Террор на пороге [Анатолий Георгиевич Алексин] (fb2) читать постранично, страница - 79

мне на жизненном пути.

Вокруг, оказалось, было немало людей — соседи по квартире и дому; узнав о случившимся, начали подходить друзья… Но я их тогда не замечала. Не помню, не знаю… как я позволила увести себя к кому-то переночевать. Это стало моей самой большой виной перед бабушкой и перед мамой, которая так нуждалась в моем присутствии в тяжелейший вечер ее жизни, в ту страшную ночь.

Простите меня, родные… Всю жизнь испытываю стыд и раскаяние, что тогда от горя не соображала… не сознавала, что должна была ни на миг не покидать маму, оставшуюся сиротой…

Бабуля, жена полковника-дворянина, скончалась в комнате для прислуги. Быть может, и это тоже олицетворяло цель Октябрьской революции?

Когда, много лет спустя, тоже восемнадцатого числа, но в мае 1976 года, от такого же обширного инфаркта ушла из жизни и моя мамочка, я похоронила ее в бабушкиной могиле на Охтинском кладбище в Ленинграде, а на черном могильном камне рядом с их фотографиями написала имена моей единственной семьи, дочерью, внучкой, ребенком которой я была и останусь навсегда… Там же фотография, имя, отчество и фамилия моего отца — Евсея Борисовича Фейнберга: он тоже навсегда теперь вместе с ними, а не в «вечной мерзлоте» Магадана. Пусть символически, но это так…

Окончив институт и получив свободное распределение, я долго не могла устроиться на работу: в то время в городе к гуманитарным профессиям особого внимания не проявлялось. Мамочка моя страдала жесточайшей астмой и нуждалась в санаторном лечении. Помочь ей я могла лишь случайными заработками и уроками английского.

Одновременно, отыскивая адреса учреждений, где мое знание языка могло бы пригодиться, я безрезультатно моталась по отделам кадров… Однажды я зашла в интуристский отдел гостиницы «Астория», где мне предложили место… официантки в зале для иностранцев. Я внутренне содрогнулась, но пообещала «подумать». Это было единственное реальное предложение. Но оно меня шокировало. На той же Исаакиевской площади, где расположена гостиница, как раз напротив, я увидела мощное серое здание (потом узнала, что когда-то в нем размещалось германское посольство). Подошла к нему и прочла: «Морской атлас». У входа стоял матрос с ружьем. На мой вопрос, нет ли в «Атласе» отдела, где могут пригодиться иностранные языки, он ответил, что есть. Начальник отдела транскрипции спустился, чтобы поговорить со мной. Не знаю, что выражало мое лицо — отчаяние или надежду, — но капитан первого ранга, который выслушал меня в вестибюле, тихо и ясно сказал: «Приходите завтра на работу». Я уверена, что мне в тот раз, как бывало и ранее (и в будущем — на протяжении всей жизни!), помог Господь Бог, чтобы уберечь от каких-либо опрометчивых, неразумных действий… Спасибо Ему за это и за все, что я получила от Его всезащищающей и всепрощающей любви!

Этим капитаном первого ранга оказался Симон Львович Берг, достойный сын своего знаменитого отца, выдающегося ученого, академика Льва Семеновича Берга. Через десятилетия вновь благодарю его и сохраняю память об этом интеллигенте…

Однажды после работы мне нужно было отправиться на другой конец города к своим юным ученикам. Решила зайти перекусить в студенческую столовую Ленинградского университета. Встретила там случайно (или по велению судьбы!) будущего отца моих детей, Николая Сетунского. А в ноябре 1956 года сложила свое «приданое», уместившееся в небольшом походном сундучке деда Георгия Елчанинова, который прошел с ним три жесточайших войны, и отправилась навстречу новой, московской, жизни. Вскоре туда же переехала и моя мама.

На этом я завершу рассказ о петербургско-петроградско-ленинградской эпопее жизни семей Елчаниновых-Фейнбергов.

А все, что случилось позднее, — это сюжет для другого рассказа…

^{Сентябрь — декабрь 2001 года}

Примечания

1

«Метапелить» — значит помогать больным пожилым людям.

(обратно)