До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
практические советы причудливо переплетаются с весёлой трепетной музыкой, такой далёкой от всего практического.
А Захар сидит, скрестив ноги, и поучает:
— Ты думай своей головой. Поскольку ты школу закончил, мамаша теперь для тебя не руководящий, так сказать, орган, а совещательный. Ну какой из тебя артист? Ты здоровенный, лохматый, ершистый. Тебе только разбойников представлять.
— Да я и не собираюсь, — вздыхает Игорь.
— Эт правильно. Однако ты к мамаше прислушивайся. Она в своём деле профессор. Двенадцать лет руководит объектом общественного питания, и ни одного выговора, Нет, ты это сообрази, что такое. Это всё равно, что горшок слепить и глиной не замараться. И при этом учти такой факт: одеты, обуты, сыты. На одну зарплату, я считаю, тут не развернёшься.
Игорю приходилось и раньше слышать намёки на то, что его мать, директор кафе, вряд ли живёт на одну зарплату. Сначала он считал такие разговоры обывательскими и старался не обращать на них внимания, тем более, что жили они так же, как живут многие: ни бедно, ни богато.
Не знали нужды, но ничего лишнего себе не позволяли.
Захара он не особенно уважал, и то, что всем окружающим казалось дружбой, было обычной мальчишеской привязанностью и не столько к человеку, сколько к машине, которой этот человек владел и позволял когда угодно ремонтировать, а с тех пор, как Игорь получил шофёрские права, то и кататься на ней по городу.
Да и какая может быть дружба между подросткам, только что закончившим школу, и сорокалетним человеком, который занимает пост технорука в кустарной артели. Артель не бог весть какая: на окраине города несколько хибарок, в которых трудятся гончары, жестянщики, пимокаты, но всё же производство. Захар шутил: «Мыльно-гвоздильный комбинат».
Не особенно уважал Захара Игорь, однако считал его авторитетом в вопросах практических, как, впрочем, и все жители двора. Кроме того, Захар был единственным человеком на дворе, который открыто восхищался его матерью, её умением работать. И только сейчас в его словах Игорь уловил что-то новое. Он спросил:
— Вы что сказали?
— Что я сказал? Мамаша у тебя министр.
— Она работать умеет? — хмуро спросил Игорь.
Захар ответил:
— Работать и лошадь умеет.
— Глупости какие вы говорите, — брезгливо произносит Лиза и вздыхает.
Захар делает вид, что не слышит Лизиного замечания. Она, презрительно передёрнув плечиками, уходит.
Игорь ломким от возмущения голосом спрашивает:
— Так она что? Не честно, по-вашему, работает?
— Эт зря, слышь-ка, Игорь. Вот как зря. Ты ещё молодой, этих дел не соображаешь. В торговле разве честью живут? Там ловкость нужна. Дело тонкое.
Захар осторожно посматривает на Игоря, зная, что он не прощает даже намёков на какие-то незаконные доходы, которыми будто бы пользуется его мать. Но Захар снова и снова заговаривает об этом, хотя знает, какой опасности подвергает себя. Вряд ли ему нравится эта опасная игра. Не такой он человек, чтобы зря рисковать, скорее всего есть у него какой-то тайный замысел, который осуществлял он исподволь, не спеша.
Но Игорь не слушает последних слов своего собеседника. Вытирая руки, он смотрит в темноту, где неясным пятном всё ещё белеет Лизино платье. Заметив это, Захар говорит:
— Ты подмечай течение жизни, куда главная струя бьёт, туда и ступай. А против жизни не стремись. Зачем это тебе. Вот Лизавета правильно сообразила. Аттестат под замочек, а сама на производство. Такая сейчас государственная установка. А то в артисты! Эт зря. Не ходи. Денег им мало дают.
Он так увлекается своими поучениями, что не замечает, как подходит Юртаев и говорит: с — У Кызымова на всё одна мерка — деньги.
Резко повернувшись, Захар одобрительно смеётся;
— Вот как напугали вы нас. Сейчас были там, а сейчас уже здесь. Про деньги я мыслю с точки зрения… Теоретически.
— Ну давай свою теорию, — говорит Юртаев, присаживаясь на полено, на котором только что сидела Лиза. — Давай, Захар, развёртывай, а мы с Игорем послушаем.
Игорь давно заметил, что Захар побаивается инженера и даже заискивает перед ним. Захар сразу же заговорил:
— В прошлую субботу стеллаж с посудой обрушился. Тысячи на четыре бою. Вот я и не сплю и всё думаю: через сто лет откопают эти черепки, и учёные начнут по ним гадать, как жили и лепили горшки строители коммунизма. И как они переживали при этом.
— Ого! — одобрительно замечает инженер. — Вот это мысль! Я думаю, учёные единогласно решат, что раскопали остатки гончарного заведения конца девятнадцатого века. Потому что такая техника производства, какая у вас в вашей артели, несовместима с нашим временем.
— А мы на сегодняшний день существуем, — торжествующе заявляет Захар.
— Это по недосмотру. Руки до вас не доходят. А вы сами этому и рады. По старинке-то легче, спокойнее.
— Без нас на данном этапе нельзя, — перебивает Юртаева Захар. — Горшок, он пока ещё требуется, а горшки, извиняюсь, не боги вырабатывают.
Юртаев громко
Последние комментарии
2 дней 4 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 7 часов назад