улицу, на которой стояла Беттина. Шел дождь, Беттина была на каблуках, в мини-юбке и плаще. Плащ она распахивала перед проезжающими машинами.

— Залезай скорей! — сказал Парвез.

Они погнали по вересковой пустоши, остановившись на том месте, где не было ничего, кроме диких оленей и лошадей, и где в лучшие времена лежали они с прикрытыми глазами, повторяя «вот жизнь-то». Но сейчас Парвез дрожал. Беттина обняла его:

— Что случилось?

— Такое случилось — в жизни ничего хуже не было.

Пока Беттина гладила его по голове, Парвез рассказывал, как накануне вечером ходил с Али в ресторан. Пока они изучали меню, знакомый официант принес Парвезу, как обычно, виски и воду. Парвез так нервничал, что заранее заготовил вопрос: волнуется ли сын из-за предстоящих экзаменов. Но сперва, чтобы расслабиться, распустил галстук.

И сделал большой глоток.

Еще до того как он смог заговорить, Али скорчил гримасу.

— Ты знаешь, что алкоголь — это плохо? — спросил он.

Парвез принялся терпеливо объяснять, что уже много лет работает по десять часов в день, а то и больше, что у него почти нет радостей или увлечений. Даже отпуска он никогда не брал. Ну разве это преступление — выпить, если хочется.

— Это запрещено, — сказал мальчик.

— Знаю, — пожал плечами Парвез.

— Как и азартные игры. Ведь так?

— Да. Но ведь мы всего