КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 715390 томов
Объем библиотеки - 1418 Гб.
Всего авторов - 275272
Пользователей - 125217

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

Каркун про Салтыков-Щедрин: Господа Головлевы (Классическая проза)

Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Каркун про Кук: Огненная тень (Фэнтези: прочее)

Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Каркун про Кук: Десять поверженных. Первая Летопись Черной Гвардии: Пенталогия (Фэнтези: прочее)

Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Каркун про Вэнс: Планета риска (Космическая фантастика)

Безусловно лучший перевод, одного из лучших романов Вэнса (Не считая романов цикла "Умирающая земля"). Всегда перечитываю с наслаждением.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
pva2408 про Харников: Вечерний Чарльстон (Альтернативная история)

Ну, знаете, вас, скаклоамериканцев и ваших хозяев, нам не перещеголять в переписывании истории.

Кстати, чому не на фронті? Ухилянт?

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Стихотворения [Глафира Адольфовна Галина] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

змеей
К мужику наклонилась, ползет,
И неслышно спускается гнет
Над курчавой его головой.
Видно, крепко заснул паренек
На далекой чужой стороне:
Не дождется его по весне
У околицы алый платок!..

МАТЬ

С какою нежностью покоит на руках
Она свое дитя в задумчивом молчаньи!..
На сомкнутых губах лежит печать страданья,
И ласка тихая в опущенных глазах…
С тревогою прижав дитя к груди своей,
В его грядущее она глядит с тоскою,
И хочет мать закрыть беспомощной рукою
Свое дитя от слез, печали и скорбей…
И в сердце у нее неясная боязнь
Лишиться дорогой, единственной святыни…
Ведь без него весь мир останется пустыней,
А за него она пойдет на казнь…

ЛЬВУ НИКОЛАЕВИЧУ ТОЛСТОМУ (Июль 1901 г.)

В наш тихий уголок, затерянный в степях,
Газеты принесли печальный ряд вестей:
Что болен Лев Толстой, и приговор врачей
Решил, что жизнь его уже не в их руках…
Как сердце дрогнуло пред близкою бедой!..
Поверить не могла я страшной правде слов:
Что наш могучий дуб уже упасть готов,
Наш одинокий дуб, наш великан — Толстой…
И много так прошло мучительных часов.
Как почту я ждала!.. Со страхом и тоской
Газеты развернув, читаю: «жив Толстой».
Он жив, твержу себе, он снова жив, здоров!
Наш светоч не погас, наш дуб еще стоит,
Не преклонив главы под гнетом долгих лет,
Он песней новою встречает свой рассвет
И, презирая ложь, о правде говорит!..

БУР И ЕГО СЫНОВЬЯ

Да, час настал, тяжелый час
Для родины моей…
Молитесь, женщины, за нас,
За наших сыновей!..
Мои готовы все в поход, —
Их десять у меня!..
Простился старший сын с женой —
Поплакал с ним и я…
Троих невесты будут ждать —
Господь, помилуй их!..
Идет с улыбкой умирать
Пятерка остальных.
Мой младший сын… Тринадцать лет
Исполнилось ему.
Решил я твердо: «Нет и нет —
Мальчишку не возьму!..»
Но он, нахмурясь, отвечал:
«Отец, пойду и я!..
Пускай я слаб, пускай я мал —
Верна рука моя…
Отец, не будешь ты краснеть
За мальчика в бою —
С тобой сумею умереть
За родину свою!..»
Да, час настал, тяжелый час
Для родины моей…
Молитесь, женщины, за нас,
За наших сыновей!

ОСЕННИМ ВЕЧЕРОМ

Когда угрюмый дождь стучит в мое окно
И лампы огонек так ласково мерцает,
Я думаю о том, кто в этой тьме блуждает,
Кому найти приют всю ночь не суждено.
О, если б я могла ту лампу, как маяк,
Поставить на окно, как вызов ночи темной,
И гостем бы вошел ко мне мой брат бездомный,
Оставив за собой осенний дождь и мрак!..
Но мы — условности трусливые рабы —
Ни ярко чувствовать, ни жить мы не умеем,
И голову поднять свободно не посмеем
Из-под ярма приличий и судьбы.

«Новой жизни дуновенье…»

Новой жизни дуновенье…
Дней весенних красота…
Ожиданье… Пробужденье…
Свежесть, радость и мечта.
Дождь сквозь солнце на березы
Сыплет влажным серебром…
И не знаю — дождь иль слезы
На лице горят моем…

«Лес рубят — молодой, нежно-зеленый лес…»

Лес рубят — молодой, нежно-зеленый лес…
А сосны старые понурились угрюмо
И полны тягостной неразрешимой думы…
Безмолвные, глядят в немую даль небес…
Лес рубят… Потому ль, что рано он шумел?
Что на заре будил уснувшую природу?
Что молодой листвой он слишком смело пел
Про солнце, счастье и свободу?
Лес рубят… Но земля укроет семена;
Пройдут года, и мощной жизни силой
Поднимется берез зеленая стена —
И снова зашумит над братскою могилой!..
Март 1901

«Всем вам, что спите спокойно…»

Всем вам, что спите спокойно
В ваших нарядных домах,
Снится ли вам хоть в полунощных снах
Дикая,