Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению [Дэвид Мэдсен] (fb2) читать постранично, страница - 1

Дэвид Мэдсен Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению

Предисловие

Нет необходимости подробно рассказывать о том, как эти мемуары попали мне в руки, достаточно сказать, что, кроме солидной научной репутации, я имею и кое-какой личный доход. Необходимо, однако, заметить, что работать над переводом было достаточно сложно. Я попытался преодолеть эти сложности, сохранив во всем тексте современный – и потому доступный – язык. Например, многие выражения итальянского языка пятнадцатого-шестнадцатого веков, которые использует Пеппе, фактически непереводимы, так что я позволил себе заменить их современными эквивалентами. В первую очередь это относится к вульгарным ругательствам. Когда он использовал игру слов или double entendres, я применял простой способ: там, где перевод возможен, я следовал оригиналу, а там, где невозможен, я производил замену. Именно так я пытался сохранить esprit мемуаров, который в целом немного непристоен.

Некоторые места текста (в основном песни, стихи или цитаты) я оставил без перевода^[1] – например, песню Пеппе, желчную, политическую песенку Ульриха фон Гуттена и отрывки из частной переписки – мне было жаль терять неповторимый аромат оригинала. Даже тому, кто не говорит по-итальянски, будет очевидна сияющая красота Nel Mio Cuore. Как бы то ни было, как замечает сам наш маленький друг, все переводы являются в какой-то степени трактовкой.

Фрагменты гностических литургий записаны Пеппе по-гречески, но я посчитал, что в этом издании мемуаров они должны быть даны в переводе, что и было сделано. Однако читателю не стоит огорчаться, поскольку эти фрагменты в основном непонятны читающему ни на том, ни на другом (да и вообще на каком бы то ни было) языке. Полная и безграничная приверженность Пеппе гностическому учению сомнений практически не вызывает, но и Пеппе допускает в своей apologia pro philosophia sua, что многое из того, что он написал (прежде всего, навыдумыванные вычурные титулы и гротескные славословия), является всего лишь многословной попыткой дать определение Неопределимому. Тому, кто захочет больше узнать об историческом развитии ритуалов и литургий гностиков, я от всей души рекомендую эпохальный труд профессора Томаша Винкари (Professor Tomasz Vinkary, A Study of the Valentinian Sacramentary in the light of Gnostic Creation Myths), выпущенный недавно берлинским издательством Verlag Otto Schneider в сотрудничестве с лондонским издательством Schneider-Hakim Publications.

Я признателен многим людям за неоценимую помощь в подготовке этих мемуаров, но особенно я хотел бы поблагодарить господина Хайнриха Арзэ, который снабдил меня неоценимыми сведениями о степени распространенности половых извращений в Италии эпохи Ренессанса; монсеньора Марчелло Чаплино за разъяснение частей текста оригинала, касающихся военной и политической истории; и доктора Патрицию Чезано, написавшую портрет Пеппе на основе его собственного описания, данного в мемуарах. Портрет этот висит сейчас в моей личной библиотеке.

Возможно, читателю будет небезынтересно узнать, что Джузеппе Амадонелли умер в августе 1523 года в день Преображения, когда присутствовал на торжественной вечерней службе в церкви Санта-Мария-ин-Трастевере в Риме. Точная причина смерти осталась неизвестной.

Дэвид Мэдсен.

Лондон, Копенгаген, Рим.

Incipit prima pars

1518 Clementissime Domine, cuius inenarrabilis est virtus

Этим утром Его Святейшество вызвал меня к себе почитать из Блаженного Августина, пока врач накладывал бальзамы и мази на его гноящуюся жопу. Одна мазь, в частности, которая, кажется, была составлена из мочи девственницы (где они нашли в Риме девственницу?) и редкой травы из личного hortus siccus главного лекаря Папы еврея Боне де Латт, воняла прескверно. Но все же вонь ее была не хуже, чем тошнотворный запах нарывающих пустул и мокрых язв, украшающих задницу Его Святейшества. (Все называют эту отвратительную болезнь «фистулой», но мне незачем лицемерить.) Задрав до пояса стихарь и спустив подштанники до щиколоток, самый могущественный человек на свете лежал распластавшись, как мальчик-ганимед, ждущий, чтобы его хорошенько отпидарасили.

Его действительно уже пидарасили, много раз – от этого и жопа его в таком состоянии. Его Святейшество предпочитает играть женскую роль, он бьется и верещит под каким-нибудь мускулистым юношей, словно невеста, в которую в первый раз вводят член. Не подумайте, что я имею что-то против такого поведения, – Лев все-таки Римский Папа и может делать все, что пожелает, пусть только не заявляет всенародно, что Бог является мусульманином. Кроме того, я люблю думать о себе как о человеке терпимом. Мне легко не замечать слабости и пороки в тех сферах человеческой деятельности, которые меня совершенно не интересуют. Даже если бы я был в этом заинтересован, то думаю, что только человек с действительно очень своеобразным пороком посчитает привлекательным в половом отношении горбатого