Прыжок в пустоту [Борис Армфельт] (fb2) читать постранично, страница - 3

атмосферой. Исследование всей этой энергии — полного солнечного спектра за пределами атмосферы представляло бы, действительно, громадный научный интерес и могло бы привести к результатам, значение которых не поддается предварительному учету.

Все это профессор Готье преподносил публике в своих лекциях в самой блестящей и увлекательной форме. Обращаясь далее к технической стороне своего опыта и в покровительственном тоне упомянув о своих предшественниках, он целиком однако отвергал почти все их достижения. Теоретические расчеты немецкого астронома Обера были, по его мнению, практически несостоятельны. Практические исследования Годдарда не давали основ для теоретических, построений. О проектах Циолковского он упоминал лишь вскользь, как о восточной сказке. По его — профессора Готье — мнению, при сооружении первого действительно реального снаряда, надлежало ограничиваться только самыми простыми и испытанными конструкциями. А таковой являлась обыкновенная ракета, заряженная обыкновенным ракетным, составом — смесью пороха с углем; от предлагаемых его предшественниками сжиженных кислорода и водорода профессор считал необходимым отказаться: «как еще такая смесь будет гореть? безопасно ли это? практически осуществимо ли?»

Проф. Готье.

Нельзя было отрицать основательности этих вопросов. С другой стороны, движение ракеты, т. е. его продолжительность и скорость, определяется всего более весом ее заряда; состав последнего обусловливал бы только скорость истечения газовой струн, а последняя мало увеличилась-бы от замены обыкновенного пороха какой-либо иной взрывчатой смесью. Поэтому решение профессора остаться при старом, испытанном способе заряжения ракеты порохом, было в конце концов одобрено в академических кругах.

Но существенным новшеством в проекте профессора Готье была комбинация ракеты с аэропланом. Огромная тяжесть ракеты служила бы непреодолимым препятствием для ее взлета в вертикальном направлении; поэтому движущую силу ракеты предполагалось использовать, как пропеллер в аэроплане, т. е. для горизонтального движения; поднятие же вверх должно было осуществляться при посредстве огромных наклонных поддерживающих плоскостей, на подобие двух крыльев, расположенных по бокам ракеты. Эти крылья должны были поднять ее до крайних пределов атмосферы, так как разрежение воздуха компенсировалось в этом случае увеличением скорости полета^[5]. За пределами атмосферы движение должно было продолжаться уже по инерции. Горизонтальный разбег снаряд должен был сделать на поверхности воды, для чего его надлежало снабдить водяными лыжами, как это принято в конструкции гидропланов.

Наконец, особенностью снаряда проф. Готье являлось соединение двух ракет в одну дуплекс-ракету. Этим, по его мнению, достигалась большая жесткость и прочность системы, а также лучшая возможность управлять снарядом, отклонять его вправо или влево, при помощи особых щитов, помещенных как раз у выхода из тела ракет струй раскаленных газов. Между двумя ракетными цилиндрами, в передней части снаряда, помещалась герметически запираемая камера с приборами для наблюдений и с самими наблюдателями. Эта камера могла, по желанию последних, быть отделена от снаряда в последний момент пред его падением и спуститься с относительной медленностью при помощи огромного, автоматически открывающегося парашюта.

Про этот парашют враги профессора говорили, что это — единственно целесообразная часть его снаряда, так как он все-таки дает участникам опыта маленький шанс к спасению, тогда как все остальное придумано со специальной целью убить их.

Чтобы еще уменьшить опасность спуска, имелось в виду произвести весь полет над поверхностью воды; с нее должен был начаться разбег при подъеме, на нее же следовало спуститься. Размеры этой водной поверхности должны были соответствовать величине прыжка. В этом смысле профессора Готье мог удовлетворить только Атлантический океан. Начавшись у берега Франции, путь ракеты должен был окончиться где-то у берегов Северной Америки. Разумеется, нельзя было с точностью предвидеть длину этого пути и определить место спуска; поэтому в день опыта множество пароходов и аэропланов должно будет крейсировать на достаточном протяжении, чтобы немедленно притти на помощь спустившимся в камере небесным путешественникам.

Несмотря на все эти меры предосторожности, опыт заатмосферного прыжка представлял, несомненно, крайнюю опасность, и от участников его требовалось почти сверхчеловеческое самоотвержение. Все понимали это, и проф. Готье, помимо славы ученого, оказался окруженным ореолом добровольного мученика науки.

Блеск этого ореола распространялся и на его будущих спутников, в особенности концентрируясь на единственной дочери профессора, молодой, но мужественной девушке, не желавшей оставить отца в