Цитата: "А марганец при горении выделяет кислород". Афтырь, ты в каком подземном переходе аттестат покупал? В школе преподают предмет под названием - химия. Иди учи двоечник.
Стоит внимания. Есть новизна и сюжет. Есть и ляпы. Ну например трудно потерять арбалет, еще трудней не пойти его поискать, тем более, что он весьма дорогой и удобный. Я слабо представляю, что четверо охотников уходят на охоту без дистанционного оружия и лишь по надобности его берут, тем более, что есть повозка и лошади. Слабо представляю, что охотники за своей жертвой и подранками бегаю с мечами. Имея 4 арбалета и видя волколака автор
подробнее ...
рассказывает нам как его они рассматривают и как он готовится к нападению, дожидаясь атаки. Лишь ГГ успевает нажать на спуск в догон и забыв о перезарядке несётся безоружный за целью, видимо высказать своё устное фи за грубое подталкивание. Ну и как всегда охотники на монстров не имеют элементарной защиты от таких нападений - рогатины и предпочитают служить "кеглями" и летать не имея крыльев. Стандарт вооружения для таких писателей - меч, взяв авторит - ведьмака А. Сапковского. Только у него ведьмаки были уже биомутантами и обучались с детства, имели невероятную реакцию, гибкость, скорость и кучу химии от отравлений и заживление ран от ближнего контакта с чудовищами. Наши простые предки справлялись копьями,луками, собаками, ядом и ловушками. Диванные писатели пишут глупые книги и ссылаясь друг на друга. Да нормальные охотники в лес без хороших как минимум двух обученных собак держать зверя на одном месте на хищника не пойдут, иначе сами станут дичью. Я действительно умных произведений, где хоть чему то можно научиться из реального опыта давно не читал. На фоне прочих авторов оценку ставлю - хорошо и рекомендую представлять в уме более реальные ситуации и не резать монстров ножичком, а сразу колоть зубочисткой.
Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
Рене рад, что мы приедем, и я тоже, и ты должен радоваться. Он чудесно готовит. Стряпал специально для нас. А дом его — просто маленькое чудо.
— Маленькое чудо на ходулях, — проворчал я.
— Да, на сваях. Ведь он стоит на самом берегу. Надеюсь, хотя бы ты не будешь кукситься. Давай успокоимся. Просто успокоимся. Нам будет весело.
Я обогнал мебельный фургон и после каньона Карсон смог прибавить скорость. Лотта стянула потуже светло-зеленую косынку под подбородком и умолкла.
Барти сказал сзади: «Слишком рано». Что могло означать у него: Сбавь скорость, приедем раньше времени. Или: Слишком рано начали ссориться. Или, в чем я почти уверен: Слишком рано веселиться.
Я оглянулся через плечо. Бартон смотрел на меня с улыбкой — одного зуба нет, остальные торчат вперед, оттого что долго сосал палец.
— Английского короля у них больше нет. Все ходят в черном. Я по телевизору видел. Они огорчаются, что нет короля.
Лотта:
— Да, Барти, они очень горюют. Но теперь у них будет королева. Принцесса Елизавета. В будущем месяце по телевизору покажут коронацию. Никто не будет в черном, обещаю тебе. Разве не так должно быть? Король умер. Да здравствует королева.
— Но они год ждали. Больше года. Это было в феврале. А будущий месяц — июнь.
Мать не ответила. Она знала, что в глазах Бартона наш отец — король, король Голливуда, король комедии, и стыдно не горевать о нем хотя бы столько же, сколько англичане о Георге VI. Но она только показала на ветровое стекло:
— Вон он. Ричард, тормози. А то проедем.
Слева, между шоссе и общественным пляжем, тянулся ряд прибрежных домиков. На нейтральной скорости я миновал поворот на Суитуотер, пытаясь отличить одну покосившуюся хибарку от другой. Ни одну, похоже, не красили с довоенных времен — бледные пастельные домики, бок о бок, как шарики подтаявшего мороженого на тарелке.
— Вон он, — сказала Лотта. — Видишь? Это его машина.
Она говорила о синем «плимуте» и зеленоватом доме, скорее, хижине. Я остановился позади «плимута» и выключил зажигание. Где-то рядом лаяла собака. На крыше соседнего дома хлопал лист рубероида. И, конечно, доносился снизу, с невидимого берега, глухой шум волн. Я открыл свою дверь, и тут же из домика вышел Рене и направился к нам.
— Лотти, я ждал вас. Вы задержались, как солнце сегодня. Добро пожаловать! Здравствуйте, мальчики! Comment allez-vous?[1] Все хорошо?
Как всегда, со своими тонкими французскими усиками, жидкими французскими волосами, смазанными бриллиантином — на нас пахнуло им, когда Рене наклонился к пассажирской двери и по-французски, в обе щеки, поцеловал мать.
— Мы долго собирались, — начала объяснять Лотта, но Рене уже перешел к задней двери и там с французским bonhomie[2] мял Барти шею.
— А как поживает этот? Мой морячок? Мой морской пехотинец?
Ресницы Барти опустились, прикрыв поразительно голубые глаза. Он улыбнулся:
— Мы привезли Сэмми.
— Вижу. Bonjour, monsieur![3] — сказал Рене псу и потрепал его по голове, отчего тот тоже инстинктивно закрыл глаза. — Какой свирепый зверь. Вот почему я привязал Ахилла. Слышите его? Бартон, что он говорит?
— Дайте мне этого спаниеля на обед? — подсказал я, сопроводив реплику смешком.
Рене, закинув голову, захохотал так, что рубашка с короткими рукавами — желтые круги, голубые круги — расстегнулась на животе.
— Ха! Ха! Ха! Нет! Ха! Ха! Лотти, ты слышала? Лотти? Pour le déjeuner![4]
— Он не тебя спрашивал, — сказал Барти. Между бровей у него вспух красный валик. — Почему ты отвечаешь?
Лотта спустила ноги на гравийную дорожку.
— Не представляешь, какое движение. Я сама представить себе не могла. Мы с Норманом приехали сюда в тридцать пятом году. Чуть ли не с фургонами на конной тяге. Тут почти не было автомобилей. Честное слово, моргнуть не успеешь, как население удваивается. Мы были пионерами.
Я вылез из машины и повернулся туда, откуда шел ко мне, протягивая розовую руку, любовник матери — доказательств этого у меня было мало: дипломатичные поцелуи да однажды объятье, которое я увидел через окно, когда занавески в нашей гостиной распахнул ветер. При его прикосновении я тоже опустил глаза, так что в поле зрения остались только отутюженная ткань того, что начали называть тогда бермудскими шортами, его кривые загорелые голени и на удивление белые и маленькие ступни, перехваченные крест-накрест кожаными ремешками сандалий.
— Ричард, — сказал он, — я смущаюсь, потому что решил показать тебе мои последние полотна — глупо их прятать, не так ли? Они не в твоем стиле. Они скорее — как это у вас называется, chèrie[5]? Скорее, l'expressionisme[6].
Мать наклонилась к двери «бьюика», чтобы достать свою пляжную сумку из соломы тех же бледных тонов, что дома над пляжем.
— Дорогой, почему ты оправдываешься? Для этого нет никаких оснований. Твои
Последние комментарии
10 часов 54 минут назад
10 часов 56 минут назад
11 часов 54 минут назад
12 часов 17 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад