Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Выходит в сени, а там у него жареной рыбы полна миска. Дает нам каждому по штуке. Съели мы и пошли. А рыба эта очень была вкусная, и вот в сенях попутчик мой взял да и опрокинул всю ту миску себе в полу. Полны карманы напихал — и даем ходу. Не успели мы из двора выскочить, бежит за нами староста. Попутчик-то забыл, что у него в карманах дыры, а через них, пока мы шли, вся рыба одна за одной и выпала. Вот ведь несчастье! Бежим, а как народ увидел, что за нами староста погнался, тоже давай нас ловить. Собак натравили… Потом нас староста в пустом хлеву запер. А утром заявился и протягивает иглу с ниткой — дескать, чтобы попутчик мой зашил свои карманы!
У стола засмеялись, а старичок, жевавший табак, произнес:
— Не всякому слову верь, но говоришь ты складно. Знавал я одного, он все рассказывал, рассказывал, где побывал, куда его нанимали, а после, как я к нему в послужной-то список глянул, — и вышло, что он три недели всего ходит по поденкам.
Старичок закашлялся и сплюнул.
Кузнец настороженно прищурился.
— А я знавал одного деда, — сказал он, — и все-то было не по нем, все он бурчал.
— Старый человек всегда знает, что говорит, — вставила сидевшая у стола женщина с неприятным лицом.
— Х-ха, — засмеялся кузнец, — Фодк у нас возговорила. Втюрилась напоследок в старца.
— Да он мне как папаша, — посмеивалась Фодк, — а я ему как дочь; он хоть ворчит, а добрый. Мы с ним из-под самого Виттенберга все шли.
— Ты чем сейчас живешь-то? — спросил каменщик.
— Хожу по свету, — осклабилась Фодк, — где чего дадут… Со мной и дочка ходит.
— Где она, дочка-то? — спросил кузнец.
— Да вон, у третьего стола. Красивая девчонка, а…
Фодк вздохнула.
— И что с ней потом будет, — добавила она, понизив голос, богу одному известно.
— Что будет? — подхватил кто-то из сидевших напротив. — Бродяжить будет и помрет где-нибудь на дороге, как и ты, как все мы. Другие явятся, тоже пойдут бродяжить, как вы с ней. Эти помрут — опять же явятся другие…
— Какой разумник выискался, — засмеялся у того же стола пекарь. — «Другие явятся»… Х-хе… Теперь тут мы. А что нам до других?
— Всей жизни жаль, — проговорил разумник.
— А нам тебя жаль, что ты дурью маешься, — сказал кузнец. — К чему такие разговоры: «Всей жизни жаль…» Теперь ты хмель чешешь. Теперь-то мы под крышей! — вскричал он.
— Теперь нам хорошо, — сказал каменщик.
— «Теперь»… вот то-то, что «теперь», — возразил прежний голос.
За столом на мгновенье стало тихо. Каждый почувствовал в этих словах правду. Взгляды невольно обратились на равнину, простиравшуюся за окном. Пустую до самого горизонта, как и вся жизнь у большинства собравшихся здесь людей.
— Наполненные корзинки отнести! — слышится голос нанимателя.
Солнце прогрело деревянные постройки, и туман на равнине истаял.
— Через два дня разойдемся кто куда, — сказал кузнец.
— Кто куда, — повторил за ним каменщик.
Карр, карр… — донеслось из-за окон. Воронья стая неторопливо перелетела жерди хмельников, и от дыханья близкой осени затрепетала промасленная бумага в оконных рамах.
---
Jaroslav Hašek. Při česání chmele (1904).В книге: Собрание сочинений в 6-томах. Том 1. М.: Художественная литература, 1983.Перевод Е. ЭлькиндПервая публикация в газете «Народни листы», вечерний выпуск, 3 ноября 1904 г.
Последние комментарии
50 минут 55 секунд назад
55 минут 10 секунд назад
6 часов 16 минут назад
1 день 17 часов назад
2 дней 1 час назад
2 дней 16 часов назад