Картошечка [Сергей Федорович Чевгун] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
Сергей Чевгун Картошечка
В городе Париже юноша по имени Жульен, исключительно галантный француз, готовился объясниться в любви девушке Анне-Марии де Шевалье, скромной, как истинная парижанка. В городе Нью-Йорке мафиози Лучано Буаноротти, коварный, как все корсиканцы, собирался нанести сокрушительный удар своему сопернику Витторио Колченоги — нехорошему парню в кожаных штанах и потертой «Береттой» за поясом. В городе Риме художник Рэм Ляпунов, гений и лауреат, намеревался положить заключительный мазок на монументальное полотно «Эпохалипсис наших дней», написанное по мотивам Рабиндраната Тагора. А в городе Большие Трясины на центральном рынке, за третьим столом с краю, справный парень Николай Головач, в прошлом — комсомольский секретарь, а ныне — фермер божьей милостью, пытался продать кило картошки гражданке Пупенниковой Н. Н., с утра мотавшейся по рынку в поисках дешевой сельхозпродукции. — А мелковата картошечка, вы не находите? — кривила губу Пупенникова Н. Н. — Уж какая уродилась, — отвечал божьей милостью Николай Головач, процеживая сквозь пальцы бледно-розовые клубни. Те, что покрупней, он незаметно возвращал обратно в мешок, а те, что помельче, горохом сыпал покупательнице в сумку. — Это надо же! Такой интересный юноша — и такой скверный урожай торгует, — голосом Анны-Марии де Шевалье говорила покупательница, и двумя пальчиками кокетливо пыталась выбирать из сумки чересчур мелкие горошины. — Не создавайте себе проблему, мадам, — с интонацией нехорошего парня отвечал Головач. Про «Беретту» за поясом пока разговора не было. — А вот я всегда удивлялась, как это люди находят в себе силы бросить город и переселиться куда-нибудь на природу. Клянусь! — ворковала Пупенникова-Шевалье, косясь левым глазом на мешок, а правым — на свою сумку. — Там, в деревне, наверное, очень красиво? Лес, река, васильки… Картины писать можно! Запахло Римом, «Эпохалипсисом», свежей краской и гениальным полотном. Но за третьим столом с краю стоял не Рэм Ляпунов, пожизненный лауреат, а божьей милостью Николай Головач, с Рабиндранатом Тагором вовсе даже не знакомый. Зато был Головач весьма искушен в ценах сегодняшнего дня, оттого и отвечал соответственно: — Нам эти картинки ни к чему… Не в Лувре живем. Как-нибудь и без Ляпунова обойдемся! И все сыпал и сыпал горох покупательнице в сумку… Между тем, пробил час, и в городе Париже юноша Жюльен обнял Анну-Марию де Шевалье и нежно шепнул ей в девичье ушко: «Я тебя люблю…». Между тем, пришла минута, и в городе Нью-Йорке Лучано Буаноротти схватил за грудки Витторио Колченоги и просвистел сквозь выбитый зуб: «Я тебя убью!..» Между тем, наступило мгновение, и в городе Риме гений всех времен и народов Рэм Ляпунов размахнулся колонковой кистью и с криком: «Я тебя нарисую!..» — впаял-таки недостающий мазок в «Эпохалипсис» по мотивам Тагора. А в городе Большие Трясины божьей милостью Коля Головач, свой в доску и не единого взыскания на ферме, кинул покупательнице в сумку последний овощ и подцепил восьмисотграммовое картофельное кило хищным крючком безмена. — Как в аптеке! — сказал фермер и Головач по имени Николай, не моргнув глазом. — Ровно тысяча двести грамм. С небольшим. С вас семнадцать рублей, гражданка! — Чего, чего? Какие семнадцать рублей? За что — семнадцать рублей? — ангельским голоском пропела та. — Да я ж тебя, парень, сейчас как в кино — прямо на базаре урою! С этими словами гражданка Пупенникова Н.Н., жестокая, как все покупатели, выхватила из-под кофты верного «макарова» и послала девять грамм прямо в сердце справного парня по имени Головач, влюбленного в рыночный бизнес, как истинный россиянин… В городе Париже в тот день царила Любовь. В городе Нью-Йорке в тот день властвовала Смерть. В городе Риме в тот день ликовало Искусство. А в городе Большие Трясины в тот день на центральном рынке, под третьим столом с краю, божьей милостью предприниматель Коля Головач собирал рассыпанную покупательницей картошку. То есть Пупенникова Н. Н., оскорбленная слишком высокой, на ее взгляд, ценой, просто вытряхнула сельхозпродукцию из сумки — и ушла. А может быть, и уехала. В Париж или Рим. Все равно. Во всяком случае, в Нью-Йорке гражданку Пупенникову Н.Н. я не встречал. Да и что ей там делать, господа, если стрелять из «макарова» она так и не научилась?- 1
Последние комментарии